Микаел Шатирян - Генерал, рожденный революцией [Повесть об Александре Мясникове (Мясникяне)]

— Ясно, Александр Федорович.

— В общем, помощь должна подойти как можно скорее, помни это!

Мясников обратился к Могилевскому и Фомину: — Товарищу Могилевскому надо поехать в Полоцк, в Третью армию, а Фомину — в Молодечно, в Десятую. На Десятую армию надо будет обратить особое внимание, Василий, ибо она расположена ближе к Минску, там штаб фронта и ставка имеют сравнительно больше сторонников.

— Понимаю, Алеша, — серьезно сказал Фомин.

— Ну, теперь быстро за дело, — обернулся Мясников к остальным и начал натягивать видавшую виды шинель.

И все по его примеру кинулись одеваться.

Над Минском вновь низко нависли тяжелые серо-черные тучи — словно погода откликалась на события.

Во всех концах города началось молчаливое, но тревожно-быстрое движение. Со станции к Минскому Совету двинулись зенитные орудия на конной тяге. Оставив мосты и другие важные объекты, скорым шагом подходили роты полка имени Минского Совета и 37-го запасного полка. На Коломенской площади, Петроградской и других улицах, примыкающих к Совету, воздвигались баррикады. Из чердачных окон выглядывали стволы пулеметов.

А спустя еще некоторое время в конце Захарьевской улицы послышалось цоканье множества копыт. Это сотня за сотней в город входила Кавказская кавалерийская дивизия, состоящая из терских и кубанских казаков.

Весь город, затаив дыхание, ждал, что вот-вот вспыхнет кровопролитный бой...

В кабинете за столом, где остались обрывки бумаг и окурки в пепельницах, сидели только Ландер и Кнорин, готовя новое воззвание к населению города и к войскам фронта.

И вдруг зазвонил телефон, который молчал с самого утра. Ландер и Кнорин некоторое время пораженно смотрели на аппарат, словно на их глазах произошло чудо воскрешения из мертвых. Потом Кнорин посмотрел на Ландера и высказал догадку:

— Ага, выходит, кончился саботаж?

— Конечно, — согласился тот, — ведь в городе снова их власть!

И поскольку аппарат продолжал трезвонить, он обошел стол и взял трубку.

— Минский Совет рабочих и солдатских депутатов...

— Это товарищ Ландер? — послышалось в трубке. — Говорит Штерн...

Штерн был одним из видных меньшевиков города и членом Фронтового комитета. «Что ему нужно от нас?» — подумал Ландер. И подтвердил сухо:

— Это я, Ландер.

— Послушайте, товарищ Ландер, — торопливо начал Штерн, — да что ж это происходит в городе? Неужели мы, революционеры, социалисты, еще вчера вместе томившиеся в царских застенках, сегодня должны идти друг на друга с пушками и пулеметами, вести гражданскую войну?

Ландер прямо-таки взорвался.

— Да вы что, в своем уме, Штерн? Разве это мы вызвали сюда казаков, разве мы собираемся развязать гражданскую войну?! — заорал он в трубку. — Если вас это действительно беспокоит, то звоните вашим дружкам из Фронтового комитета!

— А мы им уже звонили, — заверил Штерн. — И говорили то же самое.

— Кто это «мы»? — удивился Ландер.

— Ну, я, Вайнштейн из думы, Перель из Бунда, Мараховецкий из профсоюзов и еще ряд товарищей... И мы хотим, чтобы, пока еще не пролилась кровь, представители всех демократических партий и организаций встретились и нашли общий язык. Ведь так же нельзя, товарищи, ведь может пострадать ни в чем не повинное население! Могу я переговорить с товарищем Мясниковым?

— Мясникова здесь нет, — ответил Ландер. — Но я пошлю за ним, а вы позвоните через полчаса. — Он положил трубку и, кратко изложив Кнорину содержание разговора, спросил: — Что это значит, как ты думаешь?

— Видно, у них там начались какие-то раздоры и несогласия. Но вот по какой причине — пока не пойму никак, — задумчиво сказал Кнорин.

— Только, боюсь, Алеша и не захочет встретиться с ними. Помнишь, когда летом происходило размежевание между нами и меньшевиками, самые жаркие споры происходили как раз между Мясниковым и Штерном, которого называли «героем единого социалистического фронта»...

— Да, но все же надо поставить его в известность об этом звонке.

Выйдя в коридор, Кнорин нашел кого-то и велел срочно вызвать Мясникова и всех членов ВРК, кого только отыщет.

Они пришли довольно быстро. Узнав о звонке Штерна, Мясников, вопреки ожиданию товарищей, облегченно вздохнул.

— Кажется, этот слизняк хоть раз в жизни может оказать хорошую услугу революции! — воскликнул он.

— Так что же, пойдем на переговоры? — спросил, не веря своим ушам, Кнорин.

— Еще бы! Вы что думали: «а он, мятежный, ищет бури»? Нет, друг, нам бури сейчас не надо. Нам необходимо выиграть время, не дать разгореться сражению при невыгодных для нас условиях. И я все это время мучительно думал, как бы начать дипломатические переговоры, при этом не выдавая истины, что мы пока не желаем ввязываться в бой. И вот такое неожиданное предложение!.. От имени кого он звонил?

— От своего, Вайнштейна из думы, Переля из Бунда, Мараховецкого из профсоюзов.

— Хороша компания! — поморщился Мясников. — Ну да ладно...

И тут снова зазвонил телефон. Мясников покосился на аппарат, но сам трубки не взял, а сделал знак Ландеру подойти к телефону.

— Исполком Совета рабочих и солдатских депутатов, — негромко сказал тот, потом прибавил: — Да, пришел. Сейчас позову к аппарату.

Он прикрыл ладонью микрофон, посмотрел на Мясникова. Тот поднял палец: мол, погоди минутку, чуть позже взял трубку и сказал недовольным голосом:

— Мясников у аппарата.

Оп довольно долго слушал — вероятно, разглагольствования о «социалистах, еще вчера томившихся в царских застенках», — затем строго произнес:

— Послушайте, Штерн, вы же знаете, что мы взяли власть на законном основании и вполне серьезно. Поэтому действия ваших единомышленников — Жданова, Нестерова, а также генерала Балуева — мы рассматриваем как мятеж. И мы намерены были примерно наказать их. Но мы и сами понимаем: если в городе развернутся бои, то пострадает население... Вы же знаете нрав тех войск, которых вызвали сюда мятежники, и можете представить, с каким удовольствием они начнут погромы и грабежи.

В трубке снова послышался торопливый, захлебывающийся говорок Штерна, после чего Мясников сказал примирительно:

— Ладно, давайте организуйте такую встречу. Ради спокойствия населения и во избежание ненужного кровопролития мы готовы пойти на переговоры. Когда уточните место и час встречи, сообщите нам.

Он положил трубку и обернулся к товарищам.

— Как я и предполагал, — сказал он, — то, что правые эсеры и меньшевики, называющие себя «революционерами», прибегли к помощи казаков, которые всегда были оплотом царизма против революционеров, сильно подорвало их политическое реноме. На этой почве у них возникли и колебания, и неуверенность, и даже раскол...