Елена Ронина - Три женщины [litres]

При этих словах в глазах Карла появился блеск заинтересованности.

– А любовь? Мовша, дети же должны понравиться друг другу, – рассеянно произнес фабрикант.

– А это зависит от нас, – твердо ответил Моисей.

Через неделю Карл с сыном приехали в гости к Бреннерам.

Свадьбу Анны и Ефима сыграли через полгода. Какая это была свадьба! Сто человек гостей, лучшие повара готовили двое суток, рыбу везли из района, музыканты подготовили специальную программу. А какое платье было на невесте! А какой костюм на женихе! Как на нем сидели брюки! Нет, все-таки в первую очередь Моисей Бреннер был мужским мастером.

Израиль все-таки выучился на инженера и уехал в Куйбышев, Исай и Анатолий стали военными. Сыновья – отрезанный ломоть. Для Нэхи это было тяжелым испытанием. Но что делать. Дети выросли, у них своя жизнь, нужно радоваться, они нашли дело по душе.

Мария к учебе особо не тяготела. Она росла красавицей, и это было ее главное и единственное оружие. Огромные глаза, точеные носик и ротик, роскошные волнистые волосы. Может, излишне полновата, что сразу выдавало в ней еврейку. Но это ее никак не портило. Все, что она могла в жизни, – это сделать достойную партию. На другое способностей не хватало. Но здесь нужно было торопиться, иначе партия могла стать достойной только по мнению Марии, а никак не по мнению всей семьи.

И опять Моисей пошел в гости к бывшему другу. Про бухгалтера уже рассказывать не пришлось, и нужно было что-то придумывать. Если сейчас дочь не пристроишь, через пару лет ее просто никто уже не возьмет. А что придумаешь, когда Маруся целыми днями сидела перед зеркалом? Врать Моисей тоже не мог, поэтому рассказывал, как почетно иметь красивую жену.

– Вай, Самуил. Что мы сейчас видим на улице? Это же страх. У людей нету вкуса. Что они носят? А посмотри, с какими лицами они ходят? Это страшно, Самуил, это просто страшно, потом точно с такими же лицами будут ходить их дети.

У Самуила аж пот выступал на лбу от таких ужасов.

– А посмотри на нашу Марию. Да, девочка закончила только два класса. Я никогда не вру, Самуил, ты меня знаешь сто лет. Но это же бриллиант! Когда ты идешь с такой красавицей женой, перед тобой открываются все двери, понимаешь, все! – На этом месте Моисей вскакивал и начинал открывать несуществующие двери. Это производило впечатление.

– А какие красивые будут дети. И их будет много. Хорошая наследственность, ее мать родила одиннадцать детей. Самуил, ты знаешь, у нас, у евреев, главное – это семья. И она должна быть большая. У еврея большой стол, и все места за ним должны быть заняты.

Рта Самуилу Моисей открыть не давал, ни к чему, атака нужна быстрая и мощная. А кто возьмет еще их Марусю? И потом, женихов почти не осталось. А тут у Самуила своя парафиновая лавка. Совсем даже неплохо!

Самуил долго не сопротивлялся. Более того, Моисей так расстарался, что вдовец Самуил чуть было сам не посватался к Марусе.

– Нет, Самуил, прости, – твердо ответил Моисей, – ты просто забыл. Мы же говорили о чем? Дети, очень много детей! Боюсь, ты не справишься. Прости, мы ж с тобой ровесники. Я, например, не смогу больше зачать одиннадцать детей. Клянусь тебе, Самуил, не смогу. Про тебя не могу сказать, может, ты и сможешь. А вдруг нет? Не будем рисковать. Думаю, твой Лева, он точно справится. А свадьбу давай сделаем скромную. Запоминающуюся, но скромную.

Самуилу пришлось согласиться.

Хуже всего дело обстояло с Фридой. Девица уродилась на редкость некрасивой. Рябая, маленького роста, плотного телосложения. Маленькие глазки, узкий широкий рот и такой же широкий нос. Привычка поджимать губы и сводить густые лохматые брови к переносице не придавала девушке ни шарма, ни нежности. А полное отсутствие шеи и вовсе делало ее похожей на маленький сундучок.

– Нэха, что будем делать с Фридой? – нервничал Моисей. – В этом году уже двадцать четыре. Это практически конец.

– Как ты прав, Мовша, сама ума не приложу. Если бы нрав у нее был, вон как у Роньки, веселый. А то же молчит все и зыркает своими колючими глазками.

– Нэха, зазыркаешь тут, все подруги уже по третьему рожают, родные сестры все обеспечены. А здесь что?

– Это горе, Мовша, и не знаю, что сказать.

– Неха, ты мать, ты должна найти в нашей Фрейде какую-нибудь необыкновенную особенность, я в это свято поверю и пойду ну вот хотя бы к сапожнику.

– Моисей! – строго сказала жена. – Я думаю про это постоянно. – И жалобно продолжила: – Золотой мой, мне ничего не приходит в голову.

Муж и жена смотрели друг на друга.

– Из себя страшная, характер сварливый, к труду тяги нету. Вот тебе вся правда, вот и выбирай отсюда какие-нибудь особенности.

– Все ясно, жених должен быть или глухим, или немым. Но на такого, боюсь, не согласится наша Фрейдочка.

Моисей решительно прошелся по комнате.

– Нэха, я все равно буду думать. Но если уж ничего не придет мне в голову, наша Фрейдочка останется с нами.

– Ой, разобьет она нам головы в старости о ночные горшки.

Моисей взял жену за руку.

– Ну что ты, моя золотая, она же наша дочь. И она нас тоже очень любит. Попробуй-ка походи с такой рожей. Тяжело же.

– И вправду, Мовша. Но ты уж попытайся и эту пристроить.

Моисею было непросто, но он пристроил и Фриду. Моисей Бреннер сделал невозможное. Он все кумекал в голове мысль про кривого да хромого и понимал, что решение должно быть где-то рядом. Но оно должно быть все равно достойное. Все ж это Фрида Бреннер, и все-таки четыре класса образования, и гены, и еврейская кровь. Да еще приличное приданое.

Никакой красивой версии родители так и не придумали, поэтому к сапожнику Моисей пошел просто как к другу.

– Ты же знаешь, какая у нас приличная семья, Хона. И какие образованные дети.

– Если ты о Фриде, то я ни за что не отдам за нее своего мальчика, так и знай, – перебил Ханон друга без всяких обиняков.

– Да я, собственно, и не надеялся, так, знаешь, просто зашел узнать, как поживаешь, процветает ли дело.

– Моисей, что ты несешь?! Ты что, не знаешь, как процветает мое дело?! Я единственный сапожник на весь город, и дело мое процветает стабильно, вот только рабочих рук не хватает. Сам знаешь, одни девки, а этого оболтуса Марка я заставить работать не могу. Слушай, откуда берутся такие дети?! – Ханон в сердцах бросил на землю молоток, который держал в руках. – И все равно твою Фриду не возьмем.

Приятель подошел и обнял Моисея.

– Мовша, ты мне друг, моя жена и твоя Нэха вместе выросли, но скажи, зачем моему Марку такая жена? Ты только не обижайся. Но я не смогу убедить мальчика.

– Раньше дети отцов слушались, – сердито вставил Моисей.

– Раньше, это да. Но только прости, Мовша, я и сам не хочу в доме иметь такую невестку. Ей за столом сидеть аккурат напротив меня. Это ж кусок в горло не полезет.