Джанет Скеслин Чарльз - Библиотека в Париже [litres]

Я засмеялась вместе с остальными: светская публика уж так серьезно к себе относилась. Но это позволило нам ненадолго забыть о напряженной политической ситуации.

После работы я пошла домой, надеясь на письмо от Реми, но поднос на столике у входа был пуст. Я услышала голоса в гостиной и заглянула туда… Поль! Увидев меня, он вскочил. Помня о родителях, я лишь позволила себе на мгновение коснуться его плеча, когда он чмокнул меня в щеку.

Сидя на диване в двадцати сантиметрах от него, я прошептала:

– Я скучала по тебе!

– Я еще сильнее скучал, – шепнул он в ответ и продолжил громче: – У вас хоть читатели есть для компании. А у меня, кроме тетушки, были только коровы, куры и козы.

– Кое-кто вполне мог бы назвать мистера Прайс-Джонса упрямым старым козлом.

– Да, но он не бодается!

Мой отец посматривал на нас с самодовольной благожелательностью:

– Я так и знал, что Поль тебе подойдет.

– Да, папа́, четырнадцатый кавалер из тех, кого ты приглашал, оказался очаровательным.

– Скоро у вас будет больше времени друг для друга, – заметил папа́. – При всех этих разговорах о войне твои коллеги разъедутся из Парижа, а библиотека закроется.

– Мисс Ридер говорит, мы продолжим работу, – возразила я. – Никто никуда не собирается.

– Вряд ли. А ты сможешь отдохнуть. – Он подмигнул и добавил: – Может быть, даже перестанешь опаздывать к ужину.

Когда папа́ говорил о своей работе, то говорил о долге. Он не мог понять, что я люблю библиотеку. И лишние часы, проведенные с Хелен в справочном отделе в поисках ответов для читателей, вовсе не были скучной обузой, это был поиск сокровищ.

– Очень важно помнить, как бывает трудно попросить о помощи, – напоминала она мне. – Никогда не выказывай нетерпения, важен любой вопрос.

Мы с ней рылись в специализированных библиографических справочниках и энциклопедиях, чтобы найти нужное – от количества населения на Кубе до сравнительных оценок китайских ваз. Каждый день приносил вопросы, требовавшие ответов. После работы с десятками академических документов профессор Коэн решила перейти к роману, а потом принялась изучать Италию XVI века.

– Как одевались венецианки? Что они пили? Что носили в карманах? – поинтересовалась она.

– Вы уверены, что у них были карманы? – спросила Хелен.

– Ничуть! – ответила профессор.

И мы втроем отправились в плавание к Венеции, лавируя между стеллажами.

Я была нужна библиотеке. Я была счастлива там.

– Я не могу отдыхать, – заявила я отцу. – Мисс Ридер говорит, книги развивают понимание, а это сейчас важно как никогда.

Когда папа́ открыл рот, чтобы возразить, маман выставила его из гостиной и закрыла за ним дверь.

Я придвинулась ближе к Полю:

– Он просто невыносим!

– Он беспокоится за тебя.

– Наверное…

Поль целовал мои руки, щеки, губы. А мне хотелось большего. Хотелось кожей ощутить его кожу, хотелось, чтобы наши тела переплелись. Поцелуи были прологом изумительного романа, – романа, который мне хотелось дочитать до конца.

Тихо щелкнула дверная ручка, мы резко отодвинулись друг от друга. Маман направилась к подставкам у окна, чтобы полить папоротники.

Когда я была маленькой, мне нравилось читать в постели. Каждый вечер после того, как маман говорила: «Пора гасить свет», я просила позволить дочитать главу, но безрезультатно. Маман постоянно сама решала, когда пора остановиться.

Раскладывая дневные выпуски газет, я увидела белую как мел мисс Ридер, вошедшую в читальный зал. И мы все мгновенно поняли, что случилось нечто дурное. Мистер Прайс-Джонс и месье де Нерсиа перестали спорить, профессор Коэн оторвалась от книги. Остановившись перед заклеенным окном, директриса дрожащим голосом сказала:

– Звонили из посольства. Англия и Франция объявили войну Германии.

Когда папа́ рассказывал о годах, проведенных в окопах, я могла лишь представлять себе бои по поблекшим фотографиям, сделанным издали. Теперь же танки и раненых солдат можно было увидеть на цветных фото. Оказался ли в каком-то бою Реми? Был ли он ранен?

– Они сообщили, где начнутся столкновения? – опередив меня, спросила Битси.

– Хотелось бы мне знать больше… – ответила мисс Ридер. – Посол Буллит будет держать нас в курсе. – Успокоив читателей, мисс Ридер собрала служащих в своем кабинете. – Вы должны уехать – вернуться домой или куда-нибудь в деревню, в любое безопасное место.

Директриса говорила так повелительно, что мысленно я сразу побросала в чемодан желтое платье и голубой шарф.

– А вы что будете делать? – резко спросила миссис Тернбулл.

– Останусь здесь, – без малейшего колебания произнесла мисс Ридер.

– А я буду отвечать за абонемент, – сказала Битси.

– Я хочу остаться, – заявила бухгалтер мисс Уэдд.

– И я тоже.

Мысленно я вернула одежду из чемодана в гардероб. Мое место было здесь. Мне хотелось сделать все, что в моих силах, лишь бы наша библиотека оставалась открытой.

– Я не могу так быстро вернуться в Род-Айленд, – заявила Хелен.

Помощник Питер уставился на нее:

– Я не хочу уезжать.

Мисс Ридер благодарно посмотрела на нас:

– Как бы то ни было, мы должны сделать все возможное, чтобы нашим читателям ничто не грозило.

Питер перетащил на верхний этаж мешки с песком на случай, если после авианалетов вспыхнет пожар. Мисс Уэдд крупными буквами нарисовала на стене направление к ближайшему убежищу – станции метро. Во время всех этих хлопот мисс Ридер очистила читальный зал, обнимая за плечи испуганных студентов. Я выгнала своих завсегдатаев из зала периодики. Схватив с полки «Доброе утро, полночь», словно спасала лучшего друга из горящего здания, профессор Коэн провозгласила:

– Не брошу Джин Рис!

Хелен несла бутылки с питьевой водой, сторож выключил электричество. Битси у двери помахала фонарем. И процессия ошарашенных любителей книг потащилась к станции метро за два квартала, чтобы запомнить дорогу. В темном тоннеле метро мы гадали, что может произойти и когда.

Борис вошел в читальный зал с таким видом, словно вернулся с долгого обеденного перерыва, а не после шести дней в армии. Читатели засуетились, поздравляя его со скорым возвращением. Месье де Нерсиа и мистер Прайс-Джонс первыми подскочили к Борису, чтобы энергично пожать ему руку. Следующей была профессор Коэн.

– Мы рады, что вы благополучно вернулись домой. Ваши жена и дочь, должно быть, почувствовали немалое облегчение.

Я тоже пыталась подобраться к Борису, но его окружила целая толпа книжных червей. Я отступила к книжной тележке и укатила ее, чтобы вернуть книги на свои места. На корешке верхней из них стояло 223. Это религия или философия? Все, что я прекрасно знала, начинало путаться. С того времени как уехал Реми, я вдруг начала замечать, что стою посреди комнаты, не понимая, где нахожусь.