Маргарет Грэм - Раскол дома [litres]

– Прояви мастерство, старик. Сними гада.

Йен сосредоточился, и когда из бойницы снова вылетели искры, он выстрелил. Стрельба остановилась, но у основания дота виднелось какое-то движение, и тогда они оба открыли огонь и стреляли, пока затворы их винтовок не раскалились настолько, что их уже невозможно было держать. Их передовой отряд распластался на земле, потому что огонь справа усиливался, и они окопались, как было приказано. На рассвете артобстрел над их головами продолжался. Республиканцы отвечали беспорядочным огнем, но пехота пока не начала атаку. Слева от них оставался теперь уже умолкнувший дот, впереди виднелись заброшенные и обвалившиеся террасы. Растущие здесь когда-то виноградники были уничтожены. Справа от них росли оливковые деревья и сосны. Именно оттуда по-прежнему велся огонь. Волоски на загривке у Джеймса встали дыбом. Йен, постоянно державшийся теперь рядом с ним, прошептал:

– Ну вот, сидим тут, как голубчики, и что мы будем делать, если эти сволочи придут? Скажем, черт побери, «привет» и попросим кофе?

Сержант Миллер подполз к ним по пути известно куда и проворчал:

– Прекрати скулить и разуй глаза и уши, чтобы поймать малейшее их движение в нашу сторону. И тогда мы лупанем по ним гранатами.

Он вручил одну Йену.

– Пока мы сдерживаем их, основные силы смогут подтянуться. Ты тут играешь самую важную роль, юный Йен. Возможно, этот бой станет высшей точкой твоей несчастной и, вероятно, короткой жизни.

– Как всегда, паясничает, – проворчал Йен, когда Миллер уполз по своим делам. Их взвод, в том числе Фрэнк и Бойо, весь этот длинный день рыли под собой землю, до тех пор пока у них не получилось некое подобие окопа. Все это время над их головами рвались вражеские снаряды, предназначенные для основной военной силы. Земля дрожала, шум оглушал их, вокруг со свистом проносились осколки шрапнели.

С наступившим закатом появилась надежда на какую-то передышку, но ночь прошла примерно так же. На следующий день в бой вступила вражеская пехота, и Миллер отправил в ту сторону гранату, крикнув Йену и еще одному бойцу сделать то же самое. Огонь из дота и с правой стороны не давал им поднять головы, так что они не знали, будет ли враг атаковать спереди. Они лежали, прижав к себе винтовки, а из дота стрелял пулемет, и пули со свистом пролетали мимо них.

Внезапно огонь прекратился, и враг бросился мимо них в атаку. Они возвели курки и прицелились, но сзади неожиданно, как из воздуха, появился еще один отряд. Послышался громкий приказ, сказанный по-английски: «Все кончено. Прекратить огонь!»

Джеймс вместе с остальными резко повернулся, и они начали поднимать винтовки, но это было бы самоубийством. И тогда Миллер яростно закричал на фашистов, отвлекая на себя их внимание. Джеймс и Йен попытались затоптать свои военные документы в землю на дне окопа, чтобы информация о них не попала к врагу, но почва была чертовски твердая. Вражеские солдаты оставили Миллера вместе с остальными, пинаясь и тыча им в спину прикладами, они выгнали отряд Джеймса из окопа, а один из фашистов забрал их документы. Им пригрозили смертью, если они не пойдут немедленно и быстро в сторону оливковой рощи. Они побежали, и Миллер тоже, затем вниз по склону, пока не оказались в долине, плотно окруженные конвоем. Все это время основные республиканские силы вели бой с противником. Миллер спокойно сказал:

– Отлично, ребята. Мы вовремя дали им знать.

В долине, в расположении частей фашистов их обобрали до последнего фартинга. Снятые с них ботинки примерили, потом связали шнурками и повесили на шею их новые владельцы. Пленным республиканцам дали вонючие старые альпаргатас, потом связали им руки за спиной и погнали, как стадо коз, по долине, тыча в спину прикладами и кулаками. Ни пищи, ни воды им не давали, и у них распухли языки. Джеймс каждую минуту спрашивал себя, как ему еще удается идти, потому что ноги у него дрожали и подгибались. Йен без конца повторял:

– Теперь я понимаю, что мой старик-папаша не так уж плох.

Миллер старался приободрить их.

– Будет легче, парни, когда окажемся в настоящем лагере, – говорил он.

А потом едва слышно прибавил:

– И держитесь начеку. При первой возможности сбежим. Будьте наготове.

Истерли Холл, ноябрь 1937 г.

Наступил ноябрь, а от Джеймса так и не было писем.

– Значит, он остается в Испании и сражается, а не изучает классическую литературу, – пробормотала себе под нос Брайди, дожидаясь своей очереди месить тесто для рождественского пирога. Ее мать подняла глаза от терки, на которой она натирала апельсиновую цедру, чтобы приготовить дикую утку с апельсинами для сегодняшнего меню.

– Занимайся пирогами. Больше ты ничего сейчас не можешь сделать.

– Но он сказал, что даст о себе знать, – возразила Брайди. – Если они могли попасть в Испанию, то и письма могут оттуда приходить. Я бы заставила его вернуться.

– Хватит, не будем начинать все сначала, – прервала ее мать. – Как бы там ни было, мы с Вер согласны с его точкой зрения и с твоей тоже, что все должны что-то делать, так что мы уже написали в газеты, в раздел, где публикуют письма читателей, причем во все. Само собой разумеется, их не опубликовали.

Вер, загадав желание, бросила месить тесто. Костяшки пальцев, сжимающих ложку, побелели от напряжения. Миссис Мур забрала у нее ложку, в свою очередь помешала тесто и передала ее Брайди.

– Загадай самое лучшее желание, девчушка.

Брайди загадала двойное желание: одно – чтобы Джеймс не оказался в опасности, другое – чтобы Тим благополучно вернулся к ним. Она вынула ложку из теста, несколько капель упали обратно в миску. Она тихо сказала:

– Я загадала два. Теперь их сила ослабеет?

Ее охватила паника. Ложку взяла Грейси и тоже начала мешать.

– Не тревожься, Брайди, я сделала то же самое.

Она передала ложку Мэйзи, жене Марта. Мэйзи была беременна первенцем и быстро уставала. Она уже не была молоденькой, как отмечала Матрона. Мать рассмеялась, но смех ее был невеселым.

– Как они посмеют ослабнуть, когда полчище чудовищ взялось со страшной силой месить тесто! Потти постоянно звонит и докладывает обо всех новостях, какие только ему удается выудить из своих феноменальных контактов. Подождем. Наше желание не может не исполниться.

В кабинете Ричарда, расположенном дальше по коридору, собрались мужчины: он сам, Джек, Март, Чарли и Оберон сидели вокруг его стола и ждали, когда зазвонит телефон. Потти сказал, что к трем часам он позвонит и сообщит все новости о Джеймсе, которые только удастся разузнать. Телефон зазвонил ровно в три. Ричард, побледнев, взял трубку. На лбу у него выступили капельки пота.