Марек Альтер - История Сепфоры, жены Моисея

Однако когда начался пир, Реба, к великому беспокойству хозяев дома, обращался к Орме с рассеянным и даже несколько отчужденным вниманием. Казалось, что он больше всего наслаждался музыкой и беседой с Иофаром. Но, может быть, это была лишь игра или последняя предосторожность?

Постепенно пустели кувшины с вином и пивом, праздник становился все шумнее и веселее. Масляные факелы уже начинали потрескивать. Сефоба вышла танцевать в кругу женщин, не скоро еще ожидавших возвращения своих мужей. Орма кликнула молодых служанок и велела им танцевать перед Ребой. Иофар ограничился улыбкой и прекратил беседу.

После того как танцовщицам удалось привлечь внимание Ребы, появилась Орма, и все увидели в свете факелов, что на ней не было туники. Вместо туники ее облегала подаренная Ребой ткань, оставляя обнаженными плечи и руки. Легкая ткань, придерживаемая брошью и застежками, словно аура, развевалась и колыхалась вокруг ее стройного тела. Ожерелье и браслеты тонко подтренькивали в такт чарующим движениям танца.

Иофар поднял было руку, словно желая либо упрекнуть дочь, либо дать ей знак удалиться, но рука его быстро опустилась на колено, и старый мудрец с несколько преувеличенной непринужденностью отвел в сторону глаза, в которых засветилось лукавство, когда он, как и все присутствовавшие, заметил, что Реба застыл с открытым ртом от такого зрелища.

Сепфора с нетерпением ждала этого момента. Не привлекая ничьего внимания, она тенью выскользнула из круга танцующих и пробралась в пристройку, служившую кухней. В кухне не было никого, кроме двух девчушек, задремавших у корзины с фигами. Все остальные были на празднике. Сепфора достала большой вьюк из плотного неотбеленного полотна, в которых обычно перевозили груз на мулах и ослах. В темноте, которую едва освещали уголья, пылавшие в очаге, она быстро наполнила вьюк кусками отварного мяса, ячменным хлебом, положила арбузы, фиги, финики, миндаль и плоды мушмулы. В общем, все, что поместилось в мешки, и все, что могли поднять ее плечи.

Сгибаясь под тяжестью ноши, она вышла из кухни и спрятала вьюк возле ворот, которые тщательно запирались на ночь.

Сидя на корточках, Сепфора отдышалась, прислушиваясь к раздававшимся во дворе трелям флейты, барабанной дроби и треньканью колокольчиков на щиколотках танцовщиц. Время от времени оттуда раздавались раскаты смеха. Она не сомневалась, что никто не заметил ее отсутствия. Под прикрытием темноты Сепфора скользнула в погреб Иофара, бесшумно вытянула тяжелую перекладину, запиравшую дверь, ощупью нашла кувшин с пивом и спрятала его рядом с вьюком.

Когда Сепфора вернулась к пирующим, Орма уже не танцевала. Она возлежала на подушках напротив Ребы и слушала нашептывания Шебского принца. Чуть поодаль две старые кормилицы прикорнули, прижавшись друг к другу, очевидно, забыв о своей обязанности следить за влюбленным принцем.

Сефобы нигде не было видно. К радости свиты Ребы, самые молодые служанки продолжали танцевать, пользуясь остатками пира и мужеством музыкантов. Благородная голова Иофара покачивалась на груди, очевидно, под действием выпитого вина. Сепфора осторожно подхватила отца под руки, поцеловала его в щеку, чтобы разбудить, и помогла ему подняться.

— Тебе пора спать, отец. Обопрись на меня.

— Девочка моя! — с благодарностью пробормотал Иофар, позволив Сепфоре довести себя до своего ложа.

— Это не вино, — сказал он, схватив Сепфору за руку, когда она укрывала его одеялом.

— Не вино? — повторила Сепфора, не понимая.

— Нет, нет…

— Может быть, это все-таки вино, — возразила Сепфора, — и даже очень много вина.

— Да нет же!

Иофар помахал рукой, состроил гримасу и спросил:

— Они все еще разговаривают?

На этот раз Сепфора без труда поняла вопрос.

— Реба похож на бездонный болтливый колодец! И похоже, что Орме это нравится. — Иофар прикрыл глаза и тихонько засмеялся. Его старое лицо было безмятежным, как лицо младенца.

— Столько усилий для того, чтобы глупая красивая девчонка согласилась выйти замуж за богатого и могущественного принца!

Сепфора тоже рассмеялась:

— Но он не глуп! Эта восточная ткань оказалась как нельзя более кстати. В этот раз сестричка не сможет устоять. Да и как тут устоять? Такого великолепия мы еще не видели!

Иофар что-то невнятно пробормотал, ища руку Сепфоры.

— Да услышит тебя Хореб, дочь моя.

Сепфора наклонилась и поцеловала его в лоб.

Вдруг Иофар резко сел:

— Сепфора…

— Да, отец?

— Пришел час, когда и ты узнаешь свою судьбу! Я это знаю! Я знаю! Знаю сердцем и головой. Ты будешь счастлива, моя девочка, обещаю тебе.

Губы Сепфоры задрожали. Иофар упал на подушки и тут же заснул. Сепфора погладила его лоб.

— Может быть, — прошептала она.

Пока она шла через двор, мысли и образы плясали в ее голове с неистовством молодых служанок. Ей оставалось только вынести муку ожидания.

Опасаясь возвращения Ормы и ее неизбежного утомительного пересказа того, что Реба шептал ей на пиру, Сепфора не рискнула пойти в общую комнату и, захватив с собой одеяло, улеглась на соломе в амбаре.

Назойливая музыка, казалось, никогда не кончится. Звезды обжигали ей веки. Лежа с открытыми глазами, Сепфора вообразила себя слепой, пытаясь прорваться в кромешную тьму, где, по поверью, таились глаза Хореба.

Она встала еще до того, как небо начало светлеть. В темноте, отмеривая свои жесты и шаги, Сепфора вывела из загона одного мула.

Молодые слуги Иофара и Ребы, устроившись на подушках рядом с животными, крепко спали после вчерашнего пиршества и мирно похрапывали. Даже ворчание мула, на которого Сепфора нагрузила вьюки, не смогло их разбудить. Сепфора привязала к седлу кувшин с пивом, осторожно закрыла за собой дверь и решительно пошла по дороге, ведущей в сторону моря.

Когда возле колодца Ирмны Моисей указал в сторону берега, сказав, что он не нуждался в шатре, Сепфора поняла, где он мог найти пристанище. Ветер, время и, может быть, люди выдолбили множество пещер в береговых утесах, нависавших над пляжем. Иногда в ожидании прилива там отдыхали рыбаки. Сама Сепфора однажды в детстве спряталась там после того, как Иофар отчитал ее. Она не сомневалась, что именно там найдет пришельца.

Однако, добравшись до крутого склона на берегу моря, она поняла, что найти его будет не так просто, как ей показалось вначале. Утес простирался настолько далеко, насколько мог увидеть человеческий глаз. С высоты, где она стояла, ей не всегда были видны пещеры, но она не решалась гнать мула по узким тропинкам, спускавшимся по склону к морю.

Привязав мула к кустам, она быстро пошла вниз по первой попавшейся тропе. Потом попробовала другую тропу, постепенно убеждаясь в том, что выполнить задуманное будет трудно, если вообще это окажется возможным.