Ананд Неелакантан - Бросок костей

— А я и не брахман, и не кшатрий, и не южанин…

— Я же сказал, что покажу тебе, как прикинуться брахманом. Тогда ты отправишься на юг, в его земли, и получишь знания у величайшего гуру нашего времени. Хорошая новость для тебя — Парашурама не берет платы, твоему отцу не придется продавать колесницу и коня. Мне вы платить не захотели, ну да ладно. Но я предупреждаю — в конце концов, ты заплатишь ему очень высокую цену, не имеющую ничего общего с деньгами. Но я тут не причем! Я и так сделал для тебя больше, чем ты заслуживаешь.

— Но не будет ли это обманом?

— Обман — это то, что совершает сам Бхаргава. Его толкования священных писаний настолько узки и ограниченны, что моего друга Чарваку хватил бы удар, услышь он их. Сынок, рано или поздно, один из его учеников захватит всю Бхарату и будет править нами. Наше общество настолько пало, что я даже мечтаю об этом. Возможно, будет так, что мы увидим, как сын царя, ужаснувшись бедствиям и страданиям народа, покинет дворец и будет жить в лесу, под деревом, посвятив все свое время поиску пути для просветления. Тогда наш мир на какое-то время будет спасен от саморазрушения. Однако, последователи Браргавы непременно отправятся во все концы Бхараты, кто с мечом воина, кто с посохом аскета. Их целью будет гибель нашего уклада жизни, уничтожение всего, что создаст тот благочестивый царевич.

— О свами! Я-то думал, Такшака — самая страшная угроза царству!

Крипа улыбнулся, восхищенный проницательностью и сообразительностью мальчика.

— Сынок! Такшака и Бхаргава — две стороны одной монеты. Мы, простые люди, вынуждены находиться между такими безумцами. Такие, как Парашурама или Такшака не умирают, они перевоплощаются с иными именами и другими ликами. Когда придет время, для защиты от них Хастинапуру понадобятся все воины, никто не будет рассуждать об их варне и происхождении. Тем, что ты сделаешь для исполнения своей мечты, ты поможешь всем нам! Так что, приходи ко мне на рассвете, и мы начнем разучивать Гаятри-мантру. Мне уже самому не терпится узнать, смогу ли сделать из суты брахмана!

Крипа поднялся и скрылся во тьме, оставив промокшего Карну одного на берегу стремительно бегущей реки.

Карна еще долго оставался там. Противоречивые чувства пронизывали его наравне с порывистым ветром. Когда на востоке забрезжил рассвет, мальчик побежал домой. Ему надо умыться и переодеться. Схватив сухую одежду и полотенце, он бросился обратно к реке, успев обнять мать, уже поливавшую побеги туласи во дворе.

Сегодня он станет брахманом! А через несколько дней — кшатрием! Он будет тем, кем пожелает. Слова Крипачарьи крепко засели в его голове. Теперь весь мир со всем своим разнообразием открыт для юного Карны!

— Что же сегодня натворил этот негодник? — Бхишма спросил Видуру, не сводя сурового взгляда с Суйодханы.

Не успел Видура ответить, как в зал ворвалась Кунти, сопровождаемая Дхаумьей и еще несколькими брахманами. Бхишма не скрывал своего раздражения от такого бесцеремонного вторжения. Видура подумал, что надо было предупредить великого регента, ведь он знал, что эти брахманы собрались у Кунти. Правда, советник не ожидал, что они вместе с царицей явятся сюда.

Дхаумья достал свитки, исписанные жалобами на Крипу. Бхишма выслушал с нарастающим нетерпением и ответил, что они свободные люди, живущие в свободной стране, и любой человек может верить, во что захочет. Если прославленный своей мудростью Вьяса высоко ценит Крипу и Чарваку, то Бхиме ли, со своими скромными научными познаниями, осуждать их. При этом никому не воспрещается прийти к Крипе и попытаться убедить его в своей правоте и развеять его заблуждения.

Короткая речь регента вызвала широкую улыбку на лице Видуры и разозлила Кунти.

— О Питамаха! Люди, которых ты защищаешь, разрушают нашу дхарму!

Бхишма обернулся и пристально посмотрел на Кунти.

— Дочь моя, когда мы говорим про нашу дхарму, то добавляем слово «санатана», «вечная». Ни эти люди, ни любой другой человек не в состоянии разрушить вечную дхарму! Они могут только по-новому толковать ее, в соответствии с настоящим временем. Дхарма и должна изменяться, что бы в различные эпохи удовлетворять потребности людей. Бытует мнение, что именно наши храмовые служители разрушают дхарму своей косностью и ошибочным толкованием древних текстов. Но я не ученый, не Вьяса, не Крипа и даже не Чарвака. Я всего лишь воин. Но мои ограниченные познания, большой жизненный опыт и просто здравый смысл заставляют меня согласиться с Крипой, хотя, возможно, и не с Чарвакой. Это мое личное убеждение и я не навязываю его никому другому. Ты также вольна верить во всё, что пожелаешь. Я никому не позволю попирать наши права. Если Крипа призывает людей не нести пожертвования в храмы только с помощью слов, мне не в чем обвинить его. Ты так же можешь прийти в храм и убеждать людей не слушать Крипу. Но как только мне сообщат, что Крипа силой не пускает людей в храм, то он в тот же день поймет, зачем в Хастинапуре есть стража и тюрьма! И это относится ко всем. Если кто-то причинит вред Крипе или Чарваке, то он не избежит наказания.

— Но Питамаха! — возмущено воскликнула Кунти.

Видура, желая скрыть свою улыбку от царицы, принялся суетиться у обеденного стола Бхимшы. Он знал, что произойдет далее.

— Кунти, будь так добра, не трать свое время и не отвлекай меня по таким пустякам. Тебе надо растить пятерых детей. Но если уж ты заинтересовалась политикой, то помоги своему деверю править страной. Это и для зрячего то нелегкое дело!

С видимым гневом Кунти, в окружении брахманов, покинула зал.

Бхишма вновь обратил свое внимание на Суйодхану, стоящего в стороне и пытающегося скрыть злость и стыд.

— Правда всегда торжествует, сын мой. Посмотри мне в глаза.

Видура привел Суйодхану к регенту из-за очередной драки. Бхима, второй по старшинству Пандава, сломал правую руку Викарне, царевичу из Кауравов. Мальчику пришла в голову неудачная мысль назвать Бхиму толстяком. За это он и поплатился. На вопли Викарны примчались Суйодхана и Сушасана. Завязалась потасовка, в ходе которой Бхима избил их обоих. Позже два брата решили поймать Бхиму врасплох, под покровом темноты. Они, скорее всего, прикончили бы давнего соперника, но вмешался Видура и повел всех к Бхишме. По дороге к регенту им повстречалась Кунти и забрала своего сына.

Теперь у Бхишмы появилось время заняться делами своих внучатых племянников.

— Что привело вас всех ко мне?

— Не останови я царевича Суйодхану, нам бы пришлось его судить за убийство другого царевича, Бхимы, — ответил Видура, строго смотря на красного от стыда племянника.