Николай Лугинов - По велению Чингисхана

Да, скрытое соперничество, зависть и выпячивание собственных заслуг были всегда, есть и сейчас, будут и после нас. Эти врожденные человеческие пороки лишь до поры до времени подогревают, обостряют умы людей, служат в умелых руках вождя ко благу даже. Но именно до поры до времени… Все имеет свой срок, и если их вовремя не сдерживать, то такое добро скоро превращается в худо… Всему в жизни есть время подъема и упадка, все равно как у кумыса есть время брожения, спелости и угасания, порчи; и порой довольно трудно определить в человеке сроки и степени брожения и спелости, чтобы удержать его от порчи. Вот и приходится помешивать постоянно это вечно бродящее человеческое сусло, следить неустанно…

Хан видит, замечает, как в последнее время все труднее и труднее становится его другу, который был ему опорой и подмогой с тех самых пор, как он помнит себя, и как тяжелы становятся для него обязанности, как он устает. Людей вокруг много, но нет никого, кто бы мог заменить его, да и вряд ли теперь найдется.

Чего стоит уже одно то, как они хорошо знают, понимают без слов и доверяют друг другу… Без таких соратников куда трудней быть у власти, без них никак нельзя при выборе путей, определяющих судьбу Ила, будущее множества народов и племен, его населяющих. «Да, все мы состарились вместе, рука об руку идя к заветной цели, не жалея себя. Что ж, бывает теперь и слабость, и упадок сил чувствуется. Мухулай вот тоже побаливает, а уж каким крепышом был… Пережить бы благополучно еще и этот переход к сравнительно мирной жизни, настроить государство на нужный лад – и тогда мы тоже стали бы подобны нашим почтенным старцам…»

– Я поражаюсь, как мой отец до сих пор хлопочет без устали, целые дни напролет. Ты только подумай: он и сейчас сам лично железо куёт… – сказал Джэлмэ, словно угадав мысли друга. – Пытаешься как-то придерживать его, даже запрещать – сердится старый кузнец. Говорит, что железо можно почувствовать лишь тогда, когда отковываешь его собственными руками.

– Да, старики у нас, каких поискать! Возьми хоть Соргон-Суру, Дэгэя, хоть Мунулука и Хунана. Нам бы тоже так состариться – ровно, оставаясь с силами и прежним здоровьем, с ясным умом…

– Хорошо бы, – вздохнул Джэлмэ. – Но если судить по сегодняшнему нашему состоянию, то вряд ли нам по силам будет потягаться со стариками этими.

– Не надо, Джэлмэ… Не торопи годы. По этой временной слабости не делай далеко идущие выводы, – сказал хан, глядя другу прямо в глаза. – Понимаю, устал. Слишком много сторон стало в твоей работе, всего не охватишь. А потому лучше подбери-ка к своим двум заместителям еще трех человек дополнительно… Думаю, хватит?

– О, тогда у меня заместителей пятеро будет?! Вот хорошо-то! – Джэлмэ вскочил радостно, словно готов был сорваться и средь ночи побежать куда-то, но хан остановил его:

– Ну, потом решишь это дело. А сейчас срочно думай насчет илчи, который должен отправиться к султану. Найдите молодого, но достаточно известного, с громким именем тойона-мэгэнэя. Нужно будет решить это не сегодня, так завтра, чтобы послезавтра же утвердить…

– Хорошо, илчи мы найдем. А насчет заместителей когда?

– И с этим не надо затягивать. Как только найдешь подходящих людей, сразу же и решим.

В Ставке сразу заметили, что у Джэлмэ приподнятое настроение, что он, обычно ходивший тяжеловато и неспешно, теперь чуть ли не бегает.

Сперва он хотел вызвать Аргаса к себе, но потом решил съездить к нему сам, чтобы проветриться немного, развеяться от всяческих хлопот, благо тот находился сейчас в двух кес всего. Только отправил заранее вестника, чтобы старик не встал спозаранку да не отправился куда-нибудь по делам.

Все эти заботы-хлопоты, которыми он занимается, все вопросы должны быть разрешены и развязаны вовремя, чтобы мелкие разногласия, копясь, не переросли в обиды, а непонимание, все более усугубляясь и усложняясь, не превратилось во вражду. Сохранять согласие в государстве – вот его главная и неусыпная забота. Каждый из сотен разных народов, племен и родов имеет свои обычаи, традиции и даже язык, у каждого свой нрав, своя мораль. И коли уж всех поместили в одну суму Ила, то всякие трения и столкновения просто неизбежны. Вовремя разглядеть их, вовремя сгладить противоречия, пока они не разрослись и не вспыхнули, как тлеющие угли, открытым пламенем – да, это очень непростое, незавидное и подчас неблагодарное дело…

Вот уже четверть века прошло, как первым заместителем Джэлмэ был назначен старик Дэгэй. Вторым три года назад был даден ему многомудрый купец Махмуд. А теперь к ним прибавятся еще три новых, и это очень кстати. А кто это будет, он уже знает и завтра же скажет хану. Третьим будет, конечно же, Угэдэй. Тот, кому предстоит сесть на место хана, должен очень хорошо разбираться во всех внутренних и внешних отношениях между людьми, народами и государствами. Четвертым – Элий-Чусай, как человек, знающий много других языков, разносторонне обученный. А вот с пятым вопрос… Им должен бы стать тот молодой человек, который в будущем заменит его самого, и тут у него выбор пока невелик, поскольку велика сама ответственность. Кто же, Усунтай? Подготовлен он хорошо, ничего не скажешь, и знает людей, но у него не лежит душа к такому кропотливому и сложному делу. Он по характеру настоящий человек войны. Воин же чаще всего бывает простым, прямолинейным, основательным, и ум у него негибкий, несколько неуклюжий. А ведь здесь требуется мудрость, умение мыслить широко и разносторонне, к тому же искусный язык. Здесь убеждают не оружием, а словом.

Старика Аргаса, предупрежденного вестником, он застал дремавшим возле костра в ожидании. Огонь уже почти погас, а у края его в землю были наклонно воткнуты несколько рожон с мясом, в небольшом котле что-то парило.

Старик всполошился, когда его разбудили. Выхватил рожны с мясом и огорченно вскрикнул:

– О, уснул, старый дурак, а мясо обгорело!..

– Дай-ка сюда, – Джэлмэ отобрал рожон. – Мы люди простые, нам сойдет и с небольшим нагаром… Лучше расскажи, как вы тут?

– Да вроде все как надо. Поскольку мы еще в учениках, то должны ни от чего не стоять в стороне, всюду успевать, ничего не упускать. И потому на одном месте надолго не задерживаемся, постоянно в дороге, в конных переходах. А раз уж ты приехал, повстречайся с моими ребятами, с учениками, скажи им свое слово. Услышав, что направляешься к нам, я собрал их, умышленно подзадержал.

– О-о, да тороплюсь я очень… Когда ж успею?

– Нет-нет, друг мой. Покажись ребятам. Для них ты человек легендарный. Ведь потом всю жизнь будут гордиться, что видели собственными глазами того самого Джэлмэ!..

– Что же делать? Разве только совсем ненадолго. Я ведь велел в Ставке тойонов-тумэнэев собрать.