Колин Маккалоу - Цезарь, или По воле судьбы

– Стой! В сенат нельзя входить при закрытых дверях! – вскричал ликтор.

– Отцы, внесенные в списки, у меня важные новости! – громко крикнул вошедший.

Все головы повернулись. Марцелл-младший и Лентул Крус поднялись с кресел, открыв в изумлении рот, а вестник тем временем искал взглядом Помпея.

– Какие новости, Ноний? – спросил Магн, узнав его.

– Гай Цезарь перешел Рубикон и идет на Аримин с одним легионом!

Привставший Помпей на мгновение замер, потом как-то вяло опустился в свое курульное кресло. Казалось, все тело его онемело, и он затих, не в силах промолвить ни слова.

– Это гражданская война! – прошептал Гай Марцелл-младший.

Лентул Крус, намного более решительный человек, чем его старший коллега, пошатываясь, вышел вперед.

– Когда? – спросил он с посеревшим лицом.

– Почтенный консул, он пересек Рубикон на своем боевом коне с пальцами вместо копыт три дня назад перед самым заходом солнца.

– Юпитер! – взвизгнул Метелл Сципион. – Он сделал это!

Его крик словно открыл незримые шлюзы. Сенаторы бросились к дверям, они дрались, царапались, чтобы протиснуться в них, и через перистиль бежали в панике в город.

Не прошло и минуты, как в курии осталась лишь горстка boni . Способность мыслить и чувствовать вернулась к Помпею, и он встал.

– Идемте, – коротко бросил он, направляясь к боковой двери.

Корнелия Метелла не успела толком понять, что происходит. Гости стремительно ринулись в атрий, и она решила не вмешиваться. Поэтому Помпей вынужден был сам вызвать управляющего, чтобы велеть ему позаботиться о своем усталом клиенте.

– Благодарю, – сказал он, хлопнув Нония по плечу.

Очень довольный своим вкладом в историю, Ноний ушел.

Помпей провел соратников в кабинет. Все, кроме него, тут же сгрудились вокруг консольного столика. Кто-то трясущимися руками стал разливать по чашам вино. Помпей же сел за рабочий стол, нимало не беспокоясь, как отнесутся к этому проявлению неуважения почтенные консулы и консуляры.

– Один легион! – сказал он, когда гости уселись, глядя на него, словно утопающие на единственный пробковый плот, пляшущий в бурном море. – Один легион!

– Он, должно быть, сошел с ума, – пробормотал Гай Марцелл-младший, вытирая лицо пурпурным окаймлением своей тоги.

Эти взоры, полные боли, изумления, страха, подействовали на Помпея сильнее, чем подействовало бы вино. Он положил руки на стол, прочистил горло и строго произнес:

– Проблема не в том, безумен ли Цезарь. Проблема в том, что он бросил нам вызов. Он бросил вызов сенату и народу Рима. С одним легионом он перешел Рубикон, с одним легионом идет на Аримин, с одним легионом намеревается покорить всю Италию. – Помпей пожал плечами. – Ему это не удастся. Сам Марс не сумел бы.

– Из всего, что мне известно о Марсе, я могу сделать вывод, что Цезарь превосходит его в военном искусстве, – сухо сказал Гай Марцелл-старший.

Не обратив внимания на эти слова, Помпей посмотрел на Катона, который помалкивал с тех самых пор, как Ноний ворвался в курию, хотя к чаше прикладывался исправно.

– Марк Катон, – обратился к нему Гней Помпей, – что ты нам скажешь?

– Я считаю, – проскрежетал в ответ Катон, – что тот, кто заварил кашу, должен ее и расхлебывать.

– Иными словами, ты тут ни при чем, а я должен отдуваться?

– Я политик, а не воин.

Помпей глубоко вздохнул.

– Значит ли это, что я могу действовать? – спросил он у старшего консула. – Могу или нет?

– Да, конечно, – ответил за Гая Марцелла-младшего Лентул Крус, поскольку молчание затянулось.

– Тогда, – сказал Помпей, – первое, что мы должны сделать, – это послать к Цезарю двух человек, сразу и галопом.

– Зачем? – поинтересовался Катон.

– Чтобы узнать, на каких условиях он вернется в Италийскую Галлию.

– Он не вернется.

– Посмотрим. – Помпей обвел взглядом лица и выделил из них два. – Луций Цезарь и Луций Росций, поедете вы. По Фламиниевой дороге, меняя лошадей столь часто, сколь это возможно. Не останавливайтесь даже по малой нужде. Дуйте прямо с седел, но не против ветра. – Он подтянул к себе бумагу, взял в руки перо. – Вы – официальные посланцы сената. Говорите с Цезарем с этих позиций и передайте письмо. – Он вымученно улыбнулся. – Я попытаюсь убедить его, что забота о благе Республики выше личных амбиций.

– Цезарь хочет быть царем, – сказал Катон.

Помпей не отвечал, пока не написал письма и не посыпал его песком. Затем он свернул его свитком и запечатал воском.

– Мы не узнаем, чего хочет Цезарь, пока он не скажет нам. – Он прижал кольцо к воску, передал письмо Росцию. – Держи ты, Росций, как мой посланец. Луций Цезарь будет говорить от имени сената. А теперь идите. Попросите у управляющего лошадей – они лучше, чем те, которых вы найдете в другом месте. Мы находимся в северной части города, так что, отправившись отсюда, вы сэкономите время.

– Но мы не можем скакать верхом в тогах! – возразил Луций Цезарь.

– Управляющий подыщет вам надлежащее одеяние. Ничего страшного, если оно будет чуточку велико. Ну же, ступайте!

Посланцы ушли.

– Спинтер в Анконе, и у него столько же людей, сколько у Цезаря, – просиял вдруг Метелл Сципион. – Он справится с ним.

– Спинтер, – сказал, ощерясь, Помпей, – все еще думает, посылать ли войска в Египет, хотя Габиний давным-давно восстановил на троне Птолемея Авлета. Думаю, нам нечего ждать от него решительных действий. Я напишу Агенобарбу, чтобы он присоединился к нему. А также Аттию Вару. И будем ждать новостей.

Однако новости были неутешительными. Цезарь занял Аримин, потом Пизавр, потом Фан-Фортуну. Его встречали приветственными криками и цветами. И это очень беспокоило. Никто не думал о населении сельской Италии и малых и больших городов. Особенно в Пицене, владениях Помпея. Узнать сейчас, что Цезарь продвигается без сопротивления – только с двумя когортами! – платя за еду и никого не трогая, было просто убийственно.

В довершение всего вечером в семнадцатый день января пришли две вести. Первая – что Лентул Спинтер и десять когорт новобранцев ушли из Анконы в Аскул Пиценский. Вторая – что Анкона приняла Цезаря с бурным восторгом. Сенат немедленно собрался.

– Невероятно! – кричал обыкновенно невозмутимый Филипп. – С пятью тысячами солдат Спинтер не решился дать отпор тысяче! Что я делаю в Риме? Почему я сейчас не у ног Цезаря? Этот человек всех вас обошел! Правильно он вас называет: кабинетные вояки! И ты, Магн, видимо, точно такой же, как они.

– Я не отвечаю за действия Спинтера! – заорал Помпей. – Не я его назначал! Если ты помнишь, Филипп, это было решение сената! И ты голосовал за него!

– А если бы я проголосовал за то, чтобы Цезаря сделали царем Рима?