Марек Альтер - История Лейлы, сестры Ездры

— Твое бедро!

Антиной улыбнулся с оттенком гордости.

— Меч одного лидийца в Кракемише. Это был мой седьмой рукопашный бой. Мне не хватало опыта. Он уже лежал на земле, и я не поостерегся.

Пальцы Лейлы пробежали по извивам тонкой светлой линии, которая неглубокой бороздкой пересекала твердое бедро Антиноя.

Он наклонился, схватил ее пальцы и сплел со своими.

— Ничего страшного. Не прошло и одной луны, как рана затянулась. С той поры я сражался только на колеснице. На колеснице враг метит не в ноги, а в сердце и голову. Как видишь, я сохранил и то, и другое.

Лейла откинулась назад, устремив глаза в небо.

— Сколько раз, — прошептала она, — когда наступала ночь и зажигались звезды, я думала об этом. Ты был далеко от меня, и, однако, под теми же звездами. И ночь могла видеть, как ты умираешь. Или ты страдал, тянулся ко мне, но я этого не знала. Дротик, пронзающий тебя, и восковая табличка с известием, которое пронзит меня.

Антиной снова засмеялся.

— Такого не могло случиться. Греки и наемники Кира Младшего научились меня бояться.

Он опустился на колени в некотором отдалении и, став серьезным, молча смотрел на Лейлу.

— Я знаю каждую черточку твоего лица, — тихо проговорил он, смежив веки. — В те ночи я вспоминал твое лицо. Твои глаза, такие черные, что я отражаюсь в них при свете дня, твои ресницы, прямые и длинные брови, такие тонкие, что напоминают струйки дыма. Твой высокий упрямый лоб молодого бычка, щеки, алеющие от гнева или моих поцелуев. Я знаю каждое движение твоих губ. Сотни раз я рисовал их на песке. Верхняя чуть длиннее и более пухлая. Губы такие мягкие, такие живые, что я всегда знаю, о чем ты думаешь.

По-прежнему не размыкая век, он протянул подрагивающую руку. Его пальцы спустились по изгибу груди, скользнули на живот. Рука ласково погрузилась в длинные распущенные волосы Лейлы, доходящие ей до бедер.

— За два года я видел много женщин, — вновь заговорил он, открыв глаза. — Красавицы Киликии или северных берегов Евфрата, супруги великих воинов Лидии… Чем прекраснее они были, тем острее становились воспоминания о тебе. Чем они были глупее и беззастенчивее, тем больше я мечтал о тебе. А если мне случалось встретить женщину, которая могла бы сравниться с тобой, я не мог ей простить, что она не ты.

Он нежно ласкал ее, словно воссоздавая пальцами ее тело, его ладонь вбирала каждый изгиб, каждую частицу плоти.

— В сражении ты была со мной. Стрелы и мечи не могли причинить мне вреда. Воспоминание о твоей красоте защищало меня.

Лейла засмеялась горловым смехом, наклонилась, приникла к нему в новом поцелуе. Затвердевшими сосками она так крепко прижалась к груди Антиноя, будто хотела проникнуть в него.

— Мне никогда не было страшно в бою, — тихо пробормотал он. — Но каждый день мне было страшно, что ты забудешь меня. Каждый день я думал о том, что ты можешь забыть Антиноя и что мужчины Суз потеряют разум при виде твоей красоты.

— Значит, нас обоих преследовал один и тот же кошмар.

Она укусила его затылок, и он вздрогнул.

— Не смейся! — воскликнул он. — Отныне мы навсегда вместе.

Эти слова заставили Лейлу на мгновение застыть. Но поцелуи Антиноя смели холод, легким касанием пробежавший по ее телу. Пламя вновь охватило ее лоно, пока член Антиноя, прижатый к ее бедру, набирал силу. Она вцепилась в его плечи и опрокинулась на подушки, воительница в любви и победительница своего возлюбленного.

Луна поднималась над горами Загроса, когда она прошептала, что ей пора возвращаться.　

— Останься на ночь! — возразил Антиной.　

Она улыбнулась, покачав головой.　

— Нет, не сегодня. Мы еще не муж и жена, и я не хочу, чтобы тетя обнаружила утром, что моя комната пуста.

— Но твоя тетя Сара знает, что ты здесь, и очень этому рада.　

Лейла тихо засмеялась, ласково коснулась век своего любовника, кончиком указательного пальца провела по его ресницам.　

— Значит, я сама хочу вернуться на рассвете в свою комнату. Буду думать о тебе и чувствовать твой запах на своей коже.

— Ты почувствуешь его еще лучше, оставшись здесь. Лейла, зачем тебе уходить? Ведь мы только встретились.

— Потому что я твоя любовница, — прошептала Лейла, целуя его в лоб. — Любовница, а не жена.

Антиной выпрямился и ухватил ее за запястье, не давая ей отодвинуться.

— Когда? Когда ты станешь моей женой?

Она с трудом выдержала его взгляд. Полутьма и горячее пляшущее пламя факела отбрасывали жесткие тени на его лицо. Она представила себе это лицо в бою.

— Я завтра же увижусь с твоим дядей, — настаивал Антиной. — Мы назначим день. У меня все готово, я принес дары Ахуре-Мазде, я передал табличку с твоим именем евнухам царя и царицы. Ты знаешь, что таков закон для старших офицеров. Ты знаешь, что царь или царица могут запретить брак с… брак между офицером-персом и неперсиянкой.

Он замолк, поморщился и потряс головой.

— Лейла, что происходит? Ты не желаешь стать моей женой?

— Я не желаю ничего другого, — с улыбкой сказала она.

— Тогда зачем медлить?

Лейла собрала распущенные волосы и, прикрыв ими грудь, нашла свою тунику среди подушек. Антиной, не дождавшись ответа, рывком вскочил, нервными шагами подошел к парапету. Свет факела едва освещал его.

— Я вернулся, чтобы стать твоим мужем, Лейла, — проговорил он глухим голосом. — Я не покину Сузы, пока тот дом не станет твоим.

Он указал на диадему Цитадели, невозмутимо сиявшую в ночи.

— Там через несколько дней я надену шлем с алыми и белыми перьями и кожаную кирасу с вензелем героев Артаксеркса Нового. Но без тебя, без твоей любви и мыслей о тебе, даже греческий ребенок сумеет одолеть меня.

Он говорил, не глядя на нее. Лейла расправила ткань своей туники, собираясь накинуть ее. Когда она скрепляла полы пряжкой, Антиной обернулся и схватил ее за руки.

— Это ведь Ездра, верно? Это из-за него ты никак не решишься?

— Я должна поговорить с ним.

— Он не изменился? Все так же ненавидит меня?

Лейла не ответила, высвободилась и закрепила тунику.

— Он знает, что я вернулся? — продолжал настаивать Антиной.

— Нет. Я пойду к нему завтра.

— В нижний город?

Лейла ограничилась кивком. Антиной что-то пробормотал и со сдержанной яростью сделал шаг в сторону.

— Безумец!

— Нет, Антиной, он не безумец. Он делает то, что считает правильным. Он учится и учит, и это важно.

Антиной с насмешливым видом хотел что-то добавить. Лейла подняла руку.

— Нет, не надо насмехаться, это будет несправедливо. Вскоре после твоего отъезда один старый человек пришел в нижний город повидаться с ним. Его зовут Барух бен Нериах. Он жил в Вавилоне и прослышал, что в нашей семье хранится свиток законов, которые Яхве вручил Моисею. Старый человек, мягкий и очень ученый. Всю свою жизнь он изучал неполные папирусные копии. Он предложил Ездре разделить его ученые труды. С тех пор оба они погружены в тексты. Ездра стал мудрецом, Антиной. Мудрецом нашего народа, как те, что вели сынов Израилевых до их изгнания.