Камиль Зиганшин - Золото Алдана [Роман в 2 книгах]

— Сомнений нет, где-то повыше слива рудное гнездо. Все дно усеяно мелкой крошкой рыжухи. Поднимаемся и обследуем каждый метр самым тщательным образом, — распорядилась она.

Вооружившись геологическими молотками и сумками для сбора образцов горных пород, отряд приступил к работе.

Здесь уже не было ступенчатых уступов, и склон был настолько крутым, что стремительный поток то и дело срывал и перекатывал по дну довольно крупные валуны. Под ними поблескивали желтые комочки. Охваченные азартом люди торопливо карабкались по каменистому руслу, пристально вглядываясь в дно и береговые обнажения. Взбудораженная фантазия Светланы рисовала богатые гнезда золота, заключенные в кварцевые жилы, и ожидавшую их славу.

Даже Корней невольно заразился старательской горячкой и первым углубился в щель, промытую речкой в скальной гряде. Перепрыгивая по мокрым валунам, он спешил проскочить мрачное место. Вот впереди посветлело.

— О Боже?! Что это? — непроизвольно воскликнул он, увидев желтую полосу, тянущуюся по дну русла между кварцевыми плитами. — Это же золото! Да тут его — пуды! И под ногами все желто!

Забыв обо всем, Корней помчался обратно прямо по воде.

Вскоре торжествующий рев опьяненных невероятной удачей геологов перекрыл шум от сбегавшего по камням потока.

Взвешивая и раскладывая в ящики позвякивающие куски вырубленного золота с незначительными вкраплениями кварца, начальница сокрушалась:

— Как жалко, что Чванов улетел. Задержись он хоть на день, уже сегодня порадовали бы Деда.

— Милая Светлана Николаевна! Это не повод для расстройства. Сегодня вывезем или через неделю — это не принципиально. Само открытие такого уникального месторождения — уже грандиозный успех. Трудно даже вообразить его истинные масштабы. Поверьте мне, старому землекопу, — ничего подобного в истории золотодобычи не было, — успокаивал ее Зиновий Макарович, числящийся в партии на должности техника, хотя по диплому — горный инженер еще с дореволюционной поры.

Светлана благодарно улыбнулась:

— Макарыч, как на ваш взгляд, на сколько нам хватит наружной части «языка»?

— Думаю, самое большее, на месяц. Потом придется шурфы закладывать, чтобы динамитом скальную покрышку над рудным телом снять, а оно, чую, уходит глубоко. Мы видим только верхушку айсберга. Основное тело скрыто.

Светлана мечтательно вздохнула. Макарыч в своих оценках еще никогда не ошибался. Ей иногда даже казалось, что у него в голове встроен рентгеноскоп, просвечивающий землю насквозь. Вон какое в прошлом сезоне месторождение железной руды нашли! А ведь все в один голос твердили «пустое место, бросайте», а он уперся, настоял-таки на продолжении работ.

Ей уже не раз приходилось вставать на защиту редкостного в их области профессионала, где интуиция порой имеет решающее значение, и выслушивать обвинения особиста в классовой близорукости. Но ни разу не усомнилась в своей правоте: одиннадцать полевых сезонов, проведенных вместе, убедили ее в полной лояльности Зиновия Макаровича к советской власти. По большому счету, его, кроме работы, ничто и не интересовало. Рано овдовев, не имея родных, он целиком посвящал себя любимому делу.

Корней, доселе молча слушавший их разговор, неожиданно взорвался:

— Вовсе и не Светланы Николаевны это открытие. Горбун то месторождение нашел и на карту нанес, а мы лишь искали по его мете.

— Спорить не буду, возможно, и не Светлана Николаевна первой выявила. Это и не важно. Недра принадлежат государству, и золото является его собственностью. Вы, любезный Корней Елисеевич, не волнуйтесь. Пусть ваш Горбун будет как бы первоисточником, а Светлана Николаевна первооткрывателем, хорошо?

— Да Горбуну все равно, второй он источник или первый. Помер давно.

— К чему, голубчик, в таком случае так нервничать? Нам ведь, пожалуй, и премию дадут, — увещевал проводника деликатный техник.

— Мальчики, завтра отдыхаем — заслужили! — объявила Светлана Николаевна за ужином. — Хорошо бы заодно свежим мяском разжиться. Стыдно тушенкой питаться в таких местах, товарищи мужчины, — добавила она, выразительно глянув при этом на Корнея.

Проводник молча встал и ушел к водопаду. Через полчаса вернулся с дюжиной радужных хариусов, насаженных на гибкую ветку, с рогулькой на конце. Сноровисто почистив, поджарил рыбу на сковороде.

— Вот это мужчина так мужчина, молодец! — игриво поводя бедрами, похвалила начальница, отправляя нежные ломтики в рот.

— Да уж, с Корнеем не оголодаем, — согласились, облизывая пальцы, рабочие.

Утром один из них, по прозвищу Рябой, имевший в экспедиции репутацию лучшего стрелка, взял карабин и ушел с долговязым Степаном промышлять мясо. Ему давно нравилась Светлана, и он всячески стремился заслужить ее внимание и одобрение.

Забравшись на скальный останец, Рябой обследовал в бинокль окрестные склоны и обнаружил семью лосей, жировавших на поляне в полуверсте от их наблюдательного пункта.

Чтобы не спугнуть стадо, охотники решили зайти с подветренной стороны. Пока обходили по буреломам и нагромождениям камней пастбище, там разыгралась настоящая трагедия. Выйдя к месту, они увидели, что трава вытоптана и залита кровью, а там, где совсем недавно паслись лоси, лежал медведь, а на нем могучий сохатый со смятыми, еще не окостеневшими «лопатами» рогов. Его передняя нога глубоко засела в груди косолапого, разорвав тому легкие и артерию. Но и медведь успел, прокусив шею, нанести лосю смертельную рану. Победителя в этой схватке не оказалось.

— Вот это да! Нынче фарт сам в руки прет. Вчера — куча золота, сегодня — куча мяса! — воскликнул повеселевший Рябой.

Мужики, хотя и радовались так легко доставшейся добыче, с сочувствием взирали на лежащих в обнимку исполинов. Вместе с состраданием они испытывали и уважение к обоим — погибли достойно в открытом, честном бою.

Когда охотники приблизились, лось с усилием открыл глаза и тихо простонал. Рябой для верности выпустил в каждого зверя по пуле. Удостоверившись, что звери мертвы, по-хозяйски осмотрел, ощупал туши. Довольно улыбнулся: «Жирные!»

Вынул из сапога длинный узкий нож, мастерски освежевал добычу. Потом осторожно распорол медведю брюхо, опростал от внутренностей и отрезал от теплой, дымящейся печени два больших куска. Не жуя, оба стали жадно глотать красно-коричневый студень с хлебом. Насытившись, разделали туши на некрупные, килограммов по пять, куски.

— Зараз не унести. Что сперва? — спросил Степан, раскрывая горловину мешка.

— Топтыгина, конечно. Лосятиной Светлану не удивишь. Скажет: «Не велика доблесть — лося убить». А принесем медведя, так ей и крыть нечем.