Вальтер Скотт - Легенда о Монтрозе [Совр. орф.]

— Э… да это никак тот господин, что удружил мне квартирою у Аржайля, это сэр Дункан! — вскричал Дольгетти, увидав Дункана, боровшегося с каким-то горцем, и подъехал к нему с поднятою саблей. Сэр Дункан ответил на этот возглас выстрелом из пистолета, который не попал однако же в майора, а лишь убил наповал его Густава. Между тем стоявший позади сэра Дункана, Ренольд, пользуясь этой минутой, ударил его саблею в крестец.

— Бездельник! — крикнул подъехавший Аллан Мак-Олей, — как смел ты ударить? Разве я не отдал приказа взять сэра Дункана живым? Ирландская собака! Я размозжу тебе голову!

Они стояли теперь совершенно одни, и минута эта показалась Мак-Игу как нельзя более благоприятной для его мести.

— Если мне суждено умереть от руки, запятнанной кровью близких моему сердцу, — крикнул он в ответ на угрозы Аллана, — то пусть же ты умрешь от моей.

Сказав это, он так неожиданно ударил Мак-Олея, что тот едва успел отразить удар щитом.

— Это что значит, наглец? — крикнул Аллан.

— Это значит, что я Ренольд Мак-Яг! Сын тумана! — отвечал Ренольд.

Между ними тотчас же завязалась отчаянная борьба, и после нескольких ударов Ренольд упал, глубоко раненный в темя, а Мак Олей, наступив на него ногой, готовился уже поразить его саблею, как вдруг был остановлен внезапным вмешательством майора Дольгетти, только что выбравшегося из под своего Густава, вместе с которым он упал.

— Вложите в ножны вашу саблю! — крикнул он Аллану, — и не троньте этого человека, потому что он находится под моим покровительством.

— Дурак! — крикнул Аллан. — Убирайся прочь и не смей становиться между тигром и его добычей.

Но Дольгетти продолжал стоять над Ренольдом и защищать его. Борьба Аллана с Мак-Игом не была замечена окружающими, занятыми грабежом, но ее заметил Монтроз и направился к дерущимся. Увидав, что теперь на сцену явился майор, он пришпорил свою лошадь, и тотчас же поняв причину схватки, придумал средство прекратить ее.

Он пришпорил свою лошадь.

— Ну, не стыдно ли вам, господа? — вскричал он, — заводить ссоры среди такого победоносного дела?

— Не я виноват. Зачинщик Мак-Олей! — отвечал Дольгетти. — Он напал на человека, находившегося под моим покровительством.

— А он осмелился остановить поток моей справедливой мести! — кричал Аллан.

— Это непростительно, — снова начал Монтроз, — заводить ссору в то время, как у нас столько дела. На колени, майор Дольгетти!

— На колени! — повторил майор. — Нет, я не привык к такого рода приказаниям.

— Несмотря на это, я, именем короля Карла, повелеваю вам встать на колени! — повторил Монтроз.

Дольгетти с заметною неохотою исполнил этот приказ, а Монтроз слегка коснулся тупым концом сабли до его плеча и произнес:

— В награду за храбрость, оказанную вами сегодня, именем и властью нашего монарха, короля Карла, возвожу вас в рыцарское достоинство. Будьте достойны, храбры и счастливы в вашем новом звании. А теперь, сэр Дугальд, извольте отправляться к вашему посту, соберите ваших удальцов и займитесь преследованием неприятеля, направившегося к озеру. Не вдавайтесь слишком в глубь страны, но и берегитесь излишней осторожности. Ну, сэр Дугальд, на коня и марш!

— Да на какого коня прикажете мне сесть? — жалобно проговорил вновь пожалованный рыцарь.

— Я дарю вам своего собственного коня, — отвечал Монтроз. Я думаю, что он вам понравится; ну, скорее исполните мое поручение.

Сэр Дугальд мастерски сел на подаренного коня и, высказав свою просьбу на счет подания помощи несчастному Ренольду, полетел исполнять поручение.

— А вас, Аллан Мак-Олей, — обратился Монтроз к мрачному горцу, — вас, обладающего такими большими сведениями в военном деле, я вдруг нахожу здесь в ссоре с человеком, подобном этому Дольгетти. И из за чего же? Из за презренной жизни врага! Идемте отсюда, друг мой! У меня есть для вас другие занятия. Победа привлечет на нашу сторону Зефорта, к которому я посылаю храброго полковника Хея. При Хее должен находиться кто-нибудь из горных дворян, равных по происхождению Зефорту, чтобы иметь достаточный вес в его глазах. К тому же вам известны все горные проходы, равно как нравы и обычаи горцев. Вот поэтому-то я попрошу вас отправиться к полковнику, получившему уже мои приказания.

Отправляясь к полковнику, Аллан просил графа Монтроза позаботиться о сэре Дункане Камбеле; поэтому Монтроз велел сейчас же перенести его в безопасное место. Та же предосторожность была принята и относительно Ренольда, который был отослан к ирландцам. Распорядившись насчет раненых, Монтроз сел на коня и поехал осматривать места битвы. Победа оказалась гораздо решительнее, чем можно было думать с первого взгляда. Более половины людей из значительного корпуса Аржайля погибло в битве или во время бегства. Значительная часть бежавших была загнана к озеру на кусок земли в виде полуострова, и тут же утоплена и побита, а те, что успели скрыться в замок Иверлох, должны были потом, томимые голодом, сдаться в плен, и скоро получили позволение мирно разойтись по домам. Это было одно из самых страшных поражений, какое когда-либо понесли аржайльцы. По общему мнению поражение было ужасно главным образом потому, что Аржайль, увидав, что войско его отступает, велел поднять паруса и поспешно спустился вниз по озеру.

В войске Монтроза тоже оказались значительные потери. Раненых было много, и самым знатным между ними был граф Ментейт. Он был ранен не сильно, и на красивом лице его не было выражения страданий, когда он после сражения представлял Монтрозу знамя, отбитое им от знаменосца Аржайля.

Монтроз горячо любил своего юного родственника, и теперь не стал расточать ему похвал, а только крепко прижал его к своей груди и проговорил:

— Храбрый собрат!

— Мне теперь тут делать более нечего, сэр, — сказал граф Ментейт, — и потому позвольте мне заняться делом человеколюбия. Мне сказывали, что рыцарь Арденвур опасно ранен.

— А когда вы виделись с Аннотой Ляйль? — ласково спросил Монтроз.

— Вчера, — отвечал молодой граф, заметно краснея, — виделся вчера, на какую-нибудь минуту за полчаса до сражения.

— Знаете, Ментейт, — продолжал Монтроз, — будь вы другим человеком, я вовсе не заботился бы о вашей любви, потому что она окончилась бы веселой интрижкой. Но тут дело другое. Тут вы совсем запутались в сетях. Эта бедная сиротка — настоящая красавица! Благодаря вашему романтическому характеру, вы совершенно пленены ее талантами и умом. Постыдной связью вы не захотите опозорить девушки, а жениться вам на ней едва ли будет возможно.