Кристина Макморрис - Проданы в понедельник [litres]

– У него было столько доводов, – сказала Джеральдина. – И в любом случае, они с женой собирались дать детям хорошую жизнь. Лучшую, чем могла обеспечить им я, больная ли, здоровая. Только разлучать Руби и Келвина было нельзя. Я так ему и сказала. И заставила поклясться…

В комнате на некоторое время воцарилась тишина, только поленья в камине потрескивали. Эллис сглотнул, и Лили поняла, как сильно пересохло у нее в горле, хотя она уже знала эту историю.

С неожиданной уверенностью Джеральдина продолжила:

– Вы должны знать. Я скорее умру, чем истрачу хоть один пенс из денег этого человека. – Она кинула на Эллиса взгляд, в котором ясно читалось: «Только попробуйте мне возразить».

– Я верю вам, – заверил ее Эллис, вложив в эти три слова всю свою убедительность.

– И я вам верю. – Голос Лили перешел на шепот.

Джеральдина медленно кивнула, и ее напряженно поджатые губы расслабились.

По-видимому, не увидев необходимости, она не стала упоминать про старую банку с завинчивающейся крышкой, которую она описала Лили, – прозрачное хранилище тех проклятых долларовых купюр, каждая из которых напоминала матери о ее позоре. Не важно, были ли причины для ее решения или нет.

Вместо этого Джеральдина протерла рукой глаза и перешла к цели своего приезда.

– Теперь, мистер Рид, – сказала она, – когда мисс Палмер позвонила в санаторий, она сказала доктору Саммерс, что вы захотели выяснить, что случилось со мной и детьми. Разузнать об их новых родителях и все такое.

– Да, это так.

– Ну, так вот. Раз уж вы что-то узнали, я хочу, чтобы вы рассказали это и мне. И не беспокойтесь. Я не собираюсь выкрадывать детей назад. Они останутся там, где находятся сейчас. И они никогда ничего обо мне не услышат. И обо всей этой истории… Я только хочу узнать из первых рук, что с ними все в порядке.

– Понимаю, – просто ответил Эллис.

Лили была ошеломлена. Она не сомневалась, что Джеральдина приехала совсем с другой целью – заручиться поддержкой и помощью Эллиса, чтобы совместными усилиями восстановить свою семью.

А потом Эллис выдавил тяжелую улыбку:

– Я могу заверить вас, миссис Дилларж, что ваши дети в хороших руках. Судя по тому, что я видел, они в прекрасном доме и о них отлично заботятся. Ваши надежды полностью оправдались.

Лили с трудом переварила его слова.

– Вы действительно их видели, – осознала она наконец.

Глаза Джеральдины широко распахнулись, блеснули паникой, как будто вопрошали – почему он сразу не сообщил ей столь важные новости. Как будто она ожидала услышать что-то ужасное.

– Это было сегодня, – поспешил ответить Эллис. – Я нашел их в Джерси. Мне не представилась возможность пообщаться с ними, но издалека Руби выглядела вполне себе счастливой и совершенно здоровой.

По лицу Джеральдины пробежал целый вихрь эмоций. Внутренняя запруда, явно сдерживавшаяся всеми фибрами ее существа, прорвалась и излилась слезами из ее глаз.

– А Кел? – не отстала Джеральдина. – Он тоже там был?

– Да, – кивнул Эллис, – и даже смеялся. Над какой-то радиопередачей, думаю, вестерном.

Джеральдина просветлела так, словно смех сына отозвался эхом в ее ушах. Но не прошло и минуты, как этот свет померк. Наверное, ей было и приятно, и горько сознавать, что кто-то другой мог так легко вызвать у ее чада смех. Тот самый звук, который для нее теперь мог стать только воспоминанием.

И именно этого не хотела допустить Лили.

– Миссис Диллард, еще не поздно. Мы можем вместе это исправить. Уверяю вас, можем!

Джеральдина выпрямилась на своем стуле и помотала головой.

– Ничего не надо исправлять, – проговорила она. – Пусть все идет как идет. Мне достаточно знать, что дети здоровы и счастливы.

Лили хотела было возразить, но ей тут же стало ясно: ничто не поколеблет решения Джеральдины.

По крайней мере, пока…

В полном молчании Лили и Эллис прошли к его машине. Уличные фонари и луна в третьей четверти отбрасывали на асфальт причудливые тени. Лили могла бы проводить Эллиса до двери пансиона и попрощаться с ним еще там, но ей очень нужно было поговорить с ним наедине.

У дверцы автомобиля Эллис замер, продолжая держать шляпу в опущенной руке. Как будто он и сам ждал и жаждал этого разговора не меньше Лили.

– Эти дети должны расти с родной матерью. Теперь, когда она снова здорова и полна сил, несправедливо их разлучать. И что бы она ни говорила, но в глубине души вы тоже понимаете, что на самом деле она не хочет жить в отрыве от них.

– Лили… – Эллис произнес ее имя мягко, но в его тоне она услышала возражение.

– Да-да, конечно, я все понимаю… Миллстоуны занимают в обществе видное положение, у них прекрасный дом и, по всей видимости, много денег. Но вы же слышали, что сказала Джеральдина. Она сейчас работает сиделкой в санатории. Она сможет справиться сама.

– Не сомневаюсь в этом, – согласился Эллис.

Это воодушевило Лили, но… только на миг.

– К сожалению… это не так просто.

– Она их мать! И этого довольно. Что может быть важнее?

Эллис вздохнул так, словно боялся озвучить ответ – пускай и очевидный.

– Я сочувствую им, Лили. Поверьте мне, искренне сочувствую. Но даже если Джеральдина потребует вернуть ей детей, я не могу себе представить, чтобы Миллстоуны отдали их ей без борьбы. На их стороне практически все, включая первоклассного адвоката. Что может противопоставить им Джеральдина? На моей памяти достаточно примеров, когда служители закона поддерживали богатых приемных родителей. Ни один здравомыслящий судья не вернет детей бедной вдове. – Эллис помолчал и с неохотой добавил: – Тем более той, что продала собственных детей.

– Но она же не торговала ими в действительности . И вы, как никто другой, это знаете!

Эллис замолчал, и Лили испугалась, как бы он не воспринял ее аргумент как издевку. Она совсем не хотела его обидеть. Она только подчеркнула, что он в курсе всей ситуации.

Но затем Эллис потер шею. Похоже, он размышлял. Обдумывал все варианты, взвешивал «за» и «против».

– Эллис, неужели мы уже ничего не сможем сделать? Должен же быть какой-то выход!

Поведя плечом, Эллис встретился с ней глазами:

– Честно? Если бы я думал, что это поможет, черт, да я бы сам оплатил все судебные издержки! Но чтобы взяться за это дело, любой уважающий себя адвокат должен быть уверен, что есть хоть какой-то, пусть и самый малый, но шанс на выигрыш.

– Значит, надо выстроить дело так, чтобы у другой стороны не осталось шансов на победу.

Эллис улыбнулся, и Лили поняла, насколько наивными были ее слова.

Пожалуй, и она сама была в какой-то степени наивной, потому что верила в наличие выхода, в то, что мощная связь, существующая между матерью и ребенком, способна преодолеть любые препятствия, их разделяющие. Впрочем, Лили также уже усвоила, что поддержка другого человека, даже неожиданная, бывает гораздо важнее и действеннее.