Екатерина Дроздова - Богоявленское

– Вы проигрались третьего дня, Исаев. На кону стояла песня, – ответил Андрей.

– И в самом деле, Исаев! Сенявин прав! – отозвались другие юнкера.

– Хорошо-хорошо, господа! Я и не думал отказываться, – сказал юнкер Исаев.

– Песня и преступим к мадере, – добавил он. – Князь, специально для вас. Гимн!

Исаев встал на стул, чтобы быть, как можно выше. С прищуром и наглой ухмылкой взглянул на Андрея, и хорошо зная его родовую, фанатичную преданность царю и отечеству запел:

Боже, Царя возьми,

Нам он не нужен,

В лоб он контужен японцами.

От такой неслыханной дерзости, грозившей арестом, замерли, раскрыв рты все юнкера. Вечерами в казарме они часто спорили о русско-японской войне, о ее итогах. Исаев всегда злорадно высмеивал ее неудачные итоги, но это уже переходило все мыслимые границы. И услышав этот «гимн» кто-то из юнкеров лихорадочно перекрестился, кто-то бросился к дверям проверить, не услышал ли кто-нибудь его случайно. Но только Андрей, худощавый и невысокий, бросился на Исаева, как леопард на добычу.

– Остановитесь господа! – кинулись разнимать их товарищи.

– Вы сумасшедший, князь! – крикнул Исаев.

– Я вызываю вас! – бросил в ответ Андрей.

И, как не пытались убедить их товарищи в опасности этой затеи, было решено стреляться.

– Черт возьми, что за варварство? Что за прошлый век эта дуэль? И откуда только этот дьявол Исаев достал пистолеты? – говорили одни «павловцы».

– Как? Господа, вы не слышали разве? – отвечали им другие. – Ходят упорные слухи, будто старший брат Исаева состоит в боевом отряде РСДРП, а у них оружия побольше, нежели у всего нашего полка.

– Не может быть? Глупости! Клевета!

Но, как бы там не было, а оружие было готово, дата дуэли назначена и секунданты выбраны. И дуэль бы состоялась, если бы не чей-то малодушный донос. И известие о готовящейся дуэли дошло до начальника училища генерал-майора Ивана Ивановича Вальберга.

Все зачинщики были взяты под стражу. Но, что с ними делать никто не знал. Предать событие огласке было смерти подобно. По Петербургу и без того поползли слухи о скандале в одном из главных военных училищ страны, а дойди они до императора, не сносить тогда головы и самому генерал-майору, но и не отреагировать вовсе также являлось невозможным. Не один день руководство училища, держась за сердце, пили капли, пока на пороге кабинета начальника училища не появился Михаэль Нейгон.

Вальберг и Нейгон говорили во всех смыслах на одном языке. Давний приятель Ивана Ивановича Михаэль Федорович, всегда относился к нему с симпатией и желал только добра, но еще больше добра он желал сыну своего любимого друга Петра Ивановича.

Так за один час дуэль превратилась в драку, из четырехсот юнкеров было выявлено шесть свидетелей и четыре участника. И, невзирая на то, что стараниями полковника Нейгона участь всех десятерых заметно скрасилась, чудес при выпуске курса ждать не приходилось.

С тоской смотрели они на своих товарищей, получивших при выпуске 1-й разряд, которые имели в среднем не менее восьми баллов и в знании строевой службы не менее десяти выпускались в части армейской пехоты подпоручиками с одним годом старшинства, а лучшие из них прикомандировывались к гвардии. И Андрей, являвшийся одним из лучших учеников, в один миг потерял гвардию, потерял 1-й разряд, потерял звание подпоручика.

Шесть свидетелей произошедшего инцидента были понижены до 2-го разряда. Они выпустились из училища без старшинства в самые отдаленные полки. Так друзья Андрея, молодые выпускники – «павловцы» были прикомандированы в 1-й Туркестанский стрелковый батальон, Уральский казачий полк, 1-й Оренбургский казачий полк, 42-й Сибирский стрелковый полк, 34-й Енисейский пехотный полк, Забайкальское казачье войско.

Участь же самого Андрея оставалась туманной. Покидать стены училища, ему было строжайше запрещено. Ему оставалось только молиться.

Позже Андрей узнал, что два секунданта получили 3-й разряд – не удовлетворявший условиям 2-го разряда, перевелись унтер-офицерами в 24 – й Симбирский пехотный полк и 1-й Кавказский горный артиллерийский дивизион.

Самым страшным для Андрея являлось быть признанным негодным к военной службе. Именно с такой формулировкой был выпущен зачинщик этого скандала Исаев. Ему был присвоен гражданский XIV класс, и Андрей понимал, его ждет тот же исход, в лучшем случае с XII классом.

– Нет, лучше в петлю! – схватился за голову Андрей. – Я не переживу такого позора. А отец? Что будет с ним, когда он узнает? Я не могу, не могу так его огорчить. Я не могу так опозорить нашу фамилию. Я не достоин, не достоин своих великих предков. Боже, что угодно – рядовым на самую отдаленную заставу, но только не это!

– Сенявин Андрей Петрович! – Андрей закрыл глаза, и сердце его заколотилось часто-часто. – Присвоен 3-й разряд и чин младшего унтер-офицера с правом производства в подпоручики не ранее чем через пять месяцев воинской службы.

Младший унтер-офицер князь Андрей Петрович Сенявин переводится в Волынский лейб-гвардии пехотный полк. Место дислокации город Варшава.

Услышав эти слова, Андрей не поверил своим ушам. Не придумал ли он себе это, не послышалось ли ему. И Андрей с облегчением подумал про себя: «Господи, благодарю!»

– Я подвел вас, Михаэль Федорович, – с грустью сказал Андрей Михаэлю после выпуска. – Вы так много сделали для меня.

– Андрей, я люблю тебя, как сына! – ответил Михаэль. – Но я прошу тебя ответить мне только на один вопрос, случись то же самое сейчас, как бы ты повел себя?

– Так же! – не думая, уверенно сказал Андрей.

– Нет, Андрей, не подвел! – одобрительно похлопал Михаэль Андрея по плечу. – Не подведешь и в будущем! Я уверен в тебе, потому и помог. Ты станешь достойнейшим русским офицером! И твой путь – путь чести!

– Но, как сказать обо всем случившимся отцу? Поймет ли он меня?

– О, мой мальчик, будь спокоен, этот поступок он оценит.

И Михаэль оказался прав, ибо не было для русского дворянина, для русского офицера ничего более священного, чем долг перед царем и отечеством, честь и достоинство.

– Но как вы узнали об этой не состоявшейся дуэли? – спросил Андрей Михаэля.

И Андрей узнал, что это Ксюша спасла его. На одном из аристократических балов и до нее дошли слухи о скандале в элитном Павловском училище. И услышав имя брата, как об одном из дуэлянтов, Ксюше сделалось дурно.

– Господи, как же это? Ах, что же теперь с ним станет? – сжала виски она.

И, как на грех Алексей Валерьевич был в это время со своим эскадроном за городом на учениях. Но Ксюша сумела не поддаться панике и, взяв себя в руки, бросилась за помощью к Михаэлю.

И вот теперь, когда все относительно благополучно разрешилось, они шли не торопясь по Летнему саду, и почти не разговаривали. Над ними воцарилась такая тишина, что было слышно, как очаровательно шуршит нижняя юбка Ксюшиного платья. И, каким символичным казалось их шествие сейчас, после этой едва не состоявшейся дуэли способной погубить Андрея. Ведь они и по жизни всегда шли вместе, белокурые, сероглазые, благородные. Между Андреем и Ксюшей была настолько сильная родственная связь, словно они были связаны одной пуповиной. И, безусловно, они, не задумываясь, пожертвовали бы своими жизнями, ради жизни друг друга.