Саймон Терни - Калигула

Я подметила, что мой брат сначала оценивающе оглядел нового префекта, а потом открыто улыбнулся: он решил, что Макрону можно доверять. Ну, хотя бы жена префекта не вызывала в нем подобных чувств. Похоже, он, как и я, уловил ее хищную ауру. Но что же свело вместе Макрона и эту пантеру в человеческом обличье?

Брат представил гостям меня и Друзиллу. С нами обеими вежливо поздоровались и тут же стерли из памяти как не имеющих никакого значения. Лонгин весь извелся от нетерпения, он переминался с ноги на ногу и чуть не подпрыгивал в предвкушении важного знакомства. Я уже начала бояться, не взорвется ли он, если его так и не представят. К счастью, Силан произнес необходимые слова. Осчастливленный супруг моей сестры изливал подобострастные восторги до тех пор, пока Макрон не отступил. Силану даже пришлось отвести навязчивого Лонгина в сторону.

Потом мы подошли к повозкам и расселись. Силан и префект с женой в одной, трое детей Германика и возбужденный Лонгин в другой. Почти час нас трясло и швыряло на подъеме к вилле Юпитера. Макрон, как все, кто впервые попадал сюда, поражался дурному состоянию дороги. В дверях виллы нас ждал управляющий с небольшой армией рабов, которые тут же принялись заносить багаж гостей, уводить от ворот повозки и тягловых животных, принимать дорожные накидки и так далее. Управляющий же сообщил нам, что император в настоящее время занят и не может приветствовать Макрона, но обещает встретиться с ним за вечерней трапезой и тогда окажет гостю достойный прием.

Макрон приподнял бровь, когда переходил из зоны, подвластной преторианцам, во дворец, где безраздельно господствовали германские охранники. Он вполне успешно поборол невольные страхи и без заминки переступил порог виллы. По обеим сторонам от двери высились два стража, но они, скорее всего, стояли на своем обычном посту, а не исполняли чей-то приказ присматривать за гостями. Рабы, словно зерна граната, бросились врассыпную, занимаясь своими делами, и, когда за нами закрылась дверь, мы снова остались одни, если не считать двух германцев и суетившегося управляющего.

Макрон опять обнял Силана и излил на друга поток душевных соболезнований его тяжелой утрате. Вскоре тесть моего брата извинился перед нами, и два старых приятеля направились в покои Силана, чтобы там без помех поговорить. Как это часто бывало в годы моей ранней юности, я возблагодарила судьбу за то, что, будучи младшей дочерью, не вызываю у большинства людей никакого интереса и поэтому обычно предоставлена самой себе. Вот и сейчас никто не мешал мне наблюдать за Эннией. Постукивая пальцами-когтями по бедру, она лениво осматривалась. Как я и предвидела, по мне лишь скользнула взглядом, словно я была не человеком, а вазой. Друзилла с мужем удостоились того же, а вот на Калигуле ее взгляд замер. Когда Энния улыбнулась, я почти была готова к тому, что между ее зубами мелькнет раздвоенный змеиный язык.

– Тут так душно, – произнесла она самым милым тоном. – Не лучше ли будет выйти на свежий воздух? Гай, может, ты покажешь мне здешние сады?

Калигула любезно кивнул, и они вышли. Мне страшно хотелось помчаться следом и подслушать их разговор. Дождавшись, когда за ними закроется дверь, я наскоро попрощалась с Друзиллой и ее мужем и побежала в подсобную часть виллы. Рабы и слуги поглядывали на меня почтительно и немного удивленно. Хотя я из ближнего круга императора, но не какая-то коронованная особа! Меня они воспринимали как странную диковатую девушку, которая всегда ходит там, где не следует. Правда, в их владения я захаживала так часто, что они к этому привыкли. Едва переводя дыхание, я выскочила из виллы через одну из дверей для рабов и нырнула в сады, где спустя два резких поворота и лестницу в шесть ступеней опять оказалась в лабиринте дорожек, проложенных садовниками. Поиски Эннии и Калигулы не заняли много времени – они только начали прогулку, я же спешила изо всех сил. Парочка двигалась в сторону любимого места брата – к обзорной площадке, где перед наблюдателем представал весь остров. Там Калигула показывал жене префекта основные достопримечательности Капри, а я быстро и беззвучно обошла площадку, чтобы занять позицию поближе к собеседникам. Одинокая дождевая туча повисла над далеким Суррентом на материке, однако над островом небо было ясным, и все просматривалось до мельчайших деталей.

– Мы можем поговорить открыто? Здесь безопасно? – спросила Энния, когда я подкралась к розовому кусту, сквозь который могла разглядеть и Калигулу, и гостью.

Дама поплотнее запахнула на себе дорогую синюю паллу – с моря веяло свежестью.

Осень уже чувствовалась в воздухе, она постепенно оттесняла теплое лето, а здесь, в орлином гнезде императора, ветры порой задували такие, что казалось, они пронзают тебя насквозь. Гай приложил палец к губам в ответ, а другую ладонь приставил к уху и прислушался. Мы с Эннией послушно ждали, и наше терпение было вознаграждено: откуда-то издалека донесся крик и растаял над морскими просторами.

– Император не сидит без дела, – с заметным отвращением проговорил Калигула. – Мы здесь одни, насколько это вообще возможно на острове, но советовал бы воздержаться от неосторожных высказываний.

Энния улыбнулась, и опять мне почудилось мелькание раздвоенного языка.

– Гай Калигула, ты очень умен. Умен и… привлекателен с самых разных сторон.

Мой брат отступил на шаг и, встав лицом к жене префекта, взял ее за плечи. Так он держал ее несколько секунд, и у меня возникло ужасное предположение, что он собирается поцеловать Эннию. От этой мысли меня чуть не стошнило, но Гай с серьезным выражением лица произнес:

– Энния Невия, ты мажешь маслом не тот кусок хлеба. Лишь один человек в империи могущественнее твоего мужа, и это император. И уж точно не я. Мне уготована скромная судьба, так что твое честолюбие ошиблось целью.

Энния издала смешок, от которого у меня мороз пошел по коже.

– Дорогой Гай, я вовсе не ищу твоего внимания в этом смысле. Я вполне счастлива со своим супругом и не хочу унижать его, меняя постели власть имущих в поисках самоутверждения.

Несмотря на эти заверения, она потянулась вперед и самым неподобающим образом поцеловала Калигулу! Он отпрянул, словно его укусили. А может, так оно и было. Увы, я слишком хорошо знаю своего брата и под изумлением и неодобрением разглядела в его глазах искры желания. Три месяца назад злой рок вырвал из его объятий прекрасную юную жену, в его сердце зияла пустота. Как же я была благодарна брату за то, что он сдержал свои желания и отстранил от себя Эннию!

– А что касается твоей судьбы, – тихо проговорила она, – то, по-моему, ты недооцениваешь себя. Я вижу в тебе величие, Гай, оно зреет и вот-вот войдет в полный расцвет.