Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Гурченко…обо мне. – Мой любимый артист… мы с вами не снимались… но мы были приглашены как литераторы и т. д.

Это мне запало – любимый артист… что она в виду имела?

Юрский…как-то проговорился… по существу дела. – Валера Золотухин. Увидев его здесь, я не поверил своим глазам – не обознался ли я…

И я понимаю, почему Сережа сказал так. И потом, на другой день… он всё удивлялся моему присутствию.

«Послушай, Феллини»…Сумасшедшая, грандиозная работа актрисы Гурченко. Завидовал, как двигается, танцует, поет… и играет… Но зачем она каждой клеточкой, каждым квадратным сантиметром пространства экрана доказывает, какая она талантливая и зачем ее так долго не снимали. Этот бесконечный реванш. Зачем!! Это какая-то тогда опять ущербность… какой-то комплекс. Нельзя показывать своих страданий, нельзя их демонстрировать, у меня тоже это есть. Хотя – нет. От этого нет полного захвата моего сердца, души. Я тоже вместе с ней начинаю считать… и всё. А вообще-то, конечно, феномен… но какой-то агрессивный, энтузиаст, как сказал бы да и говорил – Грушницкий мой.

И зачем я брал гитару? Зачем я надрывался с костюмами? Лучше бы сахар положил.

Никита Михалков- не удалось мне с ним ни познакомиться, ни поздороваться. А хотелось. Когда-то я искал его телефон, искал его, чтобы передать рукопись «Всё в жертву памяти твоей» для какой-то внутренней рецензии. Любопытно услышать было его мнение… но теперь… я с удовольствием бы подарил ему книжку, но как это сделать. Он живет на каком-то острове, и судьба его картины решена, и, кажется, он возьмет «Янтарную пантеру». Так вот, может быть, на закрытии?!

Сегодня зашел в храм в Балтийске, и сердце заныло от желания побывать в Малом соборе Донского монастыря. Хорошее состояние души я там испытывал, находясь рядом с могилой святого новомученика Иакова и патриарха Тихона мощами. Вообще, эти сорок дней, проведенные в Соловьевке… вспоминаются чудесно – грустно – больно. И эта… затычка под дверь, сучок… и эти фрукты и йогурты луневские… и эти уколы и полеты кислородные. Если бы всё это не закончилось голосовым кровоизлиянием. Впрочем, это было потом и не имеет одно к другому отношения.

Я шел вчера по Светлогорску и с удовольствием отмечал про себя великое преимущество красот Белоку-рихи и ее людей, ее отдыхающих. Они мне всё роднее и ближе.

У меня осталось три книжки. Одна по праву ушла к С. Яковлевой. Остальные уйдут – Гурченко, Юрскому, Михалкову.

1 августа 1994

Понедельник. Молитва. Зарядка.

Слушаю ТВ о Берии. О женщинах его. Отвечает ее сын. Солнце спряталось за тучки. Жара кончилась. Скука. «Сексуальная любознательность», – мягко выражаясь.

Н.М. – Чехов сказал: что ново, то талантливо; что талантливо, то ново.

И по политическим, и по региональным соображениям… и т. д.

Говорит о прокате. 3,6 миллионов долларов стоило… и прокат надо подготовить в стране.

Стиш.- Прокатную концепцию.

Н.М.– Мы придумали некое насилие. В пользу зрителей. Мы не хотим поднимать цену на картину. Мы хотим разговаривать с каждым регионом отдельно. Вам нужна картина! Вы напрягаете бизнесменов… но не поднимаете цены, гарантируете от видеопиратства. Мы торгуем двумя картинами… пакетом. «Анной» и этой… мы предлагаем такой пакет. Положение пока плачевное. Я лично буду выступать.

Стиш.- Что вы будете лично?

– Да, да… лично. Мы питаемся от зап. условий. Неожиданная идея и срочная реализация.

– Она не была неожиданной.

– Спонсоры – «Русский клуб»?

– Не основные спонсоры. Но – подвиг.

– Мафиозная организация вас не ему…

– Нет. Никогда. Сейчас ни у кого нет чистых денег. Я строю контакты на личных отношениях. Во Фр. можно жить без Бога, а в России законов нет, не было и не будет. Я не спрашиваю, откуда у вас деньги, мне важно, на что я их трачу. То, что они объект без бюджета. Они не спрашивали, сколько это будет стоить. Горячие обеды… «Мерседесы»-тонвагены… Сейчас я предложу любому, и он бросит всё и пойдет работать ко мне.

– Кино – это не профессия моя. Это моя жизнь. Девочка Надя ввезла кофе, напитки, раздает, раз носит.

– Личный жизненный опыт.

– Импульсом… запах. «Голубая чашка». Я очень люблю этот рассказ… по уровню влияния… с бунинским «Сол. ударом»… чеховским р. «Студент». Ну на столько ничего не происходит… что неловко. Это мы знаем, что такое «Голубая чашка», с высоты нашего времени, которое мы оцениваем, как нам заблагорассудится.

Н.С.– Мурашки – дело индивидуальное, как потливость. Чтобы у вас не было мурашек, я сделал случайно.

– Была легенда о команде Н. Михалкова – перетекание. Вы решительно обновляете актерский состав.

Н.М.– Время стало жестким. Профессия не является определ. – всё.

Н.М.– Меня потряс ее человеческий характер – товарищество. Ее радость, наслаждение в импровизации. Меньшиков испортил много дублей – кололся.

Н.М.– Гостюхин… грубее, социально прямее. Настоящее кино – кино общего плана. Даешь возможность зрителю выбирать, что он хочет смотреть, а не навязывать ему, что он должен смотреть – монтажом, планами… Общий план – уровень.

– Меня поразило, как она собирается. «За неимением валюты мы пригласили Калюту». (Звук.) Они на учили Калюту уважать звук.

– Азарт рабочего человека.

Ст.– Не знаю, как с сыновьями, но с дочерьми вам повезло.

Н.М.– Это было тяжел, время, первая половина октября прошлого года. Я – потёк. Обрыдаются все – фильм кончился и характер проигран. Рефлексирующий интеллигент… в маминой кофте. Как артисту… выигрыш, как персонаж, как режиссер… Возможность контролировать общий стержень картины.

– Записные книжки… ничего не значащие детали, что я не могу и не хочу расшифровывать. Метафора… гул стадиона… шаровая молния – эффект…

– Ты всем надоела своим гостеприимством.

Надя.- Мне сказали раздавать, я – раздаю.

Н.М.– Молния поражает тех, кто начинает двигаться.

– Я люблю актера никакого – моль. Юра Богатырев.

Я ненавижу артистов, которым я не нужен. (Ингеборга.)

– Какое количество вокруг артиста непрофессион.

людей… В ней есть время – то.

Что это было: пресс-конференция или творческая встреча, или любопытство до богатых… Ну, еще бы: дача, особняки, встретил подполковник госбезопасности. И сказал, что до начала еще 5 минут, подождите у крыльца. И, конечно, сюрприз, полное очарование, эта маленькая девочка-дочка Надя, разносящая беспрестанно чаи, кофе, орешки, печенье… услужливо спрашивая: что вы хотите… Она же, оказывается, главная героиня фильма.

Спросил я о Бортнике, о команде. «Великолепный артист, потрясающий человек… но… так… не получается…» и т. д.