Джудит Керр - Как Бог съел что-то не то

Как-то раз Дикки пришел к ним в контору, и миссис Хеммонд представила его Анне: коренастый девятнадцатилетний юноша с открытым лицом, немного заикавшийся. На следующий день Дикки предстоял экзамен, и он страшно волновался.

– Да сдашь ты этот экзамен! – не выдержала миссис Хеммонд. – В конце концов, тебе это не впервой.

В ответ Дикки лишь печально усмехнулся:

– П-проблема в т-том, что мне п-приходится п-прикладывать вдвое больше усилий, чем любому д-другому.

Миссис Хеммонд в сердцах похлопала его по спине:

– Вот бедняга! Ума учиться ему не хватает. Но вы бы видели, как он ладит с животными! Никто не может так заботливо выхаживать больную корову.

В конце недели Анна получала зарплату и платила фрау Грубер два фунта стерлингов и пять шиллингов за комнату. Пятнадцать шиллингов уходило на проезд, на обеды и на необходимые мелочи вроде зубной пасты или починки туфель. Пять шиллингов стоила аренда пишущей машинки. (Эта статья расходов не входила в плату за обучение.) И пять шиллингов удавалось откладывать. К маю, подсчитала Анна, она выкупит у мадам Лерош машинку и сможет экономить по десять шиллингов в неделю. Эти деньги казались ей настоящим богатством.

Миссис Хеммонд хорошо относилась к Анне, интересовалась ее жизнью: спрашивала, как Анна поживает, нравится ли ей новый дом в Патни, не нашел ли папа работу. Но миссис Хеммонд настаивала, чтобы Анна никому не рассказывала о своем немецком прошлом, особенно пожилым дамам.

– Старые кумушки этого не поймут, – объясняла она. – Еще, чего доброго, заподозрят тебя в саботаже снабжения войск подшлемниками.

Однажды, когда Макс во время пасхальных каникул приехал в Лондон, миссис Хеммонд повела их обоих в кино.

После этого Макс сказал:

– Мне понравилась твоя миссис Хеммонд. Но скажи: тебе не скучно?

В какой-то момент Максу пришлось дожидаться сестру в конторе, и он наблюдал, как она пишет письма и пакует шерсть.

Анна ответила без малейших сомнений:

– Нет.

На Анне был новый зеленый свитер, купленный на собственные деньги. Она почти расплатилась за машинку. А сегодня утром миссис Хеммонд представила ее одному полковнику как свою «юную ассистентку – считайте, мою правую руку». Какая тут может быть скука?

По мере того как теплело, страхи, связанные со вторжением, снова усилились. Так продолжалось до июня. В один из июньских дней, вскоре после дня рождения Анны, по радио объявили: Германия напала на Россию. Это известие всех ошеломило.

– Я думала, они союзники! – воскликнула Анна.

Папа приподнял бровь.

– Русские тоже так думали, – сказал он.

На работе всех охватила великая радость. Стало понятно: раз гитлеровцы начали военные действия против России, они не смогут вторгнуться еще и в Англию! Бульонная сессия в этот день продлилась чуть ли не час: миссис Хеммонд пересказывала слова одного знакомого генерала. Тот считал, что немцы и месяц не выстоят против Сталина. Мисс Клинтон-Браун благодарила Бога. Мисс Поттер беспокоилась, что научила своего попугайчика говорить «Долой Сталина»: вдруг теперь это будет неправильно понято? А миссис Райли внезапно встала со стула, схватила палку от штор затемнения и продемонстрировала, как в 1918 году изображала Британию на сцене мюзик-холла «Старый Бедфорд».

После этого Анна и миссис Хеммонд наконец отправились в кабинет. Но они едва успели написать половину писем, как их снова прервали. На этот раз – Дикки, появившийся неожиданно, в новенькой офицерской форме.

– П-получилось. С-сдал, ма, – сказал Дикки. – В списке второй снизу, но – п-получилось! П-приветствуй штурмана Хеммонда.

Миссис Хеммонд так обрадовалась, что уже не могла больше думать о работе и пригласила Анну пообедать вместе с ними.

– Пойдемте домой, – сказала она.

«Домой» означало в отель «Клэридж».

Анна была там всего один раз – относила письма, которые миссис Хеммонд забыла на работе, – да и то прошла не дальше холла. Теперь же следом за миссис Хеммонд, перед которой распахивались двери, Анна прошествовала через устланное коврами фойе в гостиную с колоннами. Здесь их встретил главный официант («Доброе утро, миссис Хеммонд, доброе утро, мистер Ричард!») и проводил к столику. Вокруг сидели люди в военной форме, по большей части офицеры, беседовали, пили и ели. Комната полнилась шумом разговоров.

– Напитки! – выкрикнула миссис Хеммонд.

И перед Анной появился бокал с напитком. Она решила, что это джин. Анна не очень любила джин, но все-таки выпила. Затем официант принес блюда. Настроение Анны улучшалось по мере того, как она расправлялась с солидным куском курятины. От нее не требовалось участвовать в разговоре: миссис Хеммонд и Дикки обсуждали, как идут дела в поместье. Дикки особенно волновался по поводу своей собаки («Ты уверена, что Уилсон сможет о нем позаботиться?»). Поэтому Анна разглядывала гостиную и первая заметила приближавшегося к ним худощавого человека в летной форме. На нем были золотые аксельбанты, и Дикки, как только его увидел, сразу вскочил и отдал честь. Человек коротко улыбнулся и кивнул Дикки, но интересовала его миссис Хеммонд.

– Башмак! Это ты? – воскликнул он.

– Джек! – радостно отозвалась миссис Хеммонд. – Как я рада тебя видеть! Посиди с нами.

Миссис Хеммонд представила своего знакомого. Это был маршал Военно-воздушных сил, о котором даже Анна слышала ранее. Миссис Хеммонд велела принести еще джина, и маршал тоже заказал джин – чтобы отметить известие, связанное с Россией.

– Лучшая новость с тех пор, как мы побили этих сукиных детей в сентябре, – сказал он.

И они с миссис Хеммонд пустились в длинные рассуждения о последствиях новых обстоятельств.

Чувство счастья, испытываемое Анной, нарастало с каждой новой порцией джина – до тех пор, пока она не оказалась словно целиком упакованной в широченную улыбку. Но Дикки взглянул на Анну, и стало понятно: надо что-то сказать.

– Мне так жалко вашу собаку! – произнесла она не слишком внятно.

И ее тут же захлестнула волна жалости к бедному псу, у которого вовремя не вывели глистов. Дикки ответил ей благодарным взглядом.

– Т-тревожусь немножко, – сказал он и начал рассказывать, что пес потерял аппетит и его шуба выглядит не так красиво, как раньше.

(«Какая еще шуба?» – Анне пришлось напрячься, чтобы понять: речь идет о собачьей шерсти.) Дикки не очень уверен в компетентности Уилсона. Потом речь пошла о лошадях, затем – о коровах. Сегодня довольно трудно найти людей, которые могли бы как следует ухаживать за животными.

Он сидел – в новой форме, погруженный во все эти проблемы, а Анна слушала, и кивала, и думала, какой же он замечательный, и как здорово обедать в «Клэридже» с маршалом Военно-воздушных сил, и как хорошо, что немцы напали на Россию: теперь они не вторгнутся в Англию.