Маргарет Грэм - Раскол дома [litres]

– Это вы, Тим? Ваша матушка сказала, что мы, возможно, повстречаемся.

Сэр Энтони Траверс протягивал ему руку. Тим пожал ее.

– Как поживаете, сэр? – поинтересовался Тим.

– Благополучно, но весь в делах, как и все сейчас. Я направляюсь в Париж, но у меня с собой некоторые бумаги для Милли и Хейне. Собственно, последний план совместных действий, весьма перспективный, должен сказать, и, как можно надеяться, продуктивный. Нам нужно обсудить наши разногласия, в соответствии с тем, э-э… Кто как воспитан, не так ли? Ну да, нужно.

Сэр Энтони ответил на собственный вопрос, так что Тиму оставалось только улыбнуться. Ему нравился этот человек, да, он почти любил его. Сэр Энтони сделал столько хорошего, и если кто-то может остановить Хейне с дружками, то только он.

– Послушайте, Тим, вы не могли бы отвезти им этот пакет? Дело в том, что я должен встретиться с леди Маргарет и ее дочерью в связи с какими-то их затеями по случаю дня рождения. Глупости все это, но не говорите им, что я это сказал.

Тим взял пакет.

– Не потеряйте, дружище, – предупредил сэр Энтони и добавил: – Я бы все сделал, чтобы уберечь молодых людей, таких, как вы, от еще одной войны. Все.

Он повернулся и ушел, сгорбившись, как старик, каковым он, вообще говоря, и был. Раньше Тим этого не замечал. Он проводил сэра Энтони взглядом, пока тот не влился в толпу пассажиров. Паром маневрировал, чтобы подойти к причалу. Толчок – и вот уже выброшены тросы, и паром надежно закреплен. Пассажиры пошли на выход. Тим присоединился к ним, слыша в голове предупреждение Потти. Да, он неожиданно встретил сэра Энтони, но подозревать в чем-то этого человека? Какая чушь! Точно такой же чушью было бы думать, что в пакете – украденные из полиции отчеты. Сэр Энтони – образец благородства.

Тим начал спускаться по трапу, а в небе кружились и кричали чайки, и разум отказывался повиноваться ему и продолжал проигрывать только что случившееся. Сэр Энтони направлялся в Париж. Он намеревался забрать оттуда пакет. Тим отправил телеграмму матери о своем приезде только два дня назад с сообщением, что везет то, что она хотела, и будет у нее восемнадцатого ноября. Напряжение зашкаливало, и он заставил себя расслабиться. Это все шпионские романы Потти.

В Берлине на вокзале он взял такси. На улицах мелькали флаги и транспаранты, колыхавшиеся под порывами ледяного ветра. День подходил к концу. Шел слабый снег. Время от времени можно было увидеть на улицах людей, игравших на аккордеоне. Прохожие бросали им в засыпанные снегом шапки по несколько пфеннигов. Такси въехало в квартал СС. Тим расплатился, вылез из автомобиля и постоял некоторое время на тротуаре, собираясь с духом, потом посмотрел наверх, на пустые окна, и только тут сообразил, что никогда не называл Потти адреса дома, где жили Милли и Хейне. Откуда тогда он мог знать, что здание забрала себе СС?

Случайный прохожий поскользнулся на снегу и столкнулся с Тимом, но не упал и торопливо пошел дальше. Такси уехало, и он поднялся по ступенькам, открыл тяжелую дверь и вошел в подъезд. Не задерживаясь, он прошел до конца вестибюля к лифту. Управляющая кварталом вышла из своей каморки. Он натянуто улыбнулся, в душе испытывая к ней ненависть. И точно так же он ненавидел этот вестибюль, и каждый дюйм этой проклятой страны, и ее политику. А главное, он ненавидел самого себя за то, что поверил фашистам и стал одним из них, но, с другой стороны, это теперь может принести пользу, если у него получится вызволить Джеймса из плена.

Тим нажал кнопку второго этажа и, выйдя из лифта, направился к квартире Хейне и Милли. В кармане у него, как всегда, лежала коробочка с мезузой Абрахама. Он дотронулся до того места на дверном косяке, которое он зачистил, и позвонил. Дверь открыл Хейне. Рубашка на немце не была застегнута, подтяжки свисали по обеим сторонам брюк. Тим протянул руку. Хейне только глянул на нее и махнул рукой, пропуская его внутрь со словами:

– После всего, что я сделал, чтобы избавить тебя от допроса, ты исчез. Не ответил на наши письма. А теперь, здравствуйте-пожалуйста, явился, как фальшивая монета. Так, кажется, говорят у вас в Англии?

Но Тим заранее подготовился к упрекам. К Хейне подошла мать. Волосы ее по-прежнему были обесцвечены и уложены этой дурацкой косой, обожаемой нацистами, вокруг головы.

– Матушка, – начал он, – я предполагал, что вы будете сердиться. Дело в том, что я получил только одно письмо от вас несколько недель назад. И других не получал.

Голос его звучал обиженно и смущенно, но в душе он не чувствовал никакого смущения.

– Ты писала на адрес 59-А? Это важно.

Теперь в свою очередь смутились они.

– А? Но раньше это было не нужно.

Тим поставил чемодан на пол. Они по-прежнему стояли в прихожей, как будто собирались вышвырнуть его вон. Ничего, передумают, когда увидят письмо. Или не передумают? Подействует ли оно? Придется подождать, пока Хейне прочитает его. Тим заставил себя улыбнуться. Он старался подыгрывать им, как его инструктировал Потти.

– Я написал вам, чтобы сообщить об этом, но не получил ответа. Дело в том, что соседнее здание переделали в многоквартирный дом, и теперь именно у него номер пятьдесят девять.

Слава богу, что он продумал это заранее, и самое главное, это было правдой, и с письмами возникла путаница. Хейне нагнулся за его чемоданом. Собирается выбросить его за дверь? Тим опередил отчима и поднял чемодан. Хейне задал вопрос:

– Тогда каким образом ты получил последнее письмо?

Тим пожал плечами.

– Я разговаривал с почтальоном и спросил его, приходили ли письма из Германии. Он ответил, что приходили, но на новый номер пятьдесят девять. И люди из того дома выбросили их, я предполагаю. Те, кто живут в коммуналках, не особенно задумываются о таких вещах. Так что последнее письмо от вас он доставил по моему адресу.

Слабоватое объяснение, даже на его взгляд, но оба переглянулись, и он понял, что оно их устроило. Тим поморщился.

– Кроме того, я был взвинчен после моего последнего приезда и пил.

Каким-то образом он почувствовал, что они могли узнать об этом, если уже не узнали. Хейне отступил на шаг назад и прищурился.

– Ты говоришь, у тебя есть это письмо?

– Представьте, я нашел его. Вы не поверите, матушка, оно было в одной из старых кулинарных книг Эви. Она использовала его как закладку.

Он увидел, как на ее лице проступила радость, а Хейне явно почувствовал облегчение, и за это он ненавидел их еще больше. Хейне произнес:

– Проходи и садись. Ты, должно быть, замерз и устал. Милли, скажи Амале, пусть сварит кофе.

Хейне повел Тима в гостиную. Интересно, серебро все еще там? Хотя теперь это уже не так важно. В голове Тима все еще звучал расстроенный голос бедной тети Эви, когда она читала вслух это письмо в теплой кухне на ферме. Тетя Вер тоже огорчилась. Они думали, что он будет страдать, когда поняли, что он все слышал. И тетя Эви сказала: