Кристина Макморрис - Проданы в понедельник [litres]

– Пожалуйста, – шептала Лили, – пожалуйста, будь еще там…

Со слов приятеля Голландца, работавшего в «Лос-Анджелес таймс», имя Альфреда Миллстоуна то и дело появлялось в газетах. Все упоминания были тривиальными, связанными с его деятельностью на посту вице-президента одной трест-компании в Лонг-Биче. Все, за исключением одного – сообщения о похоронах.

Два года назад в автомобильной аварии погиб единственный сын Миллстоунов. И, судя по всему, никаких признаков нечестной игры репортеры не разнюхали. А недавно, практически на другом конце страны, президент «Сенчури Эллайэенс Бэнк» из Нью-Джерси прыгнул с моста – как и многие после «черного вторника». И мистер Миллстоун занял освободившееся место.

Эллису теперь все стало ясно. Руби и Келвин оказались ключевыми элементами в попытках Миллстоунов залечить свою сердечную рану. Начать новую жизнь, с чистого листа.

В какой-то мере (пусть и в гораздо меньшей) то же самое намеревался сделать сейчас и Эллис, придя в «Экземайнер».

Здание было типичным для всех банков в Хонокене – двухэтажным и довольно солидным; с одной стороны к нему примыкало ателье, с другой – парикмахерская. Чтобы попасть туда до закрытия, Эллису пришлось ускользнуть из редакции рано, на этот раз – держась подальше от мистера Тейта. После визита его матери и новостей от Голландца его шансы на продуктивную работу снизились до нуля. А желание поехать в Нью-Джерси, всего через один штат, оказалось слишком сильным, чтобы его можно было превозмочь.

Внутри банка, на стене у входа, висели в рамках портреты его воротил. Сердце Эллиса на мгновение замерло при виде выгравированной надписи под одним из портретов:

АЛЬФРЕД ДЖ. МИЛЛСТОУН, ПРЕЗИДЕНТ

У мужчины были добрые глаза за стеклами очков в роговой оправе, слегка скошенный нос с затупленным кончиком и густые усы, темные и ухоженные, как и его волосы. В воображении Эллиса вновь возникла сцена, теперь уже более детальная: банкир покупает у матери за аккуратную пачку долларовых банкнот двух босоногих детей.

Эллис огляделся по сторонам, выискивая глазами живую версию этого человека среди небольшого количества лиц. Коренастый и плотный, как бульдог, охранник, не спускавший с него глаз, показательно громко кашлянул. Послание. Чрезмерное любопытство поощрялось здесь не больше, чем подсматривание за переодевающимися женщинами в гримерке варьете.

– Я пришел, чтобы встретиться… – начал Эллис, но охранник указал ему глазами на два кассовых окошка.

Намек понят.

Эллис пристроился в конец не слишком длинной очереди за тремя банковскими клиентами и осмотрелся уже более тщательно. Кабинеты начальства, похоже, располагались на втором этаже. Эллис склонялся к тому, чтобы подняться на этаж и уже там все разузнать, но охранник продолжал буравить его взглядом.

А вскоре подошла его очередь. Молодая девушка, которая, в отличие от охранника, была, похоже, невообразимо счастлива работать в месте, куда стекалась изрядная порция городских денежек, поприветствовала Эллиса лучезарной улыбкой:

– Добрый вечер, сэр!

– Добрый вечер, мисс. Я хотел бы узнать – могу ли я поговорить с мистером Миллстоуном.

Улыбка на мгновение скривилась. Но тотчас обрела прежние контуры:

– Какие-то проблемы, сэр?

– Вовсе нет. Я подумываю открыть в вашем банке счет. И положить на него довольно весомую сумму.

– О, это замечательно! Подождите минуточку, пожалуйста. – Девушка отвернулась и обратилась к более пожилой женщине, как раз проходившей мимо со стопкой папок в руках. Назад она обернулась с полунахмуренным выражением на лице: – К сожалению, мистер Миллстоун на совещании и всю оставшуюся часть дня будет занят. Оно наш менеджер мог бы…

– Я зайду позже, – перебил ее Эллис с улыбкой. – Меня направил к нему один надежный друг. Надеюсь, вы понимаете…

Девушка заверила его, что все понимает, и Эллис вернулся к своей машине, в которой устроился как на наблюдательном посту. Он припарковался всего в полуквартале от входа в банк, обеспечив себе хороший обзор с противоположной стороны улицы.

Когда Эллис вел колонку «Общество», ему частенько поручали следить за той или иной знаменитостью в каком-нибудь клубе, боксерском матче или в аэропорту, чтобы поймать уникальный кадр. Рутинная работенка, которую он терпеть не мог. И презирал. Впрочем, не до такой степени, чтобы отказаться от выслеживания сенатора и его гарема любовниц.

Но этот случай был другим. То, что Эллис делал сейчас, делалось им не ради карьеры. А ради обретения спокойствия на душе и в сердце. Ему нужно было убедиться – и для себя, и ради Джеральдины – что человек, забравший у нее детей, действительно был таким добрым и честным, каким его описывал таксист.

Двери банка оставались закрытыми минут двадцать. Солнце уже склонилось низко к горизонту, когда на улицу наконец вышел усатый мужчина. Эллис сел прямее. В шляпе, отлично пошитом костюме и галстуке-бабочке Альфред Миллстоун сжимал в руке трость – скорее, ради стильного вида, чем из необходимости.

Вылезая из машины, Эллис гадал: куда он направится – в мэрию, на шоу или в ресторан? Как репортер он никогда не испытывал недостатка в догадках. И никогда не лез за словом в карман. Эллис был уже на середине улицы, когда перед Альфредом остановилось такси; таксист подъехал как будто по расписанию, не дожидаясь, когда банкир поднимет руку.

В тот же миг раздался нервный гудок. Эллис отступил на шаг назад, едва не угодив под колеса грузовика; его чертыхавшийся водитель даже не подумал отвернуть.

Добро пожаловать в Джерси!

Альфред уже закрыл дверцу такси, готовый уехать. Эллис мог приехать в банк в любой другой день, но у него вдруг созрел новый план. Такой, что мог ему дать гораздо больше гарантий. И, не обдумав хорошенько свое решение, Эллис со всех ног кинулся к машине и поехал вдогонку за такси.

Держась на почтительном расстоянии, он проследовал за такси в микрорайон, располагавшийся в нескольких милях от банка. По северной стороне улицы тянулась полоса впечатляющих викторианских домов, перемежавшихся с раскидистыми деревьями, а на южной стороне был разбит небольшой парк.

Эллис съехал на обочину и быстро заглушил мотор.

Вскоре из такси вылез Альфред. Коснувшись шляпы в знак прощания с водителем, он поднялся по короткому пролету ступенек и вошел в дом, стены которого были окрашены в зеленый, мятного оттенка, цвет, а наличники и крыльцо сияли ослепительной белизной. Над крутой двускатной крышей возвышались две дымовые трубы, а утонченный фронтон придавал постройке еще больше очарования. Внешне дом выглядел весьма подходящим для детей.

Если только они в нем жили…