Давид Мотадель - Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945)

Вскоре между ветеранами-сторонниками Намангани и молодыми арабами Рамадана произошел раскол. Ветераны чувствовали снисходительное отношение арабов, которые, в свою очередь, считали поведение мусульман Советского Союза и Балканских регионов – например, свободное употребление алкоголя – антиисламским. Рамадан оскорблял Намангани, в том числе и лично. Постепенно арабы завоевали всеобщее признание. В распоряжении Рамадана было больше ресурсов: он привлекал в Мюнхен международные средства. В итоге осенью 1961 года ветераны-мусульмане вышли из состава комиссии по строительству мечетей, а сам Намангани эмигрировал в Турцию. «Духовное управление по делам мусульманских беженцев» стало политически несостоятельным. Довольно скоро подконтрольная арабам комиссия по строительству мечетей превратилась в новое исламское объединение: в 1963 году ее переименовали в Южно-Немецкое исламское общество, а в 1982 году – в Исламское общество Германии. Среди молодых арабских студентов, основавших комиссию по строительству мечетей, был и Али Галеб Химмат, впоследствии президент «Исламского общества Германии», после 11 сентября 2001 года включенный ООН в список подозреваемых в связях с Аль-Каидой [1507].

Власти США увидели в таком развитии событий возможность вернуть влияние среди мюнхенских мусульман [1508]. Интерес Соединенных Штатов к старым ветеранам так или иначе снизился. Американскому правительству постепенно становилось понятно, что в работе с ними проблемой может стать не только темное прошлое национал-социализма – ветераны нередко становились мишенью советской пропаганды, обвинявшей их в коллаборационизме,– но и их недостаточная образованность и начитанность в религиозных вопросах. Арабы, более радикальные в вопросах ислама, теперь выглядели более надежными союзниками. Отношения между самим Саидом Рамаданом и секретными службами США до сих пор остаются неясными. Соответствующие американские документы все еще засекречены, но некоторые свидетельства можно найти в других архивных источниках. Так, Герхард фон Менде 8 мая 1961 года отмечал, что Рамадан «продолжает сотрудничество» с американскими службами [1509]. Документы Федеральной разведывательной службы Германии также свидетельствуют о том, что Рамадан получал поддержку от Вашингтона [1510]. В 1966 году власти Швейцарии обращали внимание на то, что «продолжению его деятельности способствовали как англичане, так и [ sic ], вероятно, американцы», поскольку «Рамадан, без сомнения, противник коммунизма и ведет борьбу против проникновения большевизма в арабский мир» [1511]. Первый доказанный контакт между Рамаданом и американцами произошел во время коллоквиума «Исламская культура и современность», организованного в Принстоне и Вашингтоне, на котором Рамадан выступил с лекцией на тему «Факты о „Братьях-мусульманах“» [1512]. Несмотря на кажущуюся научность, это было политическое мероприятие, финансируемое Государственным департаментом США. Среди американских участников был, в частности, и Карлтон Кун, составитель листовки, в которой провозглашался джихад против армии Роммеля в Северной Африке. Меморандум Государственного департамента объявлял целью мероприятия «содействие дальнейшему взаимопониманию между исламскими народами и Соединенными Штатами» [1513]. В Вашингтоне надеялись, что встреча поможет повлиять непосредственно на «импульсы и направление» «исламского реформистского движения» [1514]. Кандидатуру Рамадана в качестве спикера выдвинул Джефферсон Кэффри, посол США в Каире, заявивший, что этот деятель «признан одним из самых выдающихся знатоков исламской культуры» в ассоциации «Братья-мусульмане». «Его положение в этом объединении требует внимательного отношения к его желанию участвовать в конференции,– писал дипломат.– Нам нужно учитывать возможные последствия, к которым может привести недостаточно уважительное отношение к этой серьезной организации» [1515]. Во время своего визита в Америку, утром 23 сентября 1953 года, Рамадан вместе с другими участниками форума был принят президентом Эйзенхауэром в Белом доме (фото 9.1). В календаре президента перечислены гости, среди которых упомянут и «уважаемый Саид Рамадан, представитель организации „Братья-мусульмане“» [1516].

Связи США с мусульманами Германии были, безусловно, частью масштабной политической стратегии Вашингтона, принятой во время холодной войны [1517]. Вашингтонские власти рассматривали мусульманский «коридор» между Северной Африкой и Восточной Азией как «зеленую защитную зону» в борьбе с коммунизмом. Уже в годы Второй мировой войны легендарный офицер американской секретной службы Арчибальд Рузвельт-младший пророчески отмечал: «В будущих войнах США станут признанными сторонниками мусульман и смогут заручиться их поддержкой в стратегически важных регионах» [1518]. В разгар холодной войны, охватившей весь мир, ислам воспринимался как одна из важнейших сил в борьбе с коммунизмом. В президентство Дуайта Эйзенхауэра, избранного на высший пост в начале 1953 года, поддержка исламского блока в борьбе с Советским Союзом (а позже и в борьбе с арабским национализмом, который становился все опаснее) уже превратилась в часть официальной политики США.

ФОТО 9.1. Саид Рамадан в Белом доме (из открытых источников)

Сам Эйзенхауэр был сторонником решительной инструментализации ислама. В 1957 году на встрече с офицером ЦРУ Фрэнком Уизнером и членами Генерального штаба, согласно протоколу, он предложил использовать против Советского Союза идею джихада: «Президент заявил, что считает необходимым сделать все возможное, чтобы подчеркнуть аспект „священной войны“» [1519]. Эйзенхауэр отверг осторожное возражение госсекретаря Джона Фостера Даллеса о том, что «священная война» может быть опасной и для Израиля. В следующем году в послании своему доверенному лицу президент писал, что на всех встречах с мусульманскими лидерами он подчеркивал важность ислама: «Я [всегда] заявлял, что вера в Бога должна объединить нас в наших устремлениях – в желании дать отпор атеистическому коммунизму» [1520].

В целом же мусульманская политика Вашингтона оставалась весьма противоречивой. У некоторых чиновников еще оставались предубеждения в отношении ислама. С одной стороны, под влиянием теорий модернизации и секуляризации многие воспринимали религию как пережиток ушедших времен и помеху на пути экономического прогресса. Они требовали, чтобы власти США по всему миру продвигали светскую и модернизационную политику. С другой стороны, однако, сохранялось влияние патерналистской идеи о том, что религия глубоко укоренена в мусульманской культуре и потому ее необходимо учитывать в вопросах политики, а также использовать в собственных интересах. В 1951 году Филип Айрленд, опытный дипломат из Государственного департамента, заявлял, что «примитивный и суровый характер ислама» в таких государствах, как Саудовская Аравия и Йемен, оказался серьезным «препятствием на пути коммунизма» [1521]. Через год его коллега, посол США в Саудовской Аравии Рэймонд Хэр, высоко оценивал «выдающиеся перспективы» мобилизации «сторонников ислама и других религиозных групп» в противостоянии «коммунистическому нигилизму» [1522]. Подобные идеи отражены во многих официальных документах США.