Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Наконец, наступала пора обучения устным командам. В нападениях из засад монголы предпочитали использовать кастратов-меринов, так как они вели себя спокойнее и не ржали подобно жеребцам и кобылам [99] Hyland, Medieval Warhorse p. 130. In any case, 'Keeping all males entire would have led to absolute chaos in the droves of horses that travelled as back-up mounts in a Mongol army' (ibid. p. 129). . Монголы безумно любили своих лошадей и ветеранов, уцелевших в кровавых кампаниях, отпускали пастись и доживать последние дни на воле. Лишь в исключительных случаях их забивали на еду. Кочевники поистине заботились о своих четвероногих помощниках, поддерживая в них хорошее самочувствие. Они не ездили на конях весной и летом, разрешая им пастись на лугах и в полной мере отдохнуть. После лугов животных пасли возле шатров, и рацион подножного корма регулировался таким образом, чтобы лошади сбросили вес и подготовились к военному походу [100] Hyland, Medieval Warhorse p. 130. . Возвратившись в стан, всадники всегда расседлывали коней, держали их головы поднятыми вверх и не давали им есть до тех пор, пока дыхание не приходило в норму, предотвращая тем самым возникновение колик и ламинита [101] Ламинит — ревматическое воспаление копыт. — Прим. ред. [102] Jagchid & Bawden, 'Horse Policy,' p. 249–250. . Обычно монголы не подковывали лошадей, поскольку копыта в условиях сухого климата, как в Монголии, были намного тверже, чем во влажных климатических регионах, но когда они оказывались за ее пределами, нередко появлялась необходимость в подковах.

Монголия всегда была настоящим раем для фауны, и даже особое пристрастие монголов к охоте не могло повлиять на численность диких животных и птиц. В современной Центральной Азии насчитывается более восьмисот видов позвоночных животных [103] Asimov & Bosworth, History of Civilizations iv part 2 p. 282. There are 153 species of mammals, 105 species of fish and 79 of reptiles. The number of bird species is disputed, depending on technical arguments over taxonomy, but is usually assessed as between 459 and 469. . Большинство этих видов представлено и в Монголии, а в XIII веке их разнообразие было еще более значительным. Многие представители дикого животного мира создавали конкуренцию домашним стадам, а домашний скот вытеснял и замещал диких копытных — благородного оленя, лань, газель, антилопу, кабана, горного козла. Замечено было: как только монголы уводили стада с зимних пастбищ, на них моментально собирались газели и антилопы [104] Lattimore, Mongol Journeys p. 165. . Из всех хищников, в числе которых были медведи, леопарды, рыси и гепарды, монголам больше всего досаждали волки: для борьбы с ними использовались специально обученные орлы и особая порода свирепых собак. А когда монголы вышли в другие регионы Центральной Азии, им пришлось вступать в контакт с еще более крупными дикими кошками. В те времена водилось множество азиатских львов, и монголов, как и их имперских предшественников римлян, этот «царь зверей» завораживал до такой степени, что они включали его в дань, которую накладывали на покоренные нации [105] For the many Mongol encounters with lions see Bretschneider, Mediaeval Researches I pp. 31, 148–149; II pp. 134, 265–266, 270, 293, 295. The Mongols sometimes hunted lions (Lane, Daily Life p. 17). Bretschneider (i p. 116) mentions a Mongol lion hunt in which ten lions were killed. . В эру господства монголов в Азии, особенно в районе реки Окс [106] Древнее название Амударьи. — Прим. пер. , повсеместно обитал еще более грозный зверь — тигр [107] JB II p. 613. . Однако самые необычные отношения у монголов сложились со снежным барсом, или ирбисом. В наше время эти редкие животные встречаются лишь на высотах от одиннадцати до двадцати двух тысяч футов, а в XIII веке их было так много, что снежного барса можно было приручать, и монголы использовали его на охоте, доставляя к месту полевой потехи на коне. Монголы превращали их в добродушных домашних кошек, поедающих не только мясо, но и овощи, траву, ветки [108] Wilson & Reeder, Mammal Species p. 548; Helmut Henner, 'Uncia uncia,' Mammalian Species 20 (1972) pp. 1–5; Sunquist, Wild Cats рр . 377–394; Buell, Historical Dictionary p. 119. .

Здесь, конечно, попадались на глаза и рядовые, если так можно выразиться, животные: дикие верблюды, лисы, кролики, белки, барсуки, куницы, дикие кошки, зайцы, быстроногие куланы, или дикие ослики, и монгольские крысы, описанные одним путешественником как «ласковые, маленькие существа с пушистым хвостом и не имеющие ничего общего с обычными отвратительными норвежскими или английскими крысами» [109] Jackson & Morgan, Ruhruck p. 142; Pelliot, Recherches sur les Chretiens pp. 91–92; Rockhill, Land of the Lamas pp. 157–158. The quote is from De Windt, From Pekin p. 114. . Из грызунов — мышей, песчанок, хомяков и леммингов — монголы отдавали предпочтение суркам, которых употребляли в пищу как изысканный деликатес. Трудноуловимые сурки подвергали тяжелому испытанию терпение и мастерство охотников-номадов. Но, помимо деликатесных качеств, они еще ценились, подобно современным американским суркам, за сверхъестественные прогностические способности: они могли предсказать погоду на завтра или на весь сезон [110] Wilson & Reeder, Mammal Species pp. 754–818; Lattimore, Mongol Journeys pp. 256–258; Severin, Search pp. 219–220. .

В Монголии всегда было много змей, особенно гадюк, чьи укусы, хотя и ядовитые, редко могут быть смертельными для человека. Создав империю, монголы столкнулись с действительно очень опасными кобрами в Иране и в регионе Арала и Каспия. Но и тогда, похоже, они сумели выстроить особые отношения со змеями. Хотя монголы убивали випер, «выдаивая» из них яд, которым начиняли стрелы, в целом же относились с суеверным пиететом к этим пресмыкающимся, по Плинию Старшему, «мерзким тварям», полагая, что они связаны с драконами, властвующими над водой [111] Asimov & Bosworth, History of Civilizations iv part 2 p. 286; Bretschneider, Mediaeval Researches I pp. 98, 130; Lattimore, Mongol Journeys p. 170. . В общем, можно сказать, что чем дальше продвигались монголы, тем все более экзотичные и неизвестные дотоле живые существа они обнаруживали, будь то полосатая гиена в Афганистане, тюлени Каспия, страусы Западной Азии или ядовитые скорпионы Туркестана [112] Bretschneider, Mediaeval Researches, I pp. 31, 128,143–145; II р. 250. .

Вызывает удивление лишь одно обстоятельство: если не считать охотничьих соколов и орлов, монголы не интересовались приручением других птиц. Несмотря на рассказы путешественников о хищных птицах — орлах, грифах, ястребах, совах — а также совершенно безобидных куропатках, тетеревах, лебедях, гусях, журавлях, колпицах, белых цаплях, пеликанах и аистах [113] De Windt, From Pekin p. 146, 220; Bretschneider, Mediaeval Researches II p. 192; Hue, High Road pp. 43–44; Lattimore, Mongoljoumeys p. 166. — монгольские источники ничего не сообщают о пернатом сообществе. То же самое можно сказать и о семидесяти шести видах рыб в Монголии — форели, хариусе, окуне, плотве, щуке, осетре и огромном пресноводном лососе таймене — хотя в данном случае кто-то может напомнить и о традиционном предубеждении против ловли рыбы, существующем по сей день. В результате фауна озер Монголии и сегодня сохраняется практически нетронутой, а величайший резервуар пресной воды озеро Байкал по-прежнему сияет сапфиром, украшенным белыми гребешками волн и белоснежными горными вершинами вдали.