Ине Лоренс - Непокорная [litres]

Наконец Адам вошел в большую палатку. Сначала он увидел там лишь женскую одежду, разбросанную по земле. Он отшвырнул ее в сторону кончиком сабли, чтобы проверить, нет ли под вещами золота или драгоценных камней. Затем Османьский услышал шум в отгороженной части палатки и обернулся.

Занавеска, которая разделяла палатку, слегка дрожала, как будто кто-то приподнял ее и тут же снова опустил. Выставив перед собой саблю, Адам сделал шаг вперед, резко отодвинул занавеску и увидел старуху, прижимавшую к себе мальчика лет трех. Она заголосила, сняла дешевое ожерелье и дрожащей рукой протянула его Османьскому.

– Будь милосерден, не убивай нас! – взмолилась она по-турецки.

Адам фыркнул, но опустил саблю:

– Я не убиваю старух и детей.

Лицо турчанки стало менее испуганным, и она указала на мальчика:

– Это сын Селим-паши. Я уверена, в ближайшее время он отправит гонца и предложит за мальчика выкуп!

– Пойдем! – приказал Адам женщине и забрал у нее ожерелье.

«Это лучше, чем ничего», – сказал он себе, размышляя о том, какой выкуп потребовать за сына паши.

Снаружи Османьский встретил Войслава. Юноша, как и все, отправился на поиски добычи и радовался, что ему удалось найти несколько золотых слитков. Увидев Адама и его пленников, Войслав ухмыльнулся:

– Пан Ян реквизировал для нас палатку. Там мы сможем сложить свою добычу. Да, кстати, пан Кароль тоже взял в плен двух женщин. У одной из них такая темная кожа, как будто она натерлась скорлупой грецкого ореха…

– Нам не следует брать в плен слишком много женщин и детей. Если нам придется таскать их за собой, они нам только помешают.

Адаму было досадно, что вместо сумки, полной золота, он нашел лишь старуху и мальчика. Резкими окриками Османьский погнал их к палатке, перед которой развевалось знамя. У входа стояла Йоханна, скрестив руки на груди. Поскольку остальные занимались грабежом, Адам удивился.

– Почему стоишь? Неужто нашел сокровища великого визиря? – насмешливо спросил он.

– Боюсь, сокровища великого визиря не поместились бы в моей сумке, – ответила девушка. – Но я вижу, вы взяли пленных. Правда, рабыни, которых захватил мой брат, моложе и красивее, чем эта карга.

Адам поморщился, но затем улыбнулся:

– Я хочу оставить их в палатке. Проследишь за ними?

– Если они попытаются сбежать, это их остановит! – Йоханна так быстро взмахнула саблей, что Адам даже не успел понять, когда она ее вытащила.

– Не думаю, что старуха с мальчиком захотят сбежать. Тогда они наткнутся на кого-нибудь другого и это может стоить им жизни, – сказал Адам и повторил свои слова по-турецки, чтобы старуха их поняла.

Та еще крепче прижала мальчика к себе:

– Конечно же, мы не убежим, эфенди. Вы благородный человек!

– Ты понял? – спросил Адам Йоханну и подмигнул ей.

– Нет.

– Она сказала, что я благородный человек.

– Ну и что? Она наверняка хотела вам польстить.

Йоханна засмеялась и тем самым привлекла к себе внимание турчанки. Та внимательно посмотрела на нее, прищурилась и подошла ближе.

– Ты одеваешься как мужчина, но под твоей одеждой скрывается женщина! – воскликнула старуха и правой рукой схватила Йоханну за грудь.

Девушка сердито оттолкнула ее, но затем увидела Мышковского и Тобиаша Смулковского. В отличие от нее, Игнаций понимал по-турецки. Сперва он только рассмеялся.

– Эта старуха сумасшедшая! – воскликнул Мышковский, но затем присмотрелся к Йоханне повнимательнее и резко замолчал.

Ее черты были слишком тонкими для мужчины. К тому же на лице совершенно отсутствовала растительность. За последнее время волосы Йоханны отросли и теперь, вместе с большими глазами и красиво изогнутыми бровями, придавали ей женственный вид.

– Этого не может быть! – с трудом выдавил из себя Игнаций.

– Чего не может быть? – спросил Тобиаш Смулковский.

– Старая турчанка назвала Яна женщиной, и клянусь Пресвятой Богородицей, он действительно выглядит как женщина!

Тобиаш рассмеялся, но затем увидел, как Адам ухмыльнулся, а в глазах Йоханны вспыхнула ярость. В гневе она выглядела еще более женственно, чем обычно.

– Но я ведь сам видел, как Ян застрелил разбойника! – удивленно воскликнул Смулковский.

– Есть женщины, которые храбростью не уступают мужчинам, – с улыбкой произнес Адам. – Йоанна Выборская, или, точнее, Йоханна фон Аллерсхайм – одна из них.

Йоханна поняла, что из-за вмешательства старой турчанки ее обман раскрыт, и не знала, как себя вести. Девушка сердито отошла в сторону и жестом приказала пленнице Адама войти в палатку.

– Не раздражай меня! – предупредила она старуху. – Если понадобится, я с удовольствием перережу тебе горло.

Женщина проскользнула вместе с мальчиком мимо нее в палатку и опустилась на землю в самом темном углу. Недалеко от старухи сидела на ковре Мунджа и плакала. Ее отец был мертв, ее саму захватили враги, и у нее больше не было дома. Бильге прижалась к своей госпоже, не осмеливаясь поднять глаза на поляков.

В то время как снаружи между Игнацием и Тобиашем разгорелся жаркий спор о том, действительно ли Ян молодая женщина или же просто женственный парень, Йоханна наблюдала за пленниками. Она почувствовала их страх, и ей стало жаль этих людей.

– Как тебя зовут? – спросила она у Мунджи.

Та подняла голову и назвала свое имя.

– Хорошо. Теперь скажи своей служанке, что никто ее не съест, – приказала Йоханна и удивилась, когда Мунджа кивнула.

Похоже, она понимала по-польски. Это было хорошо, ведь сама Йоханна знала лишь несколько слов на татарском и турецком.

Мунджа тихо сказала Бильге:

– Не бойся, они не причинят нам вреда!

«Надеюсь», – мысленно добавила она про себя. Впрочем, она ведь помогла молодому поляку в татарском лагере, и он, похоже, об этом не забыл.

Бильге постепенно успокоилась. Вдруг снаружи раздался ужасный крик. Йоханна выбежала из палатки с саблей в руке и увидела, что Адам, Тобиаш и Игнаций преследуют нескольких австрийцев. Неподалеку на земле лежал Бартош Смулковский с перерезанным горлом.

Охваченная порывом, Йоханна хотела последовать за остальными, но затем сказала себе, что тогда палатка останется без присмотра, и застыла у входа с поднятой саблей. Чуть позже Адам, Игнаций и Тобиаш вернулись с каменными лицами.

– Эти ублюдки убежали от нас, скрывшись между палатками, – мрачно сообщил Адам.

Тобиаш опустился на колени рядом с братом и заплакал:

– Зачем они это сделали? Мы ведь союзники!

– Что произошло? – спросила Йоханна у Адама.

– Бартош направлялся к нашей палатке. В этот момент к нему подошли четверо австрийцев и увидели ожерелье у него на груди. Прежде чем мы успели вмешаться, один из них ударил Бартоша ножом и сорвал украшение с его шеи!