Кристина Макморрис - Проданы в понедельник [litres]

– С кем не бывает! Будем считать, что виноват шеф. – Он решил, что Лили заставили вернуться назад поручения шефа. – А я повстречал знакомых ребят из «Бюллетеня», мы классно пообщались. Так что все обернулось к лучшему. Но мы поужинаем вместе в ближайшее время?

– О, господи, конечно! Спасибо, Клейтон!

Подмигнув Лили, Клейтон пошел работать, а Лили еще долго терзало чувство неловкости и вины. Готовность Клейтона все понять и простить только усугубляли его, но гудок в ухе напомнил ей о трубке, которую она продолжала сжимать в руке.

Еще один звонок без ответа.

Через несколько часов, не желая сдаваться, Лили набрала Эллиса уже из своего пансиона. Она привела Джеральдину с собой, пообещав вызвать Эллиса, но не подумав, каких трудов ей это будет стоить.

Конечно, картинки с Эллисом, бросающим кости и потягивающим виски в игорном зале, вертелись перед ее глазами все время, пока он, наконец, не взял трубку. Его голос был удивленным, но трезвым.

Лили вкратце обрисовала ему суть дела.

– Скажите мне ваш адрес, – не раздумывая, попросил Эллис.

Было чуть больше восьми, когда рев автомобильного мотора заставил Лили выскочить в фойе. Вечер пошел насмарку.

Последний автобус до санатория уходил в половине девятого. Из гордости Джеральдина отказывалась остаться до утра. Но Лили настояла на своем, хотя ей пришлось улаживать этот вопрос с хозяйкой. Ведь в пансионе ночные визиты не одобрялись.

Хозяйка пансиона, миссис Уэстин, удалилась наверх – готовиться ко сну, как и все остальные жилички ее «роскошного особняка», не рискнувшие пойти в кино или варьете. Конечно же, Лили, как и полагалось, предупредила ее о еще одном госте. Только умолчала про его пол. Чопорная британка наверняка бы взяла на себя роль дуэньи.

Уверенность в этом подстегнула Лили помчаться со всех ног к тяжелой дубовой двери: «Лишь бы успеть ее открыть до того, как раздастся звонок!» В тусклом свете уличного фонаря она увидела Эллиса, шагавшего ко входу. Несмотря на все свое нетерпение, Лили понизила голос.

– Заходите, – прошептала она и закрыла за ним дверь.

В голубых глазах Эллиса отражалось беспокойство вкупе с замешательством. Что только он не передумал за длинную дорогу!

Сознавая вопиющую абсурдность ситуации, Лили не стала дожидаться вопросов:

– Когда я позвонила в санаторий, мне сказали, что Джеральдина умерла.

– Наверное, что-то напутали.

– Так и я предположила поначалу. А Джеральдина просто попросила их соблюсти конфиденциальность, когда приехала к ним. Она надеялась прожить свои последние дни без постороннего внимания. Особенно прессы.

Эллис нахмурился, осознав справедливость такого желания. А затем его брови и вовсе сошлись на переносице:

– Насколько она больна?

Он хотел быть готовым. Но лучше ему было взглянуть на Джеральдину самому.

– Она в комнате.

Эллис снял шляпу, и Лили повела его за собой. Темные деревянные панели, покрывавшие стены и пол, придавали особняку по вечерам готический колорит. Этим вечером даже сильнее обычного, учитывая его вдовую гостью, воскресшую из мертвых.

Миновав узкую лестницу, они вошли в уютную комнатку. К аромату лимонного масла для полировки дерева примешивался запах старых книг, которыми были заставлены все полки вдоль двух стен, до самого потолка.

Джеральдина в пальто сидела у камина, на одном из двух мягких стульев. Глядя на языки пламени, она теребила пуговицу на своей длинной сорочке.

– Миссис Диллард? – обратился к ней Эллис.

Когда женщина обернулась и кивнула, Эллис приблизился к ней; его глаза сузились – он пытался определить ее состояние.

– Я не… они сказали, что… – Эллис запнулся по понятной причине.

В янтарном свете от камина Джеральдина, несмотря на уставшие глаза и выбившиеся из пучка пряди волос, никак не походила на женщину при смерти. Вид у нее был совершенно здоровый – настолько здоровый, что все измышления о смертельной болезни показались Эллису на миг частью изощренного сговора.

Лили поспешила объяснить:

– Ее доктор ошибся. Это не был туберкулез.

Эллис продолжал изучать Джеральдину.

– А когда… когда вы это узнали?

Руки Джеральдины – обветренные, но сильные – замерли, пока она вспоминала:

– Где-то через месяц после отъезда в Дирборн.

– Санаторий, – пробормотал Эллис.

– Директор сделала несколько рентгеновских снимков и еще кое-какие анализы. Мы звали ее доктором Саммерс, хотя у нее нет диплома врача. Но благодаря ей мои легкие вылечили от инфекции. И теперь я совершенно здорова. Доктор Саммерс даже позволила мне остаться в санатории, чтобы помогать другим больным.

Лили попыталась приободрить, поддержать Джеральдину:

– Уверена, что они вам очень признательны за помощь.

Женщина улыбнулась, несмотря на затаенную грусть:

– Это и мне помогло. Хоть какая-то цель появилась после ухода мужа… а потом и детей.

Крепкий как бык, ее муж не болел в своей жизни ни дня, поведала она уже Лили, до тех пор, пока не наступил на ржавый гвоздь. Через неделю он умер от столбняка, оставив отчаявшуюся вдову с двумя детьми на руках. Чтобы свести концы с концами она стала брать на дом стирку и шитье.

Лили покосилась на Эллиса; его лицо потемнело от раскаяния.

– Давайте присядем, – предложила парню Лили. Тот нерешительно кивнул, явно сомневаясь, готов ли он выслушать все до конца. Но все же последовал ее совету.

Лили присела на стул рядом с Джеральдиной, а Эллис примостился на протертое кресло с подлокотниками напротив них. Положив шляпу на колени, он все-таки отважился:

– Мисс Палмер сказала, вы хотели поговорить со мной?

– Да, – подтвердила Джеральдина, правда, с предостережением во взгляде. – Я не желаю, чтобы хоть что-то из нашего разговора попало в газеты. Слышите?

– Не волнуйтесь, мы ничего не станем публиковать. Даю вам слово, – пообещал Эллис.

Несколько секунд Джеральдина изучала его лицо. А потом, видимо, удовлетворенная, откинулась на спинку стула и сухо повела рассказ:

– Я сказала тому человеку, что дети не продаются. Независимо от того, что он увидел на той фотографии. Но он продолжал настаивать. Положил мне на крыльцо целых пятьдесят долларов… хотя я в тот момент даже не заметила этого. – Джеральдина покачала головой, поражаясь то ли упрямству банкира, то ли тому, что она не заметила денег. – У меня тогда бывало больше плохих дней, чем хороших. И как раз в то утро я кашляла с кровью… Ее было так много, что я по-настоящему испугалась. И я подумала… может, это Божий промысел? Может, сам Господь прислал к нам этого человека в такой момент?

В глазах Джеральдины блеснула влага. А когда она потупила их на поношенные черные туфли, Лили разглядела в ней страх, ожидание, что ее осудят.