Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Монголия страдает и от сурового климата, и от недостатка воды. Из-за недостатка дождей (за год выпадает в среднем 10–20 дюймов) сельское хозяйство можно вести только с применением дорогостоящих ирригационных систем, и одно лишь это обстоятельство ограничивает рост населения (оценки варьируются от 700 000 до двух миллионов), что резко контрастирует с соседним Китаем [43] Lattimore, Inner Asian Frontiers p. 12. . Близость к северу и удаленность от моря означают более холодные средние температуры, меньше солнечной энергии и больше погодных крайностей, чем где-либо еще в Азии. Зимы здесь особенно суровы с температурами ниже точки замерзания на протяжении шести месяцев в году. Даже за один месяц можно испытать всю гамму перемен погоды. Характерный пример невероятных погодных трансформаций дает климатическое наблюдение, проведенное в июне 1942 года. Тихое предвечернее солнечное небо внезапно взорвала буря со скоростью ветра около 60 миль в час, принесшая пыль, туман и почти сплошную, на 90 процентов, облачность. Буря длилась около часа, выдохлась и открыла ясное небо, усеянное сверкающими звездами. Затем между часом и двумя ночи пролились сильные дожди, и к утру небо было снова затянуто тучами. Около девяти утра на землю опустился густой туман, пошел снег, и температура воздуха понизилась до 33 градусов по Фаренгейту [44] Около 0,5 градуса по Цельсию. — Прим. пер. [45] Severin, In Search of Genghis Khan p. 18. . Удаленность Монголии от моря дает и определенные преимущества. Хотя климат в целом холодный, здесь невысокая влажность воздуха и выпадает относительно мало снега, сугробы редко бывают более трех футов глубиной. Благодаря небольшой влажности воздуха монголы летом имеют солнечного света на пятьсот часов больше, чем жители Швейцарии или штатов Среднего Запада в США, располагающихся на тех же широтах. Любые отклонения от обычного погодного режима приобретают неистовый характер. Францисканский посланник монах Карпини, рассказавший Европе о монголах в сороковых годах XIII века, сообщает о сильнейших грозах и снегопадах, происходивших в середине лета (дневниковая запись от 29 июня 1246 года отмечает обильный снегопад в этот день) и сопровождавшихся ураганным ветром, градом и пыльными бурями [46] Dawson, Mongol Mission pp. 5–6. . А лето, которое может быть столь серьезно нарушено, длится всего лишь три месяца — с июня по август. В сентябре уже начинаются холода, а в октябре может выпасть первый снег. К ноябрю реки покрываются льдом и наступает шестимесячный сезон Нибльхейма [47] Нибльхейм — в германо-скандинавской мифологии один из девяти миров, земля льдов и туманов, ледяных великанов, один из первомиров, также Нибльхайм, Нифльхейм. — Прим. пер. , длящийся до мая. В продолжение всего года погода экстремальная и непредсказуемая: температура воздуха может повышаться до 100 градусов по Фаренгейту летом и опускаться до минусовых 43 градусов зимой [48] Около плюс 37,8° и минус 42° по Цельсию. — Прим. пер. . Поскольку для ветра не существует естественных преград, то бури здесь всегда свирепые. Можно одновременно оказаться под ударами ветра из сибирской тундры и песчаной бури, налетевшей из пустыни Гоби [49] Barfield, Perilous Frontier pp. 22–23. .

Каждое время года придает свои краски степям. Пожалуй, самыми живописными они выглядят в мае, когда равнина превращается в огромный зеленый ковер, украшенный многочисленными цветами: красными маками, горечавкой, геранями, живокостью, лютиками, астрами, рододендроном, эдельвейсами, белым вьюнком и незабудками. Надо заметить, что все это разноцветье может сохраняться до конца лета. В Центральной Азии огромное многообразие растений, 8094 вида флоры, в том числе 1600 цветов, свойственных только пустыне [50] Asimov & Bosworth, History of Civilizations , iv part 2 pp. 275–276. . Конечно, как и в других странах, в Монголии тоже существуют различные климатические зоны. Географы обычно выделяют две климатические зоны: на западе, включая горы Алтай и Тянь-Шань, и на востоке — Восточную Монголию. В западной зоне летом выпадает мало дождей, а зимняя погода часто определяется атлантическими циклонами, и снегопадов обычно гораздо больше, чем на востоке. Горные кряжи Западной Монголии, реки, горные потоки и ручьи способствуют формированию альпийских лугов и создают идеальные условия для зимнего выпаса домашнего скота. В восточной зоне муссоны приносят влажность летом и зимние антициклоны. Зимой обычно много ясных, солнечных дней, погода — тихая, безветренная, снега очень мало, и скот может пастись на воле круглый год [51] Gumilev, Imaginary Kingdom pp. 62–63. .

Наиболее благоприятна для жизни восточная часть Монголии, а в этой избранной зоне самым лучшим регионом считается местность возле рек Онон и Керулен — именно здесь и родился Чингисхан. Онон протяженностью 500 миль берет начало на восточных склонах горного массива Хэнтэй (вершина — более 9000 футов), служащего водоразделом между бассейнами Тихого и Северного Ледовитого океанов и, возможно, хранящего память о священной горе Бурхан-Халдун. Онон является притоком Шилки, которая, в свою очередь, питает Амур. (Если комбинацию Онон-Шилка-Амур считать одной рекой протяженностью 2744 мили, то она будет занимать девятое место среди величайших рек мира.) [52] For the Amur river see Du Halde, Description geographique ; M. A. Peschurof, 'Description of the Amur River in Eastern Asia,' Proceedings of the Royal Geographical Society 2 (1857–58). Керулен, берущий начало на южных склонах нагорья Хэнтэй, пересекает монгольские восточные степи, протекает по территории Китая и впадает в озеро Хулун. В годы сильных дождей озеро Хулун, обычно не имеющее выходных истоков, переливается через край на северном берегу и через двадцать миль соединяется с рекой Аргунь, по которой традиционно проходит граница между Россией и Китаем. Через шестьсот миль Аргунь втекает в могучий Амур. (Если по примеру комплекса Онон-Шилка-Амур представить «Амур» как единство Керулен-Аргунь-Амур, то мы получим шестую по протяженности реку в мире общей длиной более 3000 миль.) [53] For the Amur as the traditional boundary between Russia and China see Kerner, The Urge to the Sea; Stephan, Sakhalin. Лес Онон, четыреста квадратных миль деревьев и кустарников между реками Онон и Керулен, был для монголов срединной, центральной частью мироздания, оазисом посреди степей и казался подлинным чудом природы. Здесь произрастали деревья, не встречавшиеся более нигде в Монголии: дикая вишня, роза собачья, смородина (коринка), боярышник, тополь, береза, ильм, дикая яблоня, сибирский абрикос, ива, ясень, крушина, можжевельник, грецкий орех, фисташка [54] Gumilev, Imaginary Kingdom p. 87; Asimov & Bosworth, History of Civilizations , iv part 2 p. 280. .

Климат Монголии во все времена исключал возможность сколько-нибудь серьезно заниматься земледелием. Нехватку воды и быстрое исчезновение влаги вследствие испарения под лучами солнца дополняли другие трудности: короткий вегетационный период, болота и топи, холода, сушь, засоленные заболоченные или мерзлые почвы. Монголы были (и остаются) преимущественно кочевниками-скотоводами. За этой простой формулировкой скрываются определенные сложности: есть скотоводы, не являющиеся кочевниками, и есть кочевники, не являющиеся скотоводами. К примеру, лесные народы Сибири имели лошадей и кочевали, но они не были скотоводами, а гаучо и ковбои Америки были скотоводами, но не были кочевниками. Не существовало и явного разделения между скотоводством и земледелием. Некоторые периферийные народы Монголии — онгуты, обитавшие чуть севернее Великой Китайской стены, и племена Енисея — были отчасти скотоводами и отчасти земледельцами [55] Joseph F. Fletcher, 'The Mongols: Ecological and Social Perspectives,' in Harvard Journal of Asiatic Studies 46 (1986) pp. 11–50 (at p. 13), repr. in Fletcher, Studies on Chinese and Islamic Inner Asia. . Более очевидные различительные нюансы появляются, когда мы говорим об отгонном скотоводстве. Система отгонного животноводства подразумевает сезонные перегоны скота на новые пастбища — на высокогорья летом и в долины зимой. Но у скотоводов имеются постоянные обиталища, скажем, в деревне или ауле. У кочевников нет постоянного обиталища, они живут в шатрах и перемещаются вместе с животными из одного сезона в другой [56] For all these distinctions see (amid a vast literature) Cribb, Nomads esp. pp. 19–20, 84–112; Forde, Habitat p. 396; Johnson, Nature of Nomadism pp. 18–19; Blench, Pastoralism pp. 11–12; Helland, Five Essays. . Хотя скот находится в частной собственности, пастбищами владеют сообща, родами или кланами, среди которых самые сильные заявляют свои права на лучшие выгоны и на пользование ими в оптимальные временные периоды года. Вода всегда была главным достоянием в степях, и определенные группы кочевников завоевывали права собственности на важнейшие родники и колодцы, вынуждая «чужаков» платить за доступ к ним [57] R. & N. Dyson-Hudson 'Nomadic Pastoralism,' Annual Review of Anthropology 9 (1980) pp. 15–61. . По обыкновению, зимние стоянки и пастбища располагались в местах с небольшим снежным покровом, в низких горных ложбинах, речных долинах, на южных склонах холмов или в степных впадинах. Зима была тяжелым испытанием для животных, которые заметно слабели к весне. Когда вид высохшей травы и активное испарение воды оповещали о наступлении весны, в конце мая или начале июня, кочевники уходили на летние пастбища высокогорья, где животные быстро набирали вес. Покидая зимние пастбища, они первым делом шли к водоемам с талой водой, чтобы напоить скот. Расстояния между зимними и летними пастбищами могли быть сравнительно небольшие, около двадцати миль, но обычно они измерялись пятьюдесятью милями или даже шестьюдесятью милями в таких популярных местах, как долины рек Онон и Керулен; для тех же, кто вынужден выживать на обочинах пустыни Гоби, переходы могли составлять семьдесят пять и даже более миль. Такие путешествия обычно совершались неспешно, по пять-двадцать миль в день, без каких-либо заданных дневных норм; кочевники предпочитали отправляться снова в путь через день или уделять больше времени для отдыха [58] Krader, Social Organisation pp. 282–283. .