Кристина Макморрис - Проданы в понедельник [litres]

Лили, конечно же, согласилась с обоими. Правда, необычность второго условия заставила ее недоуменно приподнять брови.

Тримбл с неохотой пояснил:

– Мой отец пропивал чуть ли не каждый цент, прежде чем мы положили его в гроб. Мы выбились в люди – и я, и мои братья. Но только благодаря нашей матери. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Лили, хоть и пораженная его откровенностью и странными заключениями, но сумела ответить:

– Поняли. Спасибо вам, сэр.

Он только кивнул.

Сегодня уже ни одна жизненная проблема не умерила бы азарта Лили по одной простой причине: уж коли она решила, казалось, бы неразрешимую задачу, то и все остальные были ей по плечу!

Вдобавок она получила еще дополнительный импульс: в газете появилась статья. В недавней радиопередаче миссис Линдберг лично обратилась к похитителям и рассказала, какой уход требовался ее сыну и какое детское питание он предпочитал, – прям в соответствии с тем предложением Лили, от которого отмахнулся шеф. Но сейчас это уже не имело значения. В радиопередаче содержалась ценная наводка – на подозрительные бездетные пары, которые вдруг станут запасаться названными продуктами. Власти были настроены оптимистично.

Как было бы чудесно, если бы обе разделенные семьи – и Линдбергов, и Джеральдины – воссоединись!

Лили решила на ланче с Клейтоном не только поделиться новостью о своей колонке, но и рассказать ему о Диллардах. Ведь Клейтон был первоклассным, опытным репортером. Пришло время спросить его совета – конфиденциально, конечно. Лили не сомневалась, что его строгие воззрения на то, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что нет, не помешают ему сделать все, что было в его силах, чтобы помочь.

Ресторан «У Джеффри» располагался на верхнем этаже двенадцатиэтажного здания, радуя гостей впечатляющим видом на мэрию и изваянного в бронзе Уильяма Пенна. С кремовыми камчатными скатертями на столах и розами в вазах из травленого стекла он выглядел даже очаровательнее «Ренессанса».

При воспоминании о позабытом ею свидании Лили до сих пор ощущала уколы вины.

Но вся вина рассеялась, как и все, что их окружало – звон льда и фарфора, болтовня посетителей в дневных нарядах, когда прозвучало объявление.

Только его сделала не Лили.

Едва официант, приняв заказ, отошел от их столика, как лицо Клейтона просияло:

– Я получил предложение о работе в отделе новостей о государственной политике.

– О, Клейтон, это в…

– Это в «Чикаго Трибьюн», – договорил Клейтон, разом охладив ее восторг.

– В Чикаго?

– Вы же знаете, Лили, что я там вырос, – напомнил ей Клейтон, – и всегда хотел вернуться назад.

– Да, конечно, я помню, – кивнула Лили. Она не знала, что он надумает это так скоро.

– Вот почему я так часто уезжал на выходные в последнее время. Мои родители сейчас живут в Иллинойсе, и мне нужно было подыскать себе там жилье, оценить все условия. В общем, убедиться, что переезд имеет смысл. – Тут выражение его лица переменилось, сделалось серьезным: – Лили, я хочу, чтобы вы с Сэмюэлом поехали со мной.

– В Чикаго? – повторила она снова название города, как будто он находился на другой планете. И Клейтон рассмеялся, глядя на ее замешательство. А может, из-за того, что сам занервничал, когда достал из кармана своего пиджака блестящее золотое кольцо.

– Дорогая, выходите за меня замуж! – После короткой паузы Клейтон добавил: – И я буду заботиться о Сэмюэле, как о своем родном сыне.

Лили судорожно глотнула воздух. Предложение руки и сердца и так ошеломило ее. А готовность усыновить ее ребенка, высказанная с такой искренностью и убежденностью, только приумножила этот эффект. А Клейтон продолжил:

– Вам больше не придется работать. Вы сможете все время быть дома, рядом с сыном. Больше никаких автобусов, никаких встреч по выходным. Мы заживем вместе, одной семьей.

В этот миг свет из окна упал на кольцо, и венчавший его алмаз ослепительно сверкнул – прекрасный, круглый, идеальный. В его отражении Лили увидела жизнь, предложенную Клейтоном: настоящая семья, собственный дом, многообещающее будущее…

– Я понимаю, мое предложение стало для вас сюрпризом. Но надеюсь, что приятным. – В тоне Клейтона отозвалось беспокойство, нараставшее в его глазах. Оказывается, и он мог быть уязвимым.

Тронутая, Лили поспешила сформулировать ответ:

– Это просто невероятно, Клейтон. Все это… – Едва ее губы подернула улыбка, как его губы тоже выгнулись под знакомым ей уголком. С той самой уверенностью, которая вселяла в других ощущение безопасности.

– Будь моя воля, – сказал Клейтон, – я бы предпочел сделать вам предложение за ужином при свечах, а не в обеденный перерыв… Но мне надо уже сегодня поставить в известность шефа, и, конечно, я должен был сначала спросить вас.

Последняя фраза вмиг рассеяла гипотетические варианты, прокручивавшиеся в голове Лили.

– Что ж… тогда… да.

Словно желая ее успокоить, Клейтон протянул руку через стол и положил ее на ладонь Лили:

– Я понимаю, вам, наверное, кажется это слишком поспешным. Но я люблю вас, Лили, и хочу это сделать ради нас.

« Нас !» Вот как он уже думал о них! При тех выгодах, что сулили Клейтону переезд и повышение, почему бы ему было не принять такое предложение? Клейтон был бы дураком, если бы отказался. Как и она, Лили, будет дурой, если откажется от его предложения.

Колеблясь с выбором – словно балансируя на самой кромке скалы, Лили улыбнулась.

Остаток дня прошел в водовороте телефонных перезвонов, служебных записок и попыток разрешить свои внутренние вопросы, на которые легких ответов не находилось. Рассеянность Лили неминуемо сказалась на ее продуктивности. И ей пришлось задержаться на работе, чтобы убедиться: все свои задачи она прилежно выполнила. В такой день Лили не могла себе позволить ошибиться. Слишком велик был риск. Ведь на кону стояла ее колонка в газете – первый карьерный успех! От которого ей придется отказаться, если она примет предложение Клейтона.

Если…

Лили попросила его немного подождать. Сказала, что должна посмотреть, как воспримет все сын. Клейтон заверил Лили: он все понимает. Но настоял, чтобы она взяла кольцо. На том они пока и порешили.

О своих новых перспективах Лили рассказывать ему не стала. К чему? Если они поженятся, вопрос вообще не будет актуальным. Собственно, он уже должен был стать таковым. Отказать Клейтону ради того, чтобы вести в газете собственную колонку, которая скорее увянет, чем расцветет, было столь же эгоистично, сколь и глупо.

Клейтон был умным, обаятельным и добрым. И он ее любил! Лили слишком трепетно относилась к своим чувствам, чтобы сказать, что она его тоже полюбила. Но он стал ей очень дорог. Лили была в этом уверена. Как и в том, что она будет за Клейтоном как за каменной стеной. И не только она. Но и Сэмюэл. Им больше не придется ловить на себе осуждающие взгляды, слышать шепот за спиной. И она больше не будет испытывать неловкость во время любых разговоров о браке и родительских обязанностях.