Инга Самойлова - На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре-2 [СИ]

— О, я ненадолго, папа. Всего лишь хочу забрать своего гостя, — сказала она капризно.

— И в самом деле, мистер Рузвельт, мне пора. — Глебов поднялся. Президент нехотя тоже встал с кресла. — Было очень приятно с вами побеседовать.

Рузвельт протянул ему руку:

— И мне, как ни странно. Приходите еще, мы побеседуем с вами об Америке.

— Непременно. Сочту за честь, — ответил Алексей, пожимая протянутую руку.

Они распрощались, и Элис повела Глебова к выходу. Судя по ее прямой напряженной спине и надменно поднятой голове, Элис не понравилось благосклонное отношение ее отца к ухажеру.

— Когда вы сердитесь, вы еще прекрасней, — с ироничной усмешкой сказал Алексей. Элис не ответила, сама передала Глебову шляпу и трость, открыла перед ним входную дверь. Но Алексей не торопился переступать порог.

— Вы ведь спешили, мистер Астер, — напомнила надменная Элис.

— Предпочитаю еще немного задержаться, — все также усмехаясь, ответил Алексей, делая шаг к девушке.

— Не стоит.

— Что вас так расстроило, Элис? То, что я так мало уделил вам сегодня внимания, или то, что вам не удалось досадить отцу, так как мы нашли с ним общий язык?

Элис фыркнула:

— Думайте, что хотите. Прощайте.

Алексей, оперевшись рукой о дверной косяк над ее плечом, наклонился к ней.

— Вы кое-что забыли, Элис, — произнес он ласковым тоном, с желанием смотря на ее губы. Элис вспыхнула, когда она предположила, что он хочет сделать.

— Что же? — Она невольно облизала внезапно пересохшие губы.

— Во-первых, вы забыли, что ваш отец умный человек. Как он легко смог убедить вас не встречаться со мной! Ему лишь пришлось просто по-дружески побеседовать со мной, и ваш интерес ко мне утих.

— А что, во-вторых? — поняв, что целовать ее он не собирается, язвительно заметила Элис.

— Во-вторых?

— Да. Во-вторых?

— Во-вторых, — Алексей нежно взял ее за подбородок и неторопливо погладил большим пальцем. Наклонился к ее губам, — я хотел бы поцеловать вас, Элис, — губы девушки приоткрылись в ожидании поцелуя, — но вы так сердитесь на меня, что не позволите это сделать. Тогда я попытаюсь сделать это в следующий раз. — Он отстранился.

Глаза Элис распахнулись и загорелись сердитым огоньком.

— Уверены, что будет «следующий раз»? — съязвила она.

Глебов не ответил, нахально смотря ей в глаза с самоуверенной усмешкой на губах, учтиво поклонился и пошел прочь, чувствуя, как Элис Рузвельт провожает его пристальным взглядом.

Прошла пара дней. За Алексеем следили. Он это точно знал, хотя вели они себя довольно профессионально. Этого и следовало ожидать — президент не был наивен и был осторожен — мало ли кто может втереться в доверие к его дочери и к нему самому.

В наблюдении участвовало от трех до шести человек и парочка экипажей, которые вели его «цепочкой»: непосредственно надзирал лишь один человек, а все прочие растянутой цепочкой размещались позади, причем каждый из последующих ориентировался по предыдущему. Общение между звеньями осуществлялось по визуальному кодовому сигналу. На запустелых улицах расстояние между следящими становилось больше, на многолюдных — уменьшалось. При случайном выявлении агента, он сейчас же уступал свое место другому, уходя от визуального контакта.

В следующий раз вели «с опережением»: следящие периодически обгоняли Алексея, таким образом, он оказывался между ними, что давало им предельно плотный, а, следовательно, и более эффективный контроль за ним.

Спустя какое-то время Глебов даже стал разбираться в их специальных визуальных кодах, с помощью которых они информировали друг друга. Если агент левой рукой упирался в левое бедро, то это означало, что Алексей повернул налево и наоборот, если правая рука опиралась в правое бедро, то объект повернул направо. «Объект пересекает улицу» — полуоборот в сторону со сгибанием одной руки у груди; «объект развернулся и идет в обратном направлении» — одна рука подносится к голове; «меня надо сменить» — пристальный взгляд на часы с имитацией удивления.

Глебова так и подмывало узнать сигнал, обозначающий «объект ушел из-под контроля», но разумно посчитал, что если Рузвельт установил за ним слежку, нужно вести себя, как обычный законопослушный гражданин.

Вернувшись как-то после очередной такой «прогулки» в гостиницу, Алексей получил от портье небольшой аккуратный конвертик. Взглянув на имя отправителя, Глебов улыбнулся и направился в свой номер. Бросив шляпу и трость на кресло, он скинул на спинку стула пиджак, растянул узел галстука, а затем лишь вскрыл письмо. Он усмехнулся. Что ж, Элис от имени отца приглашала его в гости. Завтра. При первом визите ему не удалось особо много приметить, но завтра у него будет еще один шанс и он его не упустит.

На этот раз Рузвельт благодушно приветствовал Глебова. Алексей вновь обедал в кругу семьи Рузвельта, но не в пример предыдущему разу и еда была лучше, и атмосфера за столом доброжелательней и располагающей к оживленной беседе. После обеда Рузвельт, сославшись на неотложные дела, извинился и удалился в свой кабинет. А Элис предложила Алексею прогуляться и осмотреть Сагамор-Хилл.

Элис сегодня была несравненно прекрасна. Она улыбалась, смеялась, откликалась на остроты и сама шутила, и ни разу ее лицо не омрачалось печалью, грустью, гневом.

Глебов любовался ею. Она ему определенно нравилась, даже очень нравилась. Она привлекала его, интересовала, также как и он ее. Когда-то это уже было с ним. Когда? Когда-то с Лизой. Ощущение, что это было давно… Он взглянул на дочь президента. Она посмотрела в его сторону, улыбнулась. Алексей ответил улыбкой.

Элис продолжила что-то рассказывать ему о скором бале, намеченном в Сагамор-Хилле, но он слушал ее в пол уха, продолжая размышлять. Элис, несомненно, увлечена им, но не чрезмерно. Возможно, Элис просто пытается доказать отцу свое право делать так, как ей заблагорассудиться. Немного неприятно ощущать себя пешкой в чей-то игре. Он слегка усмехнулся. Рассмеялся шутке Элис. Что-то сказал, отчего она легко вспыхнула и рассмеялась… Он-то тоже хорош — использует вздорность девушки в своих интересах, чтобы ближе подобраться к ее отцу. Элис вновь посмотрела в его сторону, стрельнула глазками. Алексей ответил ей столь же заигрывающим взглядом и улыбкой. А ведь ему ничего не стоит по-настоящему влюбить в себя Элис. Стоит только захотеть это сделать.

Если с раннего утра было относительно прохладно, то в послеобеденное время уже припекало так, то если бы не ветер с моря, можно было бы зажариться заживо. Элис шла чуть впереди, обмахиваясь на ходу шляпкой. Ее длинные шелковистые волосы, перехваченные синей лентой, непослушно развивались на ветру.