Наталья Соловьева - На берегу Тьмы [litres]

Катерина, пораженная, смотрела на Александра. Ее потрясло его хладнокровие, в голове эхом раздавались слова: «Обмана я никогда не прощаю, запомни! Человек, который меня обманул, – для меня умер!»

После обеда Катерина постучалась в кабинет Николая. С трудом решилась на этот шаг: не бывала здесь с зимы, с тех пор, как прервался ее последний урок грамоты. В кабинете все осталось прежним – те же портьеры и кресла, те же книги на полках. И сейчас ей это напомнило былое, их уроки, жар камина: вот здесь, на этом кресле она сидела, когда он поцеловал ее.

Катерина испугалась, что воспоминания снова поглотят ее, и она поддастся соблазнам, поэтому выпалила:

– Я скажу ему.

Николай сразу все понял.

– Да что, что ты ему скажешь?

– Что мы…

– Что я поцеловал тебя? И что? Это случайность. Я за день до того упал с лошади, чуть не погиб.

– Я не знала, – растерялась Катерина.

– Да, это правда: упал, ударился головой, помешался и поцеловал тебя – несчастный случай.

– Но я ведь тоже… целовала…

– Что ты хочешь, Катерина? Зачем пришла?

– Я…

– Скажи! Скажи! Но сперва подумай!

– Я хочу выйти за него, – решительно сказала Катерина.

– Тогда не говори ему.

– Я промолчу – Клопиха донесет, если уже не донесла.

Николай нервно зашагал по кабинету:

– Что? Клопиха? Эта старая шпионка? Ах вот оно что! Ничего она не сделает: знает, что в тот же день я прогоню ее из усадьбы.

– А правда, что Анна Ивановна из-за меня уехала?

– Глупости! Да Анна Ивановна в Москву больше всего на свете хотела, вот и уехала – от меня подальше.

– Но все же так неправильно, – все еще сомневалась Катерина.

Николай подошел к ней и взял за руки. Катерина отшатнулась.

– Милая моя, милая, чистая, невинная девочка, человеку свойственно ошибаться. Перестань мучиться. Это страшный сон. Забудь его. Ступай и будь счастлива.

– А может, и доложил кто ему, вот он со сговором тянет, – чуть слышно прошептала Катерина.

Когда она вышла, Николай по-прежнему сидел на месте и повторял: будь счастлива… Будь счастлива… Хватит ли у меня сил отдать тебя ему? Не разрушить, не разметать все между вами? Самому сказать ему. Он из-за своей гордости тут же оставит ее, уедет. И тогда она точно станет моей… Да что со мной такое? Уехать, что ли, к чертовой матери? Бросить все…

Николай верхом примчался в поле к Александру. Тот следил, как бабы в поле теребили лен, стараясь успеть до дождей.

Николай сразу приступил к делу:

– Что ты со сговором тянешь? Успенский пост закончился, ты про свадьбу давно говорил. Катерина бледная ходит. Бабы за спиной шепчутся – нехорошо.

Александр не привык хитрить, признался:

– Отец прислал письмо: сядет в долговую яму, если не женюсь на дочери Свешникова. Отец не выполнил договор с ним, а денег возместить нет. Тот простит долг, только если породнимся. Та давно за меня замуж хотела. Теперь не успокоится, пока не получит меня. Вот, не знаю, как сказать Катерине.

– Ты же сам от него бежал, не хотел у него работать.

– Отец учебу оплатил – я ему должен. Он старик уже. Да и брата жалко.

– И что же, ты вот так просто откажешься от Катерины? Не поборовшись?

– Как бороться? С кем? С отцом? Это долг мой. Не могу подвести семью, которой всем обязан.

– Неужели нельзя найти другой способ рассчитаться? – недоумевал Николай.

Александр развел руками:

– Другого Свешников не хочет. Знать, судьба моя такая, с нелюбимой жить.

Николай разозлился:

– Судьба, судьба. Обещал – женись, чего бы ни стоило!

– Разорю всю семью. Отец слово свое купеческое дал – в тюрьму сядет. Что с ними со всеми будет? Младшие, сводные, еще дети совсем.

– А с Катериной что станет, ты подумал?

– Она поймет меня и поддержит – я уверен. Катерина знает, что такое честность и благородство. К тому же она свободна – сговора еще не было.

– Ы-ы-ых, не борешься ты! Знала бы Катерина, за кого выйти хочет! Стыдись – недостоин ты ее! – Николай, резко развернув коня, ускакал с поля.

Вечером, уложив Наташу, Катерина принесла ужин во флигель. После того, как они объявили о своей помолвке в усадьбе, Агафья молча ставила поднос с едой и кивала Катерине – мол, уж неси своему сама. Пора стояла жаркая – Александр уходил до рассвета и возвращался домой затемно – ужин во флигеле стал единственной возможностью для них увидеться.

Александр умывался, стесняясь Катерины и не снимая рубахи. Катерина тоже робела. Она страшилась прикасаться к нему. Пока он мылся, она с удивлением и нежностью рассматривала его загорелые, в веснушках уши с круглыми пухлыми мочками, вьющиеся завитушки темно-русых волос на шее, мокрой от воды, и там же белую отметину от рубашки, куда не смогло забраться солнце. Совсем скоро он станет ее мужем. Как это будет? Она сможет прикоснуться к нему, дотронуться до его ямочки на шее, рассмотреть все его родинки, пощекотать его пальцы на ногах. Охваченная мечтаниями, она аккуратно вылила ему остаток теплой воды из кувшина на подставленные руки и подала заранее приготовленное чистое накрахмаленное полотенце.

Александр, умывшись, набросился на еду. В последние дни, после того как он получил от отца письмо со словами «женишься на крестьянской девке – прокляну» вперемешку с просьбами спасти его, Александр не находил себе места. Былая доверчивая нежность между ним и Катериной пропала. Оба это чувствовали.

Катерина первой решилась заговорить:

– Что-то ты сам не свой, Саша, в последнее время.

– Послушай, я вот что хотел сказать тебе, Катя…

Александр замолчал.

– Скажи.

– Вот что я хотел сказать тебе. Нынче на ярмарке я зря так с тем татарином.

– И ты поэтому такой? – с облегчением выдохнула Катерина.

– Какой такой?

– Смурной какой-то.

– Ну да, – неумело соврал Александр, проклиная себя за малодушие.

Но что-то все же не давало ей покоя. «Нет, тут что-то еще»:

– И все?

– Конечно, – опять соврал Александр, мысленно упрекая себя: «Господи, что же я так обманываю ее? Дай мне сил побороть это малодушие!»

– Может, ты письмо от отца получил?

– Понимаешь…

– Скажи уж как есть. Благословляет он нас? – все еще цеплялась за надежду Катерина, уже понимая, что все потеряно.

– Катя.

Александр резко встал, отвернулся от Катерины и заплакал, укрываясь руками:

– Катя, я подвел тебя.

– Саша, что? Что?

– Не могу я на тебе жениться, Катя. Отца в тюрьму сажают – просит меня вызволить.

– Как же ты его вызволишь?

– Жениться мне придется на дочери купца.

– На другой? Как? Ты любишь ее? – обомлела Катерина.

– Что ты! Нет!

– Так как же тогда?

– Ты должна понять меня: отец старик, я всем ему обязан, это мой долг, как же я его подведу? Никто ему руки не подаст. Что же ему после этого, жизнь самовольно кончать? – Руки и губы Александра предательски дрожали, но голос его был решителен.