Михаил Булкаты - Живой обелиск

Миновали грузинские селения Ходашены, Ацкури. Дошли до Икалто. Впереди была длинная безлюдная дорога по степи. И вдруг все увидели коня Арчила — Дзерана. Он скакал им навстречу, весь в белой пене, со сбившимся на бок седлом.

— Люди, я же вам говорил! — Цуг тяжело дышал. — Скажите, где наш председатель?

Дзеран, тяжело хрипя, остановился поодаль. Он не заржал, а заплакал, и все почувствовали, что с его хозяином что-то случилось…

Их нашли между Икалто и Руиспири, на дороге. Один лежал навзничь в дымящейся еще луже крови. Другой, держа винтовку в руках, сидел у его изголовья. Сидел и плакал.

Габо оплакивал своего друга, Дзеран оплакивал своего хозяина…

Люди в молчании смотрели на живого и мертвого. Габо сидел, не поднимая головы. Дзеран жалобным ржанием оглашал округу. Слезы, стекавшие по лиловому, заросшему щетиной лицу Габо, падали на грудь Арчила. Габо никого не замечал.

Иногда небо мрачнеет так, что думаешь: вот-вот посыплется град и разнесет все живое на земле. Умолкнет природа, онемеют птицы, и не услышишь даже шепота ветра. Потом вдруг грянет гром.

Слово Цуга было первым громом.

— Я же говорил вам, что он убьет его!

Габо встал, опираясь на ствол винтовки, и поднял руки к небу.

— Это я, господи, стою перед тобою! Да не будет мне прощения!

— Получается, что Цуг говорил правду? — остановил я дядю Иорама. — Неужели мой отец убил своего друга?

Иорам махнул рукой:

— Погоди, не спеши! Люди оплакивали председателя, а я, вырвав у Габо винтовку, убежал прочь. Я знал, что он всегда хранил свое оружие в чистоте. Я проверил ствол винтовки и… — Иорам запнулся. — Ствол был чист… Ствол блестел, как прежде… Обойма тоже была полная — пять патронов.

— Так куда же скакал Габо? Почему он очутился на безлюдной дороге рядом с убитым другом?

И дядя Иорам продолжил рассказ.

В ночь, когда загорелся колхозный хлев, абрек Иба не пил. Он стоял посреди комнаты, засунув руки за пояс. Цуг, сгорбившись, сидел на треножнике.

— Арчил и Габо угробили в перестрелке моего лучшего друга, — сказал Хангоев мрачно.

Цуг ничего не ответил.

— А тебя с сыном заставили целый день работать. Интересно, что они еще придумают?

Цуг даже не взглянул на гостя.

— Ты что? Онемел или спишь сидя?

— Присядь и не зуди, как оса!

— Сколько же мы будем сидеть сложа руки? Может, мне тоже впрячься в упряжку вместо быков? — съязвил абрек.

Цуг посмотрел на него в упор.

— То, что я с Асланом пахал весь день, — это не беда! Что будет дальше — вот это меня тревожит.

— За этим бонгандом [25] Бонганд — участок земли, который можно вспахать за день. вы с Асланом вспашете еще один, а, вернувшись из Телави, председатель оценит ваш труд по заслугам.

Цуга взорвало:

— Всю жизнь только и стреляешь, а сегодня почему-то забыл о своем ремесле!

— В кого бы я стал стрелять? В тебя, что ли? — удивился Иба.

Цуг сморщил тонкие сизые губы.

— Кроме нас на пашне были быки…

— Как бы я стал после этого смотреть тебе в глаза?

— Дурак! Думаешь, Арчил погнал меня пахать, потому что ему самому надоело возиться в земле? Сегодня, когда молчало твое ружье, можно представить, как оценил председатель мое кумовство с абреком. Ранил бы ты меня, как Габо, хотя бы в ногу. Вот тогда бы все видели, что я пострадал за колхоз!

— Лучше отправить Габо и Арчила на тот свет…

— Арчилу не удастся вернуться из Телави. Габо же не смей и пальцем тронуть.

Хангоев схватил бурку, порываясь уйти.

— У меня резвый конь, через полчаса я буду в Телави, а утром Арчил не встанет со своей постели.

— Постой! Арчила не следует убивать твоими руками!

Абрек удивился:

— Кому же ты хочешь поручить это, как не мне?

— Габо… — прошептал хозяин.

— Кому, говоришь? — удивился Хангоев и, остерегаясь громко смеяться, заметался с зажатым ртом по полутемной комнате.

— Ай да Цугоджан! Хочешь прикончить председателя руками его друга и побратима?

Открыв окно, Цуг посмотрел на восток.

— Сейчас, наверное, за полночь. Через полчаса ты должен быть на безлюдном длинном перегоне, между Руиспири и Икалто. Арчил тоже там должен быть.

— А кто его вызовет туда из Телави?

— Вот любопытный! Как только ты терпел девять месяцев в чреве твоей матери? Это уж не твоя забота!

«У этого хитреца все предусмотрено заранее. Кто его знает, может, он и мне уже сколотил гроб…» — подумал абрек.

— Смотри, Иба, не промахнись! Если утром аул не услышит, что Габо убил Арчила, нам с тобой придется самим копать себе могилы.

Проводив Хангоева, Цуг, крадучись, вышел во двор с бутылкой керосина…

А Хангоев ускакал к перегону между Руиспири и Икалто.

— Если бы камни умели говорить… — сказал я, увидев, как дядя Иорам гладит постамент.

— Все равно они не сказали бы больше того, что ты услышал от меня.

— Ты не объяснил мне, как Габо и Арчил оказались на перегоне между Руиспири и Икалто.

— Люди застали там убитого Арчила и Габо…

— Но почему Арчил, бросив в Телави Иоса, помчался домой?

— Цуг выманил его, послав к нему своего человека с известием о пожаре.

— Но почему помчался к этому перегону и мой отец? Ведь все бросились тушить пожар. И конь… На ком же он скакал, если его верный Кора горел в хлеву? — задавал я вопрос за вопросом.

— А вот послушай!..

Звезды еще не погасли, когда во двор Габо ворвался всадник на взмыленном коне. Было совсем темно. Габо, выскочивший из хадзара, не сразу узнал ночного всадника.

— Пожар, пожар, Габо!

Габо увидел вдали языки пламени. Хотел бежать в сторону горящего хлева и тут, пораженный, остановился. Ночной гость сидел на коне Арчила — Дзеране. Забыв о пожаре, он грозно крикнул:

— Сучий сын, кто тебя посадил на Дзерана? Где его хозяин?

— Подожди, Габо. На Дзерана посадил меня сам Арчил… Клянусь небом и землей!

Габо сдернул седока с коня, и тот с криком покатился по земле.

— Отвечай, где Арчил?

Он еще ничего не знал, но сердце почуяло недоброе.

— Он остался там, на перегоне, возле Икалто…

Забыв о боли в раненой ноге, Габо ударил ею ночного гостя.

— Почему он там? Где Иос?

— Иос остался в Телави… Нас было мало, а их на скале много.

— О ком ты говоришь?

— Об абреках… Их было много, а нас двое… — бормотал человек. — На Дзерана меня посадил сам Арчил…

Габо кулаком ударил вестника в челюсть.

— Сучий сын!.. Их было много, а вас двое, и ты оставил Арчила одного?..

— Он сам велел… Он сам посадил меня на Дзерана!

— Где ты оставил Арчила? Где ты оставил Арчила, сволочь?

— Когда раздался со скалы выстрел, Арчил притворился убитым, сполз с седла, а Дзеран стоял рядам… Председатель шепнул мне: «Вдвоем не уйти… Садись на Дзерана и мчись в аул!.. Скажи Габо, пусть скачет сюда на своем Кора… А я буду отстреливаться». Он сам посадил меня на Дзерана…