Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Потом – занятие с Леной. Хорошая она пианистка. Разговор с Мариной. Я предложил ей создать концертный концерн с водителем Паниным.

«По мощам-де и елей».

11 января 1994

Вторник. Мы летим в Париж.

Блажит Бортник. Любимов распорядился пьяных в самолет не брать, но у меня не хватает прав и духу. Уже подходили артисты, просили успокоить его.

Успел я что-то сделать вчера? Ездил много. Макаров сделал рекламу с портретами довольно гнусную, неудачную, тяжелую. ЦАТРА – отвез 8 пачек «Дребезгов»… 2 пачки Дневников. Оставил машину Панину, доверенность, он и донес «негабаритный» чемодан до весов.

Сережканочь не спал, всё беспокоился – перевес, перегруз… и пр. А С. Посад был, однако, странный.

Но слово Сереже Бокову построилось довольно складное – чтоб не стыдно было тебе в финальной черте и всё присутствующим… – Спел «Мороз» и «Нинку». Ужин был «рыбный» и «мясной».

Мне в сильных выражениях объяснили, какой я лицемер, как меня ненавидят. «Чтобы всё у вас там с ней было плохо». Спасибо на добром слове, пока.

Много артистов Боков нагнал, и не знаешь, как к этому «пиру банкиров», что за 90 тысяч саблю бутафорскую покупают, относиться. Борис Викторович Ведьмин, жена Алла Анатольевна. Фотографирование, водка, осетрина во всех видах, теле-, видеокамеры.

Бортник матерится, хохлы ему наливают: «С колхозниками 5 грамм…» – «Спасибо». – «Сядьте, мы с вами поговорим». – «Не надо, мне некогда. Я работаю».

9-го в университете с Любимовым. Он был в форме и в хорошем настроении. Его бескомпромиссность вызывает уважение. Один вопрос-предложение чуть было не поставил точку в начале встречи. Человек благожелательный, кавказской национальности: «А что, если взять большой круглый стол, поставить хорошие напитки, хорошую еду-закуску… и начать мирные переговоры…» И т. д. «Вы не понимаете, значит, существа вопроса, и я зря долго вам что-то говорил и пытался объяснять. Я на эту тему прошу не разговаривать. С грабителями мне разговаривать не о чем, тем более за одним столом». И пр. Казалось, еще минута, миг, и он так себя разозлит, что хлопнет дверью.

– Дайте слово Золотухину, пусть он споет… а то за

мерзнет и заболеет.

И спел я только «Это было у моря».

– Это смокинг ваш или как?

Спор о «загадочной русской душе» и национальных особенностях характера. Обломов, Раскольников. «Он правильно расшифровывает», – Любимов про мой ответ.

Одно дело миф о «загадочной русской душе» и оправдание всех наших безобразий этой пресловутой тёмной душой… кому-то это тоже выгодно и на руку… другое дело – национальный характер… это вещи далёкие друг от друга, разные… и пр.

Но быстро я напялил свитер под «смокинг», сифонило на сцене жутко.

Лену Бариновус дебютом поздравил. Но жаль, сыграла она всего одну вещь.

Да, соседи попались нам… вот ведь не угадаешь. Три с половиной часа – это много. Они уморят нас, это ближнее зарубежье.

Какую пользу для себя извлеку я из «Тонуса»? Кирпич? Из которого сделан Театр на Таганке, реставрирована кремлевская стена и строятся коттеджи «мил- лионЭров», как произносит Б.В. Никакой. Концертная деятельность? Организация досуга.

«Меридиан» – хороший дворец.

Только сейчас до меня дошло, чем удобна эта тетрадь, именно своим проволочным переплетом – можно сгибать пополам и не занимать много пространства. Вообще, важно как уметь не мешать другим: не приставать с разговорами, вопросами, просьбами. Уметь или учиться так себя расположить в пространстве, чтоб не быть в тягость.

Сообщает Краснопольскиймнение о встрече: «Старик в маразме, не слышит зал». Старческая болтливость наблюдается, но что он может услышать от зала, когда большинство думает – почему бы им не договориться, не поделиться и пр. Да он бы и рад, быть может, поделиться, но не в этакой изначальной форме. И еще он не зря про камеры пункт заострял… и рассказывал, как он предлагал ТВ публично извиниться перед Солженицыным. Все камеры снимали, и у одной проскочило, не вырезали. Ему нужен монолог, ему необходимо выговориться и чтоб это осталось.

Говорят, студенты заказали рекламу в метро – поздравляем Театр на Таганке с открытием 30-го сезона в Париже.

Я Любимову посоветовал – доиграть игру до конца и не подписывать никакие контракты, пока не вернут всё и сами не попросят. Пусть арестуют счёт, надо каким-то образом довести до этого, и зря вы обещаете, что «деньги свои вы получите, голодом не останетесь». Надо, наверное, чтоб остались люди голодом, для того чтобы они поняли, что 8 сентября было серьезное слово сказано, а не блеф и пр.

– Если бы я знала, – сказала Оля-бухгалтер, – что так будет, то меня бы здесь давно не было. Люди голосовали против раздела, подписывались… а теперь получается – кто будет бороться, если нас не будет юридически. Налоговая инспекция… арестует счёт… Ей всё равно, кто, она не подчиняется никому. Люди не получат деньги 16 января.

– И пусть не получат. Многие из них были за раздел и бегали туда-сюда. Труппу… надо было каждого персонально обработать, объяснить, почему они должны поддержать Любимова – для истории.

Кстати, это слово, это определение, это понятие всё чаще Любимовым произносится… и такие телеграммы, факсы Ельцину и Генеральному прокурору даются не зря и дважды: им и мной зачитанная телеграмма на 5 камер – какая-нибудь да передаст – и мной прочитана телеграмма Ельцина Любимову на 75-летие… этот контраст двух телеграмм… драматургически под финал это ловко придумалось… эффектно. [Грамматика в отрывке автора – прим. ред.]

Два года последних Товстоногов приходил в театр и сидел в кабинете, часто слышали от него (сама, своими ушами - Максимова) - я больше не знаю, как ставить спектакль. Это был конец, раньше, чем наступило «физиологическое» отсутствие.

Мы подлетаем к Парижу. Включены табло – пристегните ремни. Нас ждёт 20 дней Парижа. Что ждет меня? «Ты сдохнешь без меня». Ты много пишешь. Я провожу время, коротаю полёт.

Ну вот мы и в Париже. Сережа раздражает. Я не могу заставить его ничего спросить. Забыли кофе, пошли покупать. Забыли молоко. А в общем, надо приспосабливаться друг к другу.

Бортник.- Если в этой дыре, куда нас засовывает мадам Сарафан с покойным мужем, мой друг не напишет две строчки…

Есть ли у меня перспектива? Перспектива жизни? Почему-то засела мысль – надо срочно писать, заканчивать повесть, для того чтобы было чем торговать, выпустить книгу в Твери.

Краснопольская.Целовала меня. – Спасибо тебе. За это счастье, что ты сделал для меня, за Париж.

И я не отрицал: сочтемся славой. Ведь это правда так.

В комнатах наших нет телефона. Но это квартира – холодильник, плита, посуда, пылесос и пр. Нет завтраков. Так это хорошо. Не ходить, не воровать и не наблюдать. Иван – спит ли?