Ананд Неелакантан - Бросок костей

— Согласно обычаю, ты должен дать мне гурудакшину, плату за обучение.

Экалавья поднялся на ноги, и, опустив голову, промолвил:

— Приказывай, о свами!

Волны торжества заполонили разум Экалавьи. Теперь все по-настоящему — величайший воин Бхараты признает его своим учеником! Мечта сбылась!

«О Шива! О Владыка вселенной! Ты слишком добр к простому нишадцу!»

— Я хочу получить как плату за свои знания большой палей твоей правой руки!

Никто не издал ни звука, все молчали, пораженные как молнией, словами гуру. Даже Арджуну передернуло от услышанного. Лишь недалекий Бхима шепотом спросил у братьев, не сошел ли с ума наставник, что он будет делать с отрезанным пальцем.

Мир вокруг Экалавьи рушился. Тело его онемело, свет в глазах померк. Исполнение мечты повлекло за собой катастрофу. Для него, для левши, большой палец правой руки важен как никакой другой. Он никогда не сможет больше взять в правую руку тяжелый лук. Коварный брахман вмиг покончил с нишадцем, как с лучником. Экалавья распрямил плечи, высоко поднял голову. Он огляделся, всматриваясь в лица окружавших его царевичей. Рожденные в богатстве и роскоши, они были чистыми, румяными, сытыми. Экалавья посмотрел на свои мозолистые, почерневшие руки. В джунглях громко зарычал хищный зверь, словно призывая нишадца вернуться обратно в привычный для него мир.

Арджуна встретился глазами с Экалавьей и, не выдержав, отвел взгляд в сторону.

Экалавья достал из-за пояса острый охотничий нож, еще раз поклонился Дроне, опустился на колени и крепко прижал правую ладонь к земле.

От мысли, какое зрелище ему предстоит увидеть, Юдхиштхира побледнел и отвернулся. Суйодхану, возившегося со щенком, насторожила воцарившаяся тишина. Он удивленно посмотрел на стоявших около гуру царевичей. Почувствовав, что происходит нечто ужасное, он побежал к ним, бросив стрелу, извлеченную из глазницы щенка на землю. За ним побежали и Ашваттхама с Суйодханой.

Наследник увидел сверкающую дугу падающего клинка и закричал. Остро отточенный нож легко отхватил большой палец. Кровь брызнула из открытой раны, попав на белоснежные одежды гуру. Дрона не смотрел вниз, он не отрывал глаз от заходящего солнца. Суйодхана что-то кричал учителю в приступе ярости, но тот никак не реагировал. Цаервича ударил в бок Бхима, и вскоре Кауравы сцепились с Пандавами как бешеные псы. Ни жестокая потасовка, ни распростёртый у его ног юноша-нишадец не отвлекали наставника от его дум. Дрона перебирал в уме все наставления из священных писаний, надеясь услышать оправдание своим действиям. Но ответом ему было лишь молчание.

Гневные слова сына разбили ледяную корку, сковавшую разум Дроны. Солнце скрылось за верхушками деревьев, несколько дуралеев катались по земле, сражаясь за глупые идеалы, вроде разбитой мечты неприкасаемого. Черный, покрытый пылью, палец лежал у ног учителя, надсмехаясь над всей его мудростью и славой.

— О сын мой! Отчего ты так слеп и не видишь любви своего отца? Разве тебе не понятно, я сделал это ради твоего будущего! Ты мог решить, что я действовал в интересах Арджуны, но на самом деле для тебя, Ашваттхама! — слезы гуру, наконец, пробили все препятствия и ручьем потекли по его щекам.

Сознание медленно вернулось к лежащему перед гуру нишадцу. Он не видел драки наследника с двоюродными братьями, он не слышал слов, полных гнева, которыми молодой брахман осыпал своего великого отца. Он не хотел получить чего-то невозможного. Все, чего хотел Экалавья — возможность совершенствоваться и услышать слова похвалы из уст человека, которым он восхищался. Он заплатил весомую плату за свои разбитые мечты и за знания, полученные украдкой. Экалавья бросился в гостеприимные объятья джунглей, подальше от Хастинапура, от людей, его населявших. Он бежал до тех пор, пока не почувствовал себя в безопасности в приятной тени леса. Потом он рухнул во весь рост на сырую землю. Лес, теплый и влажный, защищал его, подобно материнской утробе. Экалавья не проронил ни слезинки, отсекая себе палец и хороня свои мечты, но теперь, когда только деревья были свидетелями его горя, под серпом смотрящей с неба луны, сын леса разрыдался во весь голос.

Из-за переплетенных ветвей дерева две пары глаз внимательно наблюдали за страданиями нишадца. Юноша от рыданий перешел к отчаянному животному вою. Два нага, последние несколько дней идущие за ним по пятам, бросились сквозь заросли, спеша доставить новости Такшаке. Позже, вечером, вождь нагов сказал своему верному сподвижнику Калие, что время большого мятежа приближается. Отсеченный палец молодого нишадца зажжет пламя огромного костра.

Все давно покинули поляну, но гуру продолжал неподвижно стоять там, в полном одиночестве. Темная ночь окутала его своим покрывалом. Он не заметил, как и когда исчез в джунглях Экалавья. Он не земктил Видуру. Привлеченный шумом, Первый советник явился на место воинских занятий, разнял дерущихся царевичей и увел их во дворец.

Дрона стоял, отрешившись от всего. Перед ним лежал отрезанный палец нишадца, а в голове крутилась одна лишь мысль. Что он наделал?

Стоило Дроне обернуться, он бы заметил, как раненый щенок медленно поднялся на ноги и принялся нюхать воздух, решая, довериться городу или пахнущему зверьем лесу. Он все еще верил, люди менее опасны хищников, обитающих в джунглях. Постояв немного, щенок нетвердой походкой отправился в сторону города. Чудо, но его не переехала ни одна повозка. Он налетел на несколько пешеходов, и они оттолкнули его, но щенок продолжал вслепую идти вперед. Отчетливый запах еды остановил его. Человеческая рука поднесла кусок пищи прямо к его морде. Непривычная доброта насторожила щенка, он колебался какое-то мгновение. Голод пересилил все страхи, и он выхватил еду из протянутой смуглой руки.

Дрона вернулся домой только за полночь. По дороге он не обращал внимания ни на кого, тем более не заметил спящего в обнимку с собакой человека. Потрудись гуру посмотреть на обочину, он увидел бы истинное счастье на лице Джары.

Арджуна неожиданно проснулся, обливаясь потом. За окном стояла кромешная тьма. Ни дуновения ветра, ни шелеста листьев, снаружи было темно и тихо. Слышались лишь слабые звуки дыхания матери и братьев. О боги, ну и кошмар ему приснился! Он тихо поднялся, открыл дверь и вышел на балкон. Как ни пытался Арджуна избавиться от наваждения, вызванного видом окровавленного черного пальца, лежащего в пыли. Это видение преследовало Пандава. Как такое могло произойти? Почему гуру совершил этот невероятный поступок?

Арджуна пытался припомнить лицо нишадца, но видел только его отрезанный палец.