Елена Ронина - Три женщины [litres]

Она умела утешить дочерей, она давала советы сыновьям, когда те влюблялись, она принимала гостей лучше всех в городе. Бежала через весь город к скрипачу, звала его на праздник. А какой праздник без танцев?! И танцевать она тоже умела.

Моисей гордился своей Нэхой. И когда та была совсем молодой девушкой, и когда стала уже почтенной дамой. С чувством юмора, присущим данной нации, с крепким умом, чувством такта, завидная еврейская жена.

Она умела любить и была верна своему мужу, хотя татарин Ахмедка подбивал под нее клинья и шептал на рынке ей всякие приятности, когда она покупала у него мед для чак-чака. Нет, она никогда и ни на кого не променяет своего Мовшу.

Сколько Моисей ее добивался, уговаривал ее отца Аарона, как радовался первенцам Анне и Израилю, как оплакивал их четверых умерших детей.

Для еврея главное в жизни – это семья, ее Мовша – правильный еврей. И он знает все про еврейскую маму и никогда сам не возьмет в руки половник. Мужчина должен зарабатывать деньги, он должен добывать хлеб. Это его работа.

Женщина – это уют, это тепло, это вся жизнь. От женщины зависит покой в семье, мир в семье. Все в ее руках. Она может растревожить, она может успокоить.

И если никто не идет наперекор друг другу, то такая семья, она вечная. Нэха была уверена в себе, уверена в своем Мовше. А это и есть самое большое счастье.

Нет, ну чем она могла помочь Анфисе, Степкиной жене, когда та приходила, в который раз с подбитым глазом, занимать картошки на похлебку.

– Фиса, на кого ты похожа? – всплескивала руками Нэха.

– Да Степан вчера опять до беспамятства напился, вот руку и поднял.

– Фиса, синяк это не так страшно. Муж иногда бьет свою жену. Это случается во всех семьях, – безапелляционно начала свою лекцию Нэха, мгновенно забыв о картофеле.

– Неужто и тебя Моисей лупит?!

– Я не буду сейчас говорить о муже. – Нэха удобно села на кухонный табурет, учить соседку уму-разуму. – У нас о муже не говорят. Это неправильно. Это может ему не понравиться, если он услышит. Мы своих мужей очень уважаем. И они это чувствуют и нас, своих жен, за это благодарят. – Нэха помолчала. – Поэтому бьют редко. Почти никогда.

На Нэхе, как обычно, был надет красивый темно-синий фартук, отделанный воланами в тон. Густые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке и заколоты высоким костяным гребнем. Тот гребень смотрится на Нэхе чисто корона. Анфиса как в первый раз увидела свою соседку, вернее, наконец посмотрела на нее другими глазами. Невольно перевела взгляд на себя.

– Ты посмотри, что на тебе за фартук?

– А че? – не поняла Анфиса.

– «А че», – повторила за соседкой Нэха. – А платок? Твой Степа, может, и пьет, как на тебя посмотрит! У него появляется только одно желание при взгляде на тебя, Фиса: напиться как свинья. Фиса, – Нэха многозначительно подняла вверх палец, – я его понимаю.

Нэха легко поднялась с табурета, привычным движением одернула фартук, поправила прическу.

– Мы сейчас же пойдем к Моисею и сделаем заказ. Ты закажешь у него платье и наденешь его в воскресенье утром. Пусть твой муж, как только продерет глаза, увидит тебя во всей красе. И ты увидишь, потянутся его руки к бутылке – или к тебе. Фиса, я много старше тебя, и я знаю, что говорю.

Нэха взяла соседку за руку и повела в портняжий уголок Моисея.

Анна уехала из дома первой. Брак был очень удачным и, естественно, родителями спланированным.

Ткани Моисей Бреннер покупал только в одной мануфактуре и для этого раз в полгода ездил в город Канск. Карл Карцев тканями торговал, Моисей Бреннер эти ткани покупал.

Хитрый еврей сразу заметил в лавке молодого продавца.

– Слушай, сколько лет этому служаке? – поинтересовался он у прохожего.

– Сразу видно, что ты не местный, уважаемый. Не знаешь таких простых вещей. Это сын владельца фабрики.

«Вай-вай, – подумал Моисей, – какая удача. Парню на вид лет двадцать пять, их Анне вот-вот стукнет восемнадцать. Нужно все про этого паренька выяснить. Такая родня нам совсем не помешает».

При дальнейшем выяснении дела обстояли еще краше, чем на первый взгляд. Ефим Карлович Карцев, двадцати трех лет от рождения, получил прекрасное образование в Германии, прямой и единственный наследник предприятия «Карцев и Ко». При этом приятной наружности и хороших манер.

«Это то, что нам нужно», – решил Моисей и, не откладывая, пошел к Карлу.

Карл принял его как старого друга. А как же могло быть иначе? Маленькими детьми их учил читать Талмуд один рабби. Это потом их пути разошлись, но у евреев друг – это на всю жизнь. Тем более если он из детства, тем более если росли в одном дворе.

– Вай, Мовша! Как я рад тебя видеть! Как Нэха, как дети? – Карл выбежал навстречу другу, обнял его, расцеловал и даже смахнул для порядка слезу. – Слышал, ты стал прекрасным портным. Приеду к тебе за брючной парой. Какую ткань посоветуешь?

– Ткань только твою, Карл, – Мовша оценил искреннюю радость друга. Да и сам он рад встрече.

В конце концов, не только в детях дело, и нельзя забывать старых друзей! Вот почему столько лет не заглядывал. Что значит, не было времени. Время для друзей нужно находить. А то только если приспичит. Вай, как неправильно. Как стыдно. И у Мовши тоже увлажнились глаза.

– Нет, Карл, говорю тебе как есть, без подхалимства, нет в других мануфактурах такого красителя, как у тебя. Твои ткани самые легкие, самые прочные в носке. Ты не поверишь, сшил из твоей шерсти пальто. Носил я, перелицевал для старшего Израиля, потом его же носил Исай, теперь носит Анатолий. И нигде не лоснится.

– Неужели, Мовша. Нет, я тебе не верю, – Карл расчувствовался теперь уже до искренних слез.

– Как приедешь, я тебе продемонстрирую и пальто, и Анатолия. Ты все сам увидишь, все поймешь.

Старые друзья обнялись в очередной раз.

– Счастливый ты, Мовша. Столько детей, ты можешь сделать стол, ты можешь прочитать молитву в таком обществе. У меня, Мовша, только Ефим. Ты знаешь, Тея умерла, мальчику было десять, я не женился больше, не было сил, ты помнишь, кем была для меня жена. Никто не заменит ее. Никогда, – Карл опять достал платок.

– Ничего, ничего. Успокойся, – Моисей погладил друга по плечу, – на все воля Господня, ты все знаешь сам.

Друзья посидели молча. Моисей понимал, что время идет, все условности соблюдены, нужно начинать разговор, ради которого он сюда пришел.

– Тебе надо женить Фиму.

– Ты что, Мовша, мальчику только двадцать три. Он молод, и потом, он так рвется к работе. И пусть. Это счастье, мальчик овладевает производством. И потом, нужно же найти правильную еврейскую семью.

– Карло, ты меня обижаешь. Разве моя семья неправильная? Ты знаешь меня, я знаю тебя. Да, я не так богат, я скажу честно, у меня нет мануфактуры! – Моисей хлопнул руками и вскочил со стула. – Но у меня золотые руки, и портного лучше ты не найдешь в районе. Обо мне идет правильная молва, я не опозорил свое имя. Это важно, – Моисей многозначительно посмотрел на друга. – Я тебе скажу только вот что. Анне восемнадцать. Девочка получила прекрасное образование. Даже окончила курсы бухгалтеров. Слушай, неужели на мануфактуре не нужен свой бухгалтер?! Нет, я не понимаю, как ты доверяешь считать деньги чужим людям!