Михаил Булкаты - Живой обелиск

— Чей ты будешь, сынок? — спросил он.

— Я — сын Джери из Нузала.

«Вот оно что! Сын моего старого друга Джери!»

— Славный воин был Джери, да хранит его Барастыр [45] Барастыр — владыка царства духов в осетинской мифологии. . А ты сам сколько раз бывал в походе?

Сын Джери покраснел и потупился.

— Я… первый раз!..

— Первый раз!.. Хорошо дерешься, сын Джери, но не надо унижать противника, будь он хоть сыроед! А ну-ка, замахнись на меня!

Юноша растерянно заморгал длинными ресницами.

— Я не… Я не дерусь со старшими.

— Защищайся, сын Джери! — крикнул Еухор и, подбадривая его, замахнулся мечом.

— Тогда берегись, вождь!

Блеснул меч сына Джери, описав огненный круг. Мгновение — и удар клинка рассек бы обнаженную голову Еухора, но тот успел скрестить с ним свой меч, и брызнувшие искры озарили хмурые лица воинов. Вошедший в азарт сын Джери забыл о том, что перед ним вождь аланов. Он еще раз отскочил назад, прикрыл себя щитом и, подняв над головой отцовский меч, снова ринулся на Еухора, но тот остановил его:

— Молодец, сын Джери! Вижу, ты высоко держишь честь своего славного отца!

Старейшины шли дальше, состязавшаяся молодежь склоняла перед ними свои головы. Еухор подшучивал то над одним, то над другим:

— Мурту, на этот раз придется орудовать двумя руками!

— Справлюсь и одной левой, Еухор.

— Цыборс, подтяни подпруги своей клячи, а не то свалишься с обрыва!

— Будет неплохо, если в полете он прихватит трех-четырех монголов! — пошутил кто-то.

Мягкая улыбка озарила лицо Еухора, а по узкому ущелью покатился хохот. Еухор обратил внимание на худого коня со впалыми боками. На нем восседал такой же худой всадник с длинной журавлиной шеей. Вождь аланов ткнул коня кулаком в бок, тот покачнулся и чуть было не упал вместе со всадником.

— Бечи, ты, наверное, не кормил своего коня с тех пор, как уехал из Уаллагира?

— И то правда, Еухор!.. Ведь Биракан прискакал так неожиданно, что я даже не успел попрощаться с бабушкой Дзегоа.

— Беттыр, спрячь ухо под шлемом, а не то отрубит его татарин… Кодзыр, успел ли ты скосить свои луга? А то будет в бою отвлекаться, вспоминая о них!

— Я их поджег, Еухор, чтоб волки Тохтамыша не пасли там своих коней.

— Ничего, Кодзыр, мы их заставим платить за все… Как у тебя рана на руке, Мамсыр?

— Спасибо, вождь, зажила насечка от татарской сабли.

— Смотри, если мешает, поддержишь нас с тыла.

Еухор повернулся к конной дружине, эхо гор повторяло каждое его слово:

— Аланы, здесь порог нашего дома, нашего двора, где наши женщины воспитывают воинов, хлеборобов, мастеров, сказителей, поющих о наших славных предках, да не лишит их Барастыр чести в своем царстве? Но в нашем дворе, где мы после походов закалываем для дзуара жертвы, в юрте, воняющей конским потом и мочой, сидит хан Тохтамыш. Он попивает кумыс, а нам передает наказ: вложите свои мечи в ножны и используйте их при надобности на трепание шерсти для чекменей и ноговиц, а защиту вашего порога от хромого Тимура передайте мне. Аланы, пусть будет слово ваше прямым, как удар меча. Допустим ли мы это?

— Чтобы жены и матери лишили нас очага?

— Тогда вместо шлемов нам надо надеть женские платки!

— Разве достоин носить меч мужчина, не способный защитить свой хадзар?

— Дайран — наше последнее пристанище, и если его отнимут, то для Алании наступит второе пришествие!

— Дайран — порог, через который не переступить путнику, идущему в Аланию с черным сердцем!

— Дайран — вещун, он знает, кому открывать ворота!

— Он требует у своих сыновей держать перед пришельцами ворота на замке!

Еухор поднял руку, шум смолк мгновенно.

— Аланы, вы меня спрашивали о том, зачем я вас призвал в Дайран, и я вам отвечаю: Алании угрожают с двух сторон. На берегах Терека раскинул свои костры Тохтамыш. И если у него голова не пуста, то он не сдвинется с места до тех пор, пока мы не разделаемся со второй бедой, приближающейся с юга. Вот вам плоды нашего с Тохом путешествия к Тохтамышу!

— А что будет, когда мы разделаемся с хромым?

— О том, что будет после, думают все народы наших гор. Пока никто не нашел ничего лучше, кроме меча, который должен защитить нас. Я не сомневаюсь: так же, как и нам, Тохтамышу придется защищаться от хромца, ползущего с южных склонов Кавказских гор: по словам вестников, голова Тимурова войска уже уперлась в седловину Арвыкома — Небесного перевала, а хвост еще волочится где-то у Мцхета, столицы Грузии.

— Если Тохтамыш не нарушит соглашения, то мы заставим хромого метать камни хвостом.

Старый Кодзыр поднял правую руку. Воцарилась тишина.

— Аланы, на чинный ныхас времени не осталось. Пусть Еухор поставит каждого из нас на свое место, чтобы хромой лев не застал нас с разинутыми ртами. Я все сказал.

Воины молчали. Ждали приказ вождя. И он повелел:

— Пусть пешие из Кобана станут у каменных валов и будут готовы к прыжку! Не забудьте, что сам Уацилла наделил вас небесной силой, и вы должны метать на голову врага громы и молнии! Дигорским лучникам укрыться в засаде и, когда начнут кобанцы, ударьте хромца в лоб с вершины оползня, перекрыв дорогу рядом горящих стрел. Конникам из Куртата спрятать своих коней. Пусть падут на голову пришельцев камни с вершин!.. Конникам из Уаллагира расположиться впереди и обнажить мечи только тогда, когда увидят спины убегающих врагов. Следите за узкой дорогой, не выскакивайте из засады, пока по ней не прошмыгнет последний воин хромого. Не будет стрел — пускайте в ход пращи! Не будет пращи — грызите пришельцев зубами! Так требует Сафа, хранитель наших очагов! Пусть грянет гром и рухнет на наши головы небо, но никто не шелохнется до тех пор, пока не крикнет ночная птица! Я все сказал!

Затрубил боевой рог, и аланы исчезли в теснинах Дарьяла, как привидения. Тох скакал за Еухором по опустевшему ущелью. Кони в сгустившейся тишине навострили чуткие уши. «Он скачет к нузальским копьеносцам, стерегущим внизу Тохтамыша!» — подумал Тох.

— Сынок, нузальские копьеносцы нужны нам в рукопашном бою, но их мы оставим на месте, потому что Тохтамыш может не сдержать своего слова. Оно не стоит и легкой соломинки.

Больше он ничего не сказал. Тох, скакавший за широкой спиной Еухора, думал: «Теперь я знаю, кого мне высекать из неотесанного рога!.. Только бы прогнать пришельцев!.. Только бы прогнать!»

Еухор и Тох, распластавшись у надбровья повисшей над пропастью скалы, следили за бесконечной вереницей лохматых звероподобных всадников, за навьюченными, мерно покачивающимися верблюдами, скрипящими на уклонах обозами.

Впереди ехал знаменосец. На острие длинного шеста вместо знамени болтался серый конский хвост.