Маргарет Грэм - Раскол дома [litres]

Джеймс заснул сразу же, и казалось, всего лишь через несколько секунд их разбудил горн, и они услышали призыв Дугласа, их командующего:

– Парни, быстро встали и бегом на помывку – чем раньше, тем чище будете. Бегом, черт бы вас побрал.

На обратном пути они завернули за топорами, потому что сегодня им предстояло построить себе chabolas, захватили хлеб и сыр из столовой. По дороге к сосновой роще съели взятое, и Джеймс понял, что не поедет домой учиться в университете, потому что, как он сказал самому себе, он ничего не сделал, чтобы заслужить такую роскошь. Днем он поговорил с сержантом Миллером, и тот сказал ему, что он, Джеймс, может попытаться послать из Испании письмо через проводников, которые вернутся на учебную базу. Они возьмут его с собой во Францию и отправят оттуда.

– Они сделают все, что в их силах. На них можно положиться.

Джеймс крепко спал этой ночью. Письмо было написано, и его душа была спокойна.

Через два дня они совершили ночной переход, после которого отдыхали днем в укрытии. Во время перехода они сошли на обочину, потому что по дороге проехал случайный грузовик. При свете луны они увидели на брезенте опознавательные знаки Красного Креста. На следующую ночь дорогу обступили с обеих сторон крутые склоны долины, и они, стерев себе ноги до крови, шли вперед до самого рассвета, и тогда услышали звуки артиллерийских выстрелов примерно в полукилометре самое большее. Присев у пересохшего русла реки, они в конце концов в углублениях дна нашли воду, потом вскарабкались наверх и укрылись в тени под небольшой скалой. Вдалеке неясно виднелись горы.

Они жевали засохшие крошки хлеба, запивали их водой и все время держались настороже, внимательно всматриваясь в ландшафт. Джеймс не в состоянии был поверить, что они действительно едут на фронт и собираются участвовать в военных действиях. Он опустился в небольшую выбоину, служившую ему в качестве укрытия, и неотрывно смотрел в утреннее небо – и тут затрещали ружейные выстрелы, застрекотали пулеметы, послышались разрывы снарядов, выпущенных из гаубиц. До них донесся запах взрывчатки, и послышался рев Миллера: «В укрытие! Все в укрытие!» Люди кричали; винтовки били по вспышкам на противоположном склоне, где находился враг. Раздался свисток воздушной тревоги, и в небе появились самолеты с немецкими крестами. Они стреляли из пулеметов на бреющем полете и сбрасывали бомбы, но в цель не попали и по ошибке обстреляли противоположный холм. Джеймс почувствовал, как дрожит земля, взрывная волна оглушила его. В небо поднялось облако пыли и осколки скал. Послышались крики, и на мгновение страх сковал его ледяным холодом. Арчи заорал:

– Кретины-немцы, не могут по амбару попасть, факт.

– Заткни глотку! – зарычал Миллер. – И пригнись. Они вернутся.

Свисток воздушной тревоги раздался снова, после того, как они, прижатые врагом к земле, несколько часов вели ответный огонь. Джеймс приник к ямке, где он прятался, на зубах у него скрипел песок. Он увидел, что Йен точно так же распластался за кустом. Когда стали обстреливать дорогу, Джеймс закрыл голову руками. Теперь огонь велся на их стороне по более низким склонам. Крики раздавались все чаще, земля дрожала, запах гари смешивался с запахом кордита [23] Нитроглицериновый порох ( прим. пер .). , и на все это накладывался вой моторов. На землю падали тени от крыльев. Самолеты взревели, и до них донесся крик Миллера:

– Все за мной, наверх, через холм, пока нас закрывает дымовая завеса. Спустимся по склону к линии фронта. Беглым шагом, пока они не вернулись.

Сквозь пыль и дым, под осколками они взобрались на холм и перевалили через вершину. Джеймсу показалось, что ноги у него стали ватными от страха. Он поскользнулся и скатился вниз, вцепившись в винтовку, так чтобы она не запачкалась в земле и не потеряла способность стрелять.

Почти в самом низу лейтенант Миерас махнул, чтобы они продвигались вперед, в сторону линии фронта. Проклятье, они это и делают! Оцепенев от страха, Джеймс шел вслед за остальными, согнувшись и постоянно скользя на склоне. Они пробирались между оливковыми деревьями и кустами. Рядом пыхтел Йен. Джеймс резко обернулся и чуть не сбил его с ног.

– Где Арчи?

У Йена был растерянный вид.

– Что?! Не слышу. Взрывом мне уши отшибло.

Миллер заорал, как он это делал каждый раз, когда на строевом плацу кто-нибудь поворачивал налево, вместо того чтобы повернуть направо.

– Вы чем занимаетесь? Сейчас не время для милой беседы, черт бы вас подрал. Мы нужны на фронте. И мы должны удержать его, иначе фашисты зайдут с флангов и возьмут все наши части в окружение.

– Мы об Арчи, сержант, – прокричал Джеймс на бегу. Ранец бил его по спине, солнце сжигало ему мозги. Черт, где он потерял шляпу? Сержант Миллер махнул им, чтобы двигались дальше. Он был совершенно спокоен, как будто не боялся больше, что какой-то мерзавец может запросто подстрелить его.

– Мне очень жаль, парни. Не повезло ему. Я видел своими глазами.

До передовой они добрались к концу дня. Фашистов отбросили, но они укрылись с обеих сторон холмов и впереди. Рота В сразу же получила приказ следовать за Миллером к высоте 300 в восточном секторе. Они будут передовой командой и должны окопаться и не допускать внезапных нападений. Было пасмурно, а наступившая темнота давала им возможность ползти вперед на животе по низким склонам. Ярд за ярдом Джеймс продвигался вперед, а перед глазами у него стояло лицо Арчи. Ярость и горе смешались у него в душе, и ему уже было наплевать, увидит он Тима на вершине холма или нет, потому что, если он, Джеймс, столкнется с ним, он разобьет вдребезги приклад своей винтовки о фашистскую морду этой сволочи. Кожаная сумка с патронами зацепилась за выступ на земле. Послышался скрежет. Джеймс замер. И тут облака разошлись, и луна осветила местность, как прожектор. Застучали пулеметы. Послышался крик, затем оханье. Облака сомкнулись. Стрельба продолжалась, но и они тоже стреляли и ползли вперед, и в кишках у них билась ярость. Вокруг раздавались крики, стоны, слышались команды ползти дальше. Вот еще один крик, приглушенный вопль. Попали в лежащего неподалеку от Джеймса человека. Господи, только не Йен. Свистящим шепотом он спросил:

– Кто это?

– Томми, – последовал ответ. Джеймс перекатился к говорившему.

– Куда тебя ранили?

– В ногу.

Томми тяжело дышал. Подполз Йен. Джеймс вытащил носовой платок, покрашенный в черный цвет, чтобы в темноте он не стал опознавательным знаком, и перевязал раненому ногу.

– Жди санитаров, – шепнул он.

Они с Йеном поделили патроны и гранаты, взятые у Томми, и поползли дальше. Гаубицы били по основным силам, идущим за ними, и при вспышках взрывов они прижимались к земле, ожидая, пока над ними пролетят ревущие снаряды, и ползли дальше, когда снова становилось темно. Вездесущий Миллер руководил, отдавал команды, ободрял их маленький передовой отряд, и они все спрятались в укрытии, а гаубицы, пулеметы и винтовки стреляли по ним с обеих сторон холмов. Слева, недалеко от вершины, они увидели дот. Пулеметный огонь велся именно оттуда. Миллер толкнул локтем Йена.