Микаел Шатирян - Генерал, рожденный революцией [Повесть об Александре Мясникове (Мясникяне)]

— Да, это надо было предвидеть. Вот почему они и не решаются сразу начать боевые действия, — подтвердил Ландер.

Он впервые встретился с ними в начале апреля этого года, на съезде солдатских депутатов Западного фронта и области.

С тех пор, почти ежедневно сталкиваясь с местными лидерами эсеров и меньшевиков, Мясников имел возможность поближе узнать этих господ. Все они были люди, разумеется, отнюдь не глупые, начитанные и энергичные и, вероятно, считали себя революционерами. Однако они страдали общей для них болезнью неверия в свой народ, в его творческие силы. Поэтому главной задачей русской революции они считали устранение самодержавия, после чего должен был наступить длительный период «догоняния» Европы в экономическом и культурном отношении, период «воспитания» народа и вывода его «из состояния дикости и невежества», — конечно, под руководством их, «просвещенных демократов и социалистов». Программу же большевиков о переходе от демократической революции к социалистической, о построении социализма в России они считали вредной и гибельной авантюрой, так как по их понятиям страна еще не созрела для социалистической революции.

В их отрицании большевистской платформы были некий личный момент. Ведь Февральская революция дала им возможность пробиться в «верхи», занять важные посты в правительстве, армии и других органах правящего механизма страны. А намерение большевиков передать всю власть Советам, где эсеры, меньшевики и другие мелкобуржуазные партии в последнее время потеряли влияние, означало, что «либерданы», как называл Ленин руководителей этих партий, вместе взятых, не просто теряют теплые местечки, но и вообще выкидываются на свалку истории. Ведь вот же, не успели большевики взять власть, как арестовали Временное правительство в Петрограде, а здесь отстранили от поста комиссара Жданова. А завтра если им удастся провести новый фронтовой и прочие съезды, то, конечно, будут сброшены с постов также и Нестеров, Колотухин, Злобин и другие.

И теперь, находясь среди них, Мясников отлично понимал, чем вызвана злорадно-торжествующая улыбка на их лицах: ведь им кажется, что они уже выиграли сражение. Вот Жданов снова вернулся на свой пост в штабе; в противовес двум полкам большевиков они ввели в город целую кавдивизию, а против военно-революционного комитета создали свой «комитет спасения революции», во главе которого стал Колотухин.

Собственно говоря, соотношение сил теперь таково, что этому «комитету спасения революции» вовсе не нужно идти на переговоры, думал Мясников. И если Жданов и его подручные предпочли сесть за стол переговоров, значит, они не очень уверены в своем превосходстве, что-то им мешает начать военные действия. Но что именно?

Правда, одну из причин большевики уже выяснили — настроение населения города, заставившее поколебаться часть членов Фронтового комитета, и в особенности бундовцев и профсоюзных деятелей. Вот они сидят между двумя крайними лагерями, Штерн, Вайнштейн, Перель, Мараховецкий — типичные представители «болота», пытающиеся сгладить острые углы и примирить непримиримые противоречия...

Впрочем, Жданов в начале переговоров вздумал было сделать вид, что в их лагере нет никакого раздора. С места в карьер он потребовал весь максимум: ликвидацию военно-революционного комитета, разоружение большевистского полка, возвращение арестованных в тюрьму и, наконец, передачу всей власти «комитету спасения революции»...

Как ни странно, но именно такая постановка вопроса успокоила Мясникова. Он сразу вспомнил Баку, где ему пришлось работать с Шаумяном и другими большевиками. Вспомнил шумный восточный базар; там торговец за какой-нибудь чепуховый товар вдруг заламывал невероятно высокую, ни с чем не сообразную цену, причем опытный покупатель знал, что это делается именно потому, что хозяину очень хочется продать свой товар, и он будет долго канючить, торговаться, хлопать папахой о землю, призывать аллаха и всех гурий рая в свидетели бессовестнейшего грабежа, но в конце концов уступит товар за цену, во много раз меньшую, чем запрашивал...

Усмехнувшись и мысленно приготовившись к такому изнурительному восточному торгу, Мясников заявил:

— Мы не можем принять всерьез ваши требования, господин Жданов. Я хочу напомнить, что еще два дня назад и вы как комиссар Временного правительства, и Фронтовой комитет, и командование фронта признали Советскую власть в Петрограде и Минске. Поэтому именно мы имеем право предъявить вам требования о немедленном выводе из города кавдивизии, роспуске незаконно созданного «комитета спасения революции» и заявить, что иначе все ваши действия будут рассматриваться как мятеж против законной власти.

— Ого! — запальчиво воскликнул Жданов. — Ну нет, незаконна именно ваша власть в Питере! Это они там и вы здесь — мятежники! Да будет вам известно, что верные Временному правительству войска уже находятся у стен столицы и не сегодня-завтра они прогонят это ваше опереточное правительство — Совет Народных Комиссаров во главе с Лениным!

— Ну, это мы еще посмотрим, — насупился Мясников. — Думаю, что произойдет как раз обратное: Советское правительство, возглавив петроградский пролетариат, развеет в прах мятеж ваших «верных» войск — точно так же, как это случилось с корниловским мятежом.

— Да послушайте, друзья, так же нельзя! — взмолился Штерн. — Мы же собрались здесь не для таких препирательств и не для того, чтобы предъявлять друг другу требования, означающие капитуляцию одной из сторон. Мы собрались, чтобы выработать приемлемое для обеих сторон соглашение о том, как избежать в городе гражданской войны и кровопролития. — Он положил перед собой лист бумаги. — Ну, давайте обсудим...

— Первым пунктом, на котором мы категорически настаиваем, — взял слово Колотухин, — должно быть то, что «комитет спасения революции» не признает образовавшийся в Петрограде Совет Народных Комиссаров и не подчиняется ему!

Штерн посмотрел на Мясникова и сказал просительно:

— Давайте запишем это, а?.. А зато вторым пунктом напишем: «Комитет спасения» признает, что вопрос о власти решается не здесь, не в Минске и не на Западном фронте, а в столице». — Он повернулся к Жданову: — Ведь это же так, ведь на самом деле все решается именно там!

«Черта с два, — подумал Мясников. — Если даже случится, что Керенскому и Краснову удастся на время захватить Питер, — поднимем весь фронт и двинемся туда!»

Наверное, сидевший рядом с ним Ландер думал так же, потому что сказал:

— Ладно, мы согласны с обоими пунктами, но третьим пунктом, на котором уже мы категорически настаиваем и без которого не может быть никакого соглашения, должно быть следующее: ««Комитет спасения» отказывается от посылки каких-либо вооруженных частей в Петроград а Москву и не пропускает таковые в Минск».