Колин Маккалоу - Цезарь, или По воле судьбы

– Заткни свою гнусную пасть, провокатор! – взвизгнул Катон.

– А ты, лицемерный мешок с дерьмом, заткни свою! – крикнул в ответ Филипп.

– Тихо! – устало сказал Гай Марцелл-младший.

Это сработало лучше, чем окрик. Филипп и Катон сели, зло косясь друг на друга.

– Мы собрались, чтобы решить, что нам делать, – продолжил Марцелл, – а не для бессмысленной перебранки. Как вы думаете, бранятся ли в штабе Цезаря? Думаю, там это просто недопустимо. Почему же мы, консулы Рима, должны это допускать?

– Потому что консулы Рима – слуги народа, а Цезарь ведет себя как его господин! – резко заявил Катон.

– Ох, Марк Катон, вечно ты пререкаешься, мутишь воду. Мне нужны ясные четкие предложения, а не относящиеся к делу сентенции и идиотские заявления. В стране назрел кризис. Как нам с этим быть?

– Я предлагаю, – сказал Метелл Сципион, – назначить Гнея Помпея Магна командующим всеми войсками Рима. Фактически он таковым и является, но сенат должен это подтвердить.

– Поддерживаю, Квинт Сципион, – крикнул Катон. – Тот, кто создал кризисную ситуацию, пусть ее и разрешает. Пусть Гней Помпей займет этот пост.

– Ты! – огрызнулся Помпей, уязвленный тем, что к его имени не добавили «Магн». – Ты уже нес на днях что-то подобное, и я возмущен! Не я повинен в сложившейся ситуации! Это ты ее создал, Катон! Ты и все твои boni ! А теперь ты ждешь, что я вытащу Рим из навозной кучи! И тебя заодно! Что ж, я сделаю это. Но отнюдь не из-за меня мы барахтаемся в этом дерьме! Вини лишь себя!

– К порядку! – вздохнул Марцелл-младший. – К порядку! Ставлю предложение на голосование, но не думаю, что нам надо делиться. Достаточно поднять руку и крикнуть «да».

Сенат принял предложение почти единогласно. Марк Марцелл встал.

– Отцы, внесенные в списки! – сказал он. – Марк Цицерон сообщает, что вербовка в Кампании идет очень медленно. Как ускорить этот процесс? Нам нужно много солдат.

– Ха! – фыркнул Фавоний, недовольный тем, что пиценский мужлан отделал его драгоценнейшего Катона. – Кое-кто не так давно похвалялся, что ему достаточно выйти из паланкина, чтобы поднять всю Италию. Интересно, что он скажет теперь?

– У тебя, Фавоний, четыре лапы, усы и голый хвост! – отрезал Помпей. – Заткнись!

– Отвечай, Гней Помпей! – потребовал Гай Марцелл-младший.

– Очень хорошо. Я отвечу! Если с вербовкой что-то не ладится, спрашивать надо с вербовщика. Марк Цицерон, вероятно, сейчас расшифровывает какую-нибудь заумную рукопись, вместо того чтобы заниматься делом. Но теперь эта работа поручена мне! Риму нужны солдаты, и я получу их, если под моими ногами не будут путаться крысы, шмыгающие вдоль сточных канав!

– Это я, по-твоему, крыса? – пронзительно взвизгнул Фавоний.

– Сядь, тупица! Я назвал тебя крысой давным-давно! Займись делом, Марк Фавоний, и постарайся использовать то, что у тебя вместо мозгов!

– Тихо-тихо! – пробормотал Марцелл-младший.

– Отсюда, собственно, все наши беды, – гневно продолжил Помпей. – Каждый из вас горазд молоть языком! Всем вам кажется, что таким образом можно влиять на события – краснобайствуя, ни за что лично не отвечая, зато в подлинно демократическом стиле. Так вот что я вам скажу! Армия и демократия несовместимы, иначе поражение неизбежно. Есть главнокомандующий, и его слово – закон! Закон! Я теперь главнокомандующий, и я не позволю, чтобы мне докучали некомпетентные идиоты!

Он поднялся и вышел в центр площадки:

– Я объявляю tumultus ! Чрезвычайное положение ввиду начавшейся гражданской войны! Я объявляю, а не вы! Вы исчерпали свои возможности, предоставив мне пост верховного командующего! И теперь будете делать, что я говорю!

– Смотря что, – растягивая слова, произнес Филипп и усмехнулся.

Помпей предпочел проигнорировать это высказывание.

– Я приказываю всем сенаторам немедленно покинуть Рим! Сенатор, к послезавтрашнему утру оставшийся в городе, будет считаться сторонником Цезаря! Последствия не заставят себя ждать!

– О боги! – шумно вздохнув, сказал Филипп. – Зимой в Кампании весьма неуютно! Мой римский дом в эту пору мне намного милей.

– Пожалуйста, оставайся! – взорвался Помпей. – С тобой и так все ясно. Ведь ты женат на племяннице Цезаря!

– Не забывай, что я также тесть Катона, – промурлыкал Филипп.

Приказ Помпея только усугубил общий переполох, вызванный вестью, что Цезарь движется к Риму. Люди имущие, особенно всадники, на все лады повторяли ужасное слово, знакомое им со времен Суллы. Проскрипции! Списки врагов Рима, прикрепленные к ростре. Любого, кто в них занесен, разрешалось при встрече убить. Имущество и деньги убитых конфисковались. Умертвив две тысячи всадников и сенаторов, Сулла изрядно пополнил пустую казну.

Считалось само собой разумеющимся, что Цезарь последует примеру Суллы. Ведь все повторялось. Сулла высадился в Брундизии, и марш его также был триумфальным! Простые люди рукоплескали ему, бросали цветы. Он тоже, кстати, платил за провиант. В конце концов, в чем разница между Корнелиями и Юлиями? И те и другие по знатности и положению вознесены так высоко, что какие-то коммерсанты для них не более чем пыль под ногами.

Только Бальб, Оппий, Рабирий Постум и Аттик пытались погасить панику, объясняя перепуганным римлянам, что Цезарь совсем не Сулла, что он лишь хочет защитить свое достоинство, свою честь, что ему равно претят как диктаторство, так и бессмысленные убийства. Цезарь просто намеревается урезонить маленькую клику сенаторов, тупо, жестоко и совершенно безосновательно пытающихся его уничтожить, после чего все вновь пойдет своим чередом.

Но это не помогло. Никто не слушал увещеваний, здравый смысл покинул людей. Надвигается катастрофа. С расправами, с безудержным грабежом. А может, и с проскрипциями. Помпей, кстати, тоже говорил о проскрипциях, о тысячах римлян, которых следует сбросить с Тарпейской скалы! Как теперь выжить, находясь между гарпией и сиреной? Кто бы ни выиграл, всадники восемнадцати центурий обязательно пострадают!

Сенаторы же, лихорадочно пакующие сундуки, составляющие новые завещания и пытающиеся объяснить что-то женам, не имели ни малейшего представления, почему их гонят из Рима. Им приказали, и все! Оставшихся будут считать пособниками врага, равно как и их сыновей старше шестнадцати лет. Хорошо хоть дочерей это не касалось. Но дочери все равно дрожали от страха, а те, у кого был назначен день свадьбы, рыдали. Банкиры с писцами бегали от одного клиента к другому, судорожно извиняясь за временную нехватку наличных. И не пытайтесь продавать землю: она сейчас мало что стоит.

Неудивительно, что во всей этой суматохе самое важное от всех ускользнуло. Ни Помпей, ни Катон, ни трое Марцеллов, ни Лентул Крус, ни кто-либо еще даже и не подумали о римской казне.