Инга Самойлова - На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре-2 [СИ]

Алексей посмотрел на агента. Тот был мрачен и серьезен. Но Алексей после выстрелов на кладбище никому не доверял, в том числе и Малышеву.

— А от меня-то тебе что нужно? — вновь спросил он.

Малышев придвинул стул к столу и сел.

— Приехал новый владелец особняка Усуриных. Он устраивает бал-маскарад. Я уверен, что под прикрытием бала пройдет тайная встреча членов организации.

— Совершите облаву — и дело с концом, — заметил Глебов.

Малышев покачал головой:

— Облава ничего не даст. Останутся другие. Для того, чтобы полностью их ликвидировать, нужно найти списки Ве-нерабля.

— Что еще за тип?

— Так называют члена организации, единственного, кто владеет сведениями о всех членах организации. Я практически уверен, что списки Венерабля по крайней мере в день бала будут находиться в особняке Усуриных. Но найти тайник сложно. Если только сам хозяин особняка не выдаст его местонахождение. Или же тайник найдет профессионал своего дела…

— Ты хочешь, чтобы я нашел тайник и выкрал документы?

— Только тебе под силу это сделать.

— Не льсти. Я не падок на лесть.

— Я тебе не льщу.

Алексей устало потер лоб:

— Я не спал всю ночь. Карты, женщины, вино. Отложим разговор на потом.

— Дай сейчас ответ, Глебов. Времени на потом не осталось.

Алексей со стоном обреченного прикрыл глаза ладонью. Малышев настаивает. Он форсирует события. Вопрос, почему? Его объяснения вполне логичны, но Алексея грызли сомнения.

— Когда бал-маскарад?

— Через два дня. И я пойду с тобой.

Глебов взглянул на Малышева, его бровь изогнулась вверх, он усмехнулся:

— Неужели? Однако я еще не согласился.

— Нет, Глебов, ты согласился.

Алексей вздохнул:

— Что ж, поживем — увидим.

Когда Малышев ушел, Глебов взял чистый листок бумаги, написал записку и вызвал Арину.

Когда она явилась, Алексей передал ей письмо.

— Как только я уйду, срочно отправь посыльного по адресату. Письмо должно быть передано срочно. Срочно, поняла?

Арина закивала:

— Я поняла.

— Ступай. И приготовь мне кофе. И закуски. Да побыстрее, я спешу.

Алексей стоял напротив дома Витте и ждал. Витте появился по полудню, как только карета остановилась, он прытко выскочил из нее и быстро вошел в дом.

Немного выждав, Глебов вошел следом. Как только слуга открыл ему дверь, он бесцеремонно прошел внутрь и на ходу сказал:

— Не надо меня провожать, я знаю, где господин Витте.

— Господин Глебов, нельзя без докладу… — попытался остановить его слуга, но тщетно.

Алексей открыл двери кабинета. Витте рылся в тайнике, тщетно что-то ища.

— Что-то потеряли, господин Витте?

Витте резко обернулся:

— Вы!

Глебов усмехнулся:

— Вы удивлены моим приходом? — Он без приглашения опустился в кресло. — Вижу, вы получили мою записку.

Витте побагровел:

— Вы украли мою переписку!

Алексей поморщился:

— Я всего лишь взял то, что наивно передал вам в Портсмуте. Вы не оправдали мое доверие, господин Витте.

— Верните мне письма! Вы.

— Будьте осторожны в выражениях, господин Витте! — холодно заметил Глебов.

— Что вам надо? Денег? Говорите!

— Правду. Истинную правду. И не пытайтесь лукавить со мной, господин Витте, если я заподозрю вас во лжи, документы вы не получите. Вам понятно?

— Что же вы хотите знать?

Алексей вынул из внутреннего кармана фотокарточки. — Узнаете? Вы их заказали. И, как ни странно, на каждой я.

Витте побледнел. Опустился в кресло.

— Как вы хотели поступить с фотокарточками, господин Витте?

— Это была страховка. На тот случай, если бы вы вышли из-под контроля, — нехотя признался Витте.

— Вы не договариваете.

Витте кинул взгляд на Алексея, отвернулся.

— Если бы вас раскрыли в Портсмуте, президент Рузвельт не должен был связать вас со мной.

— Он бы получил эти фотографии?

— Да… Некоторые из них. — Витте нервно дернул плечом. — Он должен был подумать, что вы работаете на японцев, и что они хотят перехватить инициативу в свои руки. Тогда бы он перестал бы их поддерживать, и чинить мне препятствия в переговорах. — Лицо Витте покрылось красными пятнами от нервного напряжения. — Но я был уверен, что этого не произойдет. Я всячески старался предотвратить ваш провал! Мой человек следил за вами и защищал вас! Защищал по моему приказу! Как в Шербурге, так и в Остер-Бее!

— Да. А в случае провала должен был меня убрать.

Витте резко побледнел:

— С чего вы взяли.

— Пытаетесь мне солгать?

Витте промолчал.

— Я жду от вас правды, господин Витте.

Витте посмотрел на Алексея. Затем выпрямился, расправил плечи. Его взгляд изменился: стал таким, какой бывает только у тех, кого приперли к стенке и дальше незачем изворачиваться и лгать.

— Правду? Вы говорите, сказать правду? Зачем? — Губы Витте искривились наподобие усмешки. — Сказать ложь или сказать правду — это решительно все равно, лишь бы дело было сделано. Лишь бы император согласился на водочную монополию. Лишь бы Клемансо разрешил заем. Лишь бы Ко-мура уехал из Портсмута с разбитыми горшками. — Он невесело усмехнулся. — Лишь бы одурачить еврейских и христианских толстосумов-банкиров. Это ничего, что вскоре кто-то из них поймет, что их провели: дело будет сделано. А вы говорите, правду.

— А вы — мастер лжи.

— Все, что я делаю, я делаю на благо Отчизны.

Алексей улыбнулся:

— Мне ли не знать, что здесь присутствуют большая выгода и огромное тщеславие, господин Витте? Я не осуждаю вас за ложь. Дело в другом: люди не имеют ни малейшей ценности для вас. Хорош тот, кто помогает графу Витте; худ тот, кто мешает или вредит; безразличен тот, кто не нужен.

— А меня разве ценят? Когда нужно чистить канавы, так посылают Витте, а когда предстоит работа почище или полегче, то всегда находятся другие охотники!

— Поэтому-то вы избавляетесь от своих врагов?

— Что вы имеете в виду?!

— Хотя бы смерть министра внутренних дел Плеве.

— К его смерти я не причастен!

— Опять лжете?

— Господин Глебов, да будет вам известно, что смерти Плеве желали многие.

— И вы в том числе. Это был масонский заговор? Вы ведь один из них.

— Это слухи! Грязная клевета грязной прессы. Черносотенной прессе, такой как «Русское Знамя» и «Московские Ведомости», дан наказ ежедневно уверять, что я изменник, масон, подкуплен жидами и прочая ахинея! И вы в это поверили? Нонсенс!

— Однако вы знали о готовившемся покушении на Плеве.

— Хотите сделать меня причастным к его смерти? Зачем вам? Для чего вам знать?

— Не хотите сознаваться?

— Я не масон и в заговорах не участвовал, господин Глебов. Предпочитаю ждать, когда такие, как Плеве, сами выроют себе могилу. Довольны? Всё. Я устал. Где моя переписка?