Назир Сафаров - Гроза

Вспомнилась ему та поздняя осенняя пора, когда поспели уже все фрукты, созрел урожай, были готовы для человека все дары земли. Вот шагает он, молодой, в расцвете сил и здоровья в сторону бухарского базара Чорсу. Шагает он туда в поисках своего ежедневного пропитания. Поверх истрепанного халата, который у него и рабочий и праздничный (если б случилось оказаться на какой-нибудь свадьбе), он обмотал веревку длиной в две сажени. Он скитается по бухарскому базару от утра и до вечера — ищет работу. Не постоянную работу, о которой нельзя и мечтать, а хотя бы кто-нибудь позвал на пять минут помочь, поднести, поднять, это было бы удачей и счастьем. В таких случаях мигом взваливал он на себя мешок с пшеницей, вязанку дров и чуть ли не бегом, трусцой устремлялся вперед. Доставив груз до места и получив медную монетку, он опять возвращался на базар в ожиданьи новой удачи. Этим он занимался и зимой и летом — круглый год.

Бухарский базар всегда кишит народом. Люди словно муравьи передвигаются цепочками и потоками по узким кривым улочкам. Глиняные кибитки и дворики лепятся там один к другому, не хватает воды, воздух душный и спертый. Но не замечая ничего этого, каждый занят своими заботами и делами. Торговцы зазывают покупателей, кто как может, их крики сливаются в общий многоголосый гам. Торговец клевером хвалит клевер, торговец дынями хвалит дыни, водонос — свою воду, насвайфуруш [49] Насвайфуруш — торгующий насваем — табаком, который закладывается под язык. — насвай. Босой, в отрепьях бегает по базару возжигатель гармалы, убеждая и уверяя, что ее дымок исцеляет от всех недугов, а также охраняет От сглаза. Но больше всего тут попрошаек — нищих и дервишей. Они визгливо кричат, причитают, голосят, распевают, стонут, бегают, кривляются, хватают прохожих за рукав или за полу халата.

Одним словом, очень люден, и шумен бухарский базар. Вот торговец курдючным салом кричит:

Рябой, с черным, продубленным лицом торговец держит в руках полуразвернутый кусок ткани, преграждает дорогу идущим, трясет своей тканью перед их лицами:

А чего только нет в рядах, где торгуют старьем! Заплатанные-перезаплатанные кавуши и ичиги, лицованые-перелицованные паранджа и халат, кисейный платок и моток шерсти, овчина и полусъеденный молью треух, пешаварская чалма, топор, коса, шумовка, казан, кетмень, простая лопата…

В коврово-войлочных рядах продающих больше, чем покупающих. Этот товар не каждому по зубам. Тут перекупщик вцепился в руку хозяина ковра, трясет ее, а сам говорит, не умолкая, не давая торговцу опомниться: «Цену даем хорошую. Чем плохая цена? Разве это плохая цена? Где вы видели такую же цену? Да скажите же только два слова: «Пусть будет впрок».

Однако торговец молчит и, более того, отрицательно трясет головой.

— Какой несговорчивый человек! Где вы еще видели такого несговорчивого человека? Ну, давайте, давайте. Одна таньга больше, одна таньга меньше — где же разница? Что такое одна таньга? Всегда где-нибудь заваляется одна таньга. Ну, ладно, ладно, добавляю еще одну таньгу.

Совсем ошалевший от этой болтовни хозяин ковра ничего уж не понимает. Наконец у него вырывается: «Ну хорошо, хорошо, пусть будет впрок».

В хлебных рядах толкучка, как и везде. Тут мешки с пшеницей разных сортов, с ячменем, с кукурузой, кунжутом, просом, горохом, машем, фасолью, рисом… Торговцы мукой не успевают взвешивать на весах, кому пуд, кому полпуда, кому четверть пуда, деньги суют себе в карман.

Откуда-то слышится голос маддаха [50] Маддах — профессиональный рассказчик священных историй. . В газелях он прославляет семью эмира, а также его вельмож. Среди копошащихся в других улочках людей кричат арбакеши: «Дорогу, дорогу! Посторонись, раздайсь, посторонись, берегись!» В воздухе пыль, на лицах пот, в небе жгучее солнце, дышать нечем, гомон, суета, крики, толкотня, одним словом — бухарский базар.

По этому-то базару бродил однажды утром Ходжа в поисках нанимателя. С надеждой вглядывался он в лица всех проходящих, но никакой работы не находилось. Да и не один он искал здесь работу. Немало было и других, обвязавшихся подобно ему веревками, или уж тащивших груз. Вот солнце поднялось к зениту, раскалив всю Бухару, вот оно склонилось к горизонту, вот начало уж и смеркаться.

Голодный, обессилевший шел Ходжа между рядами лавчонок, как вдруг услышал отчаянный крик:

— Помогите, правоверные, спасите!

Ходжа бросился на крик и увидел, что двое с завязанными лицами раздевают прохожего. При появлении Ходжи они мгновенно исчезли, как будто провалились сквозь землю. Ходжа поднял прохожего на ноги, отряхнул его халат, спросил, не нанесли ли воры ему каких-нибудь повреждений.

Пострадавший отряхнулся, похлопал Ходжу по плечу и сказал:

— Живи долго и счастливо, сын мой. А ты, оказывается, силен и отважен, как лев. Если бы не ты, я лишился бы всего, что у меня есть, а может, и жизни. Слава аллаху, это он мне послал тебя. Могу ли я узнать имя того счастливого человека, у которого такой сын?

— Я нищий, бездомный человек, к тому же сирота. Родителей моих, увы, нет в живых.

— Царство им небесное. У кого же ты думаешь приютиться в этом крае? Есть у тебя родные или друзья?

— Нет у меня никого, кроме аллаха. А место моего пристанища и обитания — чайхана Лабихауз.

— Лабихауз — неспокойное место. Его любят разбойники.

— Что же мне делать, таксыр… да и что мне бояться разбойников? Взять у меня нечего.

Этому муллаобразному, аккуратно подстриженному и хорошо побритому человеку, как видно, понравился молодой храбрец, а может быть, ему просто захотелось отплатить добром за добро. Во всяком случае мысли его приняли такое направление: «Этот парень, оказывается — бесприютный сирота, — думал избавленный от грабителей, — а силы ему не занимать. Мне очень был бы нужен такой человек. Если не пожалею для него чашку похлебки, то очень будет полезен в хозяйстве. Впереди зима. Нужно заготовить дров, нужно корчевать пни, пилить доски. Нет, его мне послал сам аллах. Не следует его упускать. К тому же он, кажется, послушен и добр».

Так думал про себя человек, избавленный от грабителей. Молча прошли они площадь Регистан и когда проходили вблизи Лабихауза, Ходжа нарушил молчание.

— Ну, таксыр, мне в эту сторону. Или вы хотите, чтобы я проводил вас до вашего дома?