Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

23 марта 1994

Среда, мой день в Барнауле. Кажется, я первый раз на родине в таком ясном пребывании духа, в такой не суете.

Концерт прошел превосходно, особенно вторая часть, где были и Лермонтов, и Купер, и «Живаго» с «Живым».

Когда я увидел в зале две четко обозначенные социальные группы – на галерке солдаты, а внизу дети 15 – 16 лет, я понял целевое назначение этих подразделений: обеспечить аншлаг, но и это не спасло. А тем временем мысли-паразиты всё-таки делали своё чёрное дело, и я спотыкался в словах, а в «Черном человеке» просто выбросил по рассеянности целое четверостишие… и еще где-то наврал. Но всё компенсировал голос, который звучал звонко, чисто и красиво, так мне показалось. Белецкая безбожно мазала, не одета была в свою чешую, забыл я ее предупредить, чтоб в строгости себя держала. А потом – долгое интервью, долгая болтовня, но говорилось и чувствовалось отважно, легко.

А вдохновили девочки из колледжа культуры. И вопрос корреспондента: «Вы ожидали такого успеха у молодежи, у молодежной аудитории?»

– Но ведь эта аудитория, как выяснилось, подготовленная, культурная… и ей понятен или, во всяком случае, они интуитивно чувствуют, что им полезны сведения о Мейерхольде, Эрдмане и пр. И это важно. Это входит в процент просветительской части моей программы. Есть процент развлекательный, просветительный, процент рекламный (себя, театра, книги, церкви и пр.), процент самовыраженческий, когда открываешь что-то в себе, для себя работаешь и на себя. Это кухня, которую подчас не замечает и концертмейстер.

«Жить надо так, чтобы тебя помнили и сволочи». Ф. Раневская.

Ну вот… я готовился к съемке частного ТВ, привесил афишу благотворительного концерта… разостлал рекламки р/с храма, а мне позвонила Ольга Наумкина и сообщила, что оператор уехал снимать рекламу, и у нее нет камеры. Ну, а на нет и суда нет.

В 14.00 из гостиницы «Центральной» должен подъехать В.К. Тищенко – решать надо что-то и с домом, и с этой хламидой-храмом, и пр. В 14.30 подъедет Аркадий, мы в филармонию за расчетом. Сколько мне дадут, и сколько мне выложить на ужин в ресторане. Н.В. Трегубов – какую-то цифру называл неожиданную… с нулями и очень благозвучную. И тут теряешься… может быть, надо половину отдать?! Удобный подоконник у этой комнаты в отеле «Барнаул». Практически он великолепно осуществляет функции письменного стола.

Абрамова.- Золотухин говорит, что он начал писать дневник, чтобы стать писателем. На самом деле он стал писателем, чтоб написать этот дневник, эту книжку, которая в литературе о Володе стоит отдельно, особняком, совершенно уникальным.

Кохановский.- Эта книжка, как рентген, просвечивает всё, что написано и пишется о Высоцком… по своей правде и искренности… она, как лакмусовая бумажка, проверяет на лживость все воспоминания… дитектор [так в рукописи – прим. ред.] (Еще бы правильно написать.)

24 марта 1994

Четверг, Ту-154.

Но была ранняя и зарядка, и молитва, и даже кофе с булкой. Вчерашний день… он очень хороший был. Родина вернула мне все затраты – я получил чистыми 1 мил. 400 тыс. 650 руб. + 300000 дорожных моих… и я теперь боюсь не разбиться, а не довезти, в случае если разобьюсь. А вот пьянка у директора была скудная – водка да бутерброды. Славно, хотя без нюансов пели две певички из хора Пятницкого. И Белецкая не надоедала. На торжественном прочитал про целину по книжке. Уходя, услышал в след от увешанного медалями целинника: «Ну, ты поздравил нас, целинников». Другой: «Да ладно». – «А чего он?!» Долгое интервью студии НТН. Оля Наумкина с двумя мальчиками. Многое чего я им рассказывал. Сейчас не припомню конкретностей. Конечно, было и про храм. И про концерт.

Тищенко В.К. пришел в 14.00. Иван, оказывается, высказывал, намекал, что он хотел бы жить в доме – так какого хрена. Квартиру он приватизировал, дом пустой, однако Кузьмич должен был этот вопрос согласовать со мной. Согласовал. Пусть Иван живет, но портреты там я развешу свои. И огород посадим все вместе… поросенка купим и кур разведем. Мясо будет у Володьки. Новичихиных подключить опять надо. И новость, к которой не знаешь, как относиться, – кажется, поменяют батюшку нам. А как же Клавкино: он строит дом. С этим батюшкой мы уж как-то спелись сошлись, он славит меня и сродников моих. Я знаю, кто это всё крутит – Маховикова. Это она – раскольница. Хотя и мне он не по нутру. Что-то в нем есть некультурное… и совсем не веет духом веры. Впрочем, прости, Господи! У кого ты этот дух обнаружишь сейчас? Дай Бог, чтоб не было хуже. О. Евгений что-то уже начал… как-то уж приспособился, и к нему стали привыкать, не знаю, что там Гермоген удумал.

Музей истории искусства, литературы и культуры. Шикарный музей, это что-то. Старинное здание, уютное и огромное для музея: кинозал, концертный зал, театральный зал, муз. зал. И мой уголок. И запись Сережи в книге почетных посетителей: «Я здесь был, а папа здесь родился. Сережа Золотухин». Двумя страницами позже я ему ответил: «Мой сын Сережа здесь был, а я здесь родился. 23.03.94». Смеху было много. Оставил я и звуковой автограф «Ой, мороз…» с байкой о тел. трубке. Потом со всеми служителями в кабинете директрисы Вараксиной Тамары Ивановны пили кофе с печеньем. Да, это было кстати, потому как голодал. Вот такой насыщенный день. Замечательный совершенно сознанием удачнейшего выступления накануне и маячащей впереди цифрой, которую накануне мне директор назвал и слово сдержал.

С вылетом на час мы задержались. Над Новокузнецком взорвался самолет – большое количество жертв. Следовал из Москвы в Гонконг. Но задержка была – поздним прибытием самолета. Теперь – мягко бы сесть да Панин чтоб встретил.

Что там в театре? Вчера наша квёлая команда у Бугаева была. Какие вести из берлоги Лужкова?! Ему дано право решать нашу судьбу. Нет, во вторник они должны были к Бугаеву идти. А нынче четверг. Наверняка есть новости какие-нибудь. Но не может быть того, чтобы в пользу опять Губенко и «Содружества». Вот что: может быть с ними мир, без Губенко? Вот что им надо заронить, какую троянскую жеребятину. На таком генеральском собрании позорном, где Губенко открытый дал бой Любимову, шеф сказал: «Пока он здесь, ноги моей здесь не будет. Или я, или он». Те выбрали Губенко, мы – шефа, естественно. Теперь, если они хотят соединиться и мира, то они должны расстаться с Губенко. Но это невозможно для них: он добился раздела и решения Моссовета и организовал «Содружество». Нет, они не могут его предать вслед за Любимовым. Круг несколько заколдованный.

Любопытно, что скажет Кожухина о Лёнькином письме и моем ответе.

– Такого страшного интервью, как Филатов, мне никто из вас не давал. Он – Сальери. Он поражён завистью… и т. д.