Наталья Соловьева - На берегу Тьмы [litres]

– Еду к Коле жить. Здесь не могу больше.

– Как же ты? А я как?

– Мне тошно здесь. Я здесь все ненавижу. И тебя тоже.

С этими словами Александр вышел из дома и отправился на станцию.

Катерина вышла на крыльцо и смотрела, как он уходил. Столько лет вместе, столько пережили. Оплакали сына. Потери, революция, войны. Может, и не жили душа в душу, но все же детей родили и не были чужими друг другу. И вот сейчас, когда старость была не за горами, муж бросил ее и сбежал как трус. В тяжелое, голодное время оставил с дочерью и внуком. Глаше был нужен строгий отец. Пусть бы отругал ее, даже ремнем бы отходил, ведь именно этого она и добивалась, но только бы не был таким равнодушным. Муж несколькими словами перечеркнул всю жизнь Катерины. Будто все было напрасно.

Через два месяца из Москвы принесли телеграмму, несколько слов о том, что Александр умер от пневмонии и чтобы Катерина готовила похороны.

Через день появилась полуторка с гробом, обитым алой материей. Приехал и Коля. Он сильно изменился с 1942 года, когда Катерина в последний раз видела его: смурной, ни с матерью, ни с Глашей не разговаривал. Вместе с ним была молодая женщина с бегающими карими глазками, которую он представлял соседям как свою жену. «Как странно, – подумала Катерина, – а мы и не догадывались, что Коля женился». Женщина так и осталась безымянной – Катерина не узнала, как ее звали.

Во время похорон Катерина молилась о душе Александра. Они были когда-то счастливы, были. Жизнь прошла. Александра больше нет. Как легко и незаметно можно все потерять! Она вспоминала свадьбу, первую ночь, купание в лесном озере, как муж впервые признался ей в любви. И что же теперь? Он лежал в гробу, такой маленький, неузнаваемый, безобразный. Она не могла отыскать в нем черты мужчины, которого когда-то любила, даже его волосы с медным отливом превратились в ржавую паклю.

Глаша рыдала над гробом:

– Папа, папочка, прости! Папочка, как же я без тебя? Папочка, миленький мой!

Глаша любила отца, и все ее выходки, ее разгульная жизнь были вызовом ему: «Вот, посмотри, на что еще способна твоя дочь!» Глаша ждала, что отец простит и примет ее. Не дождалась. На поминках напилась так, что домой ее отнесли на руках.

Ванюшу на похороны Катерина не пустила – отвела к соседке – ему было уже больше трех лет, а он все еще не разговаривал. Катерина боялась испугать его, жалела.

Уезжая сразу после поминок, Коля молча сунул письмо.

Катерина взяла конверт. Открывать не хотелось. Если бы в нем было что-то хорошее, Коля наверняка сказал бы. Она устала горевать. Ее сердце после смерти Саши онемело. Катерина работала, хлопотала по хозяйству, заботилась о Ванечке и даже смеялась. Но как будто во сне. Ничто ее по-настоящему не радовало и не огорчало. Даже мужа как будто хоронила не она, а кто-то другой.

Уложив Ваню, Катерина зажгла керосинку, аккуратно разрезала конверт и стала читать:

«Милая моя Катя, прости меня. Жизнь наша не сложилась, и виноват в этом только я. Не так я видел мою судьбу, мое предназначение. Хотел справедливости, жить по совести, своим трудом, на своей земле. Но мои идеалы, как ты знаешь, рухнули. Приспосабливаться не мог и не хотел. Так уж получилось, что убеждения оказались важнее всего. Я думал, что все еще успею исправить, что все временно. Но шли годы, я внутренне костенел. Мне понравилось быть одному. Своим равнодушием я хотел наказать тебя, но наказал только себя. Если и была в тебе любовь, я сам разрушил ее. Благодарен, что ты не оставила меня, несмотря на то, что я был жесток к тебе. Ты не выбрала более легкую жизнь, хотя могла бы. Я умираю, и вот к такому итогу жизни пришел: во мне ничего не осталось, даже разочарования.

Я должен покаяться перед тобой. В тот день, когда приходил Николай, я сам выдал его Ермолаю. Больше всего на свете боялся потерять тебя. Ты должна знать: Николай умер в поезде, не доехав до Свердловска.

Надеюсь, когда-нибудь простишь меня.

Александр ».

Катерина опустилась на колени и завыла. Отчаяние, ярость переполняли ее. Даже мертвый, Александр продолжал ранить ее. Катерина оплакивала свою жизнь, Николая, Александра и сына. Всех близких, которых она потеряла. Она думала о счастье, которое так и не обрела. Да и нет его, наверное, нигде…

Катерина вдруг услышала знакомые шаги в коридоре. Шаги хромого, любимого ею человека. Николай совсем не изменился.

– Узнала меня?

Он крепко обнял ее, как прежде. И Катерина снова, после долгих лет, почувствовала себя в безопасности.

– Походку твою узнала… Но не могла поверить. Я думала, что нет тебя на свете…

– Как видишь, живой.

– Как же ты спасся?

– Отправили в Свердловск, а там удалось затеряться. Сделал новые документы, устроился писарем. Потом переводчиком. И вот вернулся.

– Что же ты раньше не приехал?

– Я и так много в твоей жизни наломал. Пока Александр был жив – не мог. Не хотел так.

– А как же семья?

– Семьи я больше не создал. Тебя ждал.

– Как же мы теперь будем? Жизнь прошла… Не поздно ли нам? – с сомнением спросила Катерина.

– Нет, не поздно. Все помню, как вчера. Я все так же люблю тебя.

– Я человека убила.

– Знаю одно: значит, так было нужно.

– Да. Но грех все равно на мне…

– Я твоего греха не боюсь. Мне своих хватает. Катерина… любишь ли ты меня, как сказала мне тогда? Я каждый день твои слова вспоминал, только благодаря им выжил.

– Люблю. И никогда не переставала, – призналась Катерина.

– Это и было твоим счастьем – искренне, без остатка любить. Дар безграничной любви редок, многие боятся отдаться ей, потому что она ранит и слишком часто приносит разочарования.

Катерина очнулась уже ночью. В темной комнате тоненько плакал Ваня, забившись за печь и закрыв лицо ручками.

– Что ты, Ваня? Испугался? Ты прости меня! – Катерина подхватила ребенка и прижала к себе. – Мы к доктору поедем, к профессору, ты заговоришь у меня, мой милый, хороший мой.

Катерина вдруг увидела в мальчике маленького Сашу. Она вспомнила, какая нежность охватывала ее всякий раз, когда она смотрела на сына, когда вдыхала особенный запах его волос, его одежды. Все в нем радовало ее: и маленькое родимое пятнышко в виде бегущей лошади на его худенькой спине, и крупные не по возрасту ступни.

Любовь к Ване переполнила ее сердце, вытеснив предательскую жалость к неговорящему мальчику. Он нуждался в ней. И Катерина, как это уже случалось раньше, знала, что сделает все, чтобы помочь. Жизнь, обещавшая сложиться счастливо, обернулась потерями, непроходящей ноющей болью. Ну что же…

Катерина почувствовала, что нужна таким же, как она, одиноким женщинам, которым предстояло поднимать страну после войны. Она больше не жалела себя. Силы возвращались. Катерина представила, что стоит на берегу реки и не может уйти, что бы ни случилось. Мимо проносились годы, проходили эпохи. Грохотали войны. Но она, незыблемая, оставалась на месте. Потому что знала, поняла наконец, что женщины – основа всего. Как земля. Мы и есть земля.