Николай Лугинов - По велению Чингисхана

– А потом идете вместе на войну с общим врагом?!

– Да – по приказу султана. А с ним не поспоришь…

Дабан только головой покачал. И вспомнил, поделился своим:

– Рассказывают, что в древности на нас время от времени тучей налетали многочисленные, как комариный рой, войска китайцев. Тогда наши племена откочевывали в глубь пустынных степей, а то и в северные леса, куда они не могли добраться, или же в горы.

– Не догоняли?

– А как могло догнать нас пешее войско? Оно способно лишь два кес преодолеть за день, не больше. А их немногочисленная конница не рисковала отрываться от основного войска. Но потом мы стали объединяться и отучили их высовываться из-за своей Стены. Нет, сила войска – в сплоченности, в единой настоящей цели…

– Понимаю, – вздохнул отчего-то с тоской Хайырхан. – Меня назначили сюда правителем чуть больше года назад. А до этого всегда находился в походах, воевал, побывал в стольких странах. Доходил до самого южного моря… И знаешь, так теперь тоскливо, тяжело жить в крепости. Не по мне здесь – душно, душу гнетет это гарнизонное отсиживание…

– Если б нам удалось заключить договор между нашими правителями, то открылись бы для нас новые, интересные дела и задачи. Тут вместе с торговлей, обменом началось бы большое движение, сама жизнь закипела бы. Как думаешь, согласится ваш султан? – осторожно задал он вопрос, который ни на миг не оставлял его самого в покое. – Склонен он к этому?

– Конечно, согласится, куда ему деваться? – не задумываясь, просто ответил Хайырхан. – Из-за одного даже Шелкового Пути два правителя должны, даже обязаны прийти к твердому согласию. Ведь Шелковый Путь – это дармовой, можно сказать, и неиссякаемый поток богатств, источник благоденствия. А война, сам знаешь, обходится дорого и победителю, и побежденному.

– Сколько себя помню, столько и хожу на войны. Так что жизнь без войны как-то и не представляю, – усмехнулся невесело Дабан.

– Это плохо. Нельзя превращать войну в образ жизни, привыкать к ней. Бог создал человека не для войн, а для того, чтоб рожал детей, разводил скот, выращивал нужные для себя растения… Чтобы радовался жизни, а не проклинал ее. Вот я военный, а понимаю это. Но почему не желают понять это некоторые наши властители?..

– Трудный вопрос… Если закончится война, я поселюсь на родине жены, на реке Селенге. Прекрасный там край! В эти дни жена с моим сыном отправились туда.

– А где это?

– Отсюда прямо на восток. Примерно около трехсот кес.

– Ух ты, как далеко! – Хайырхан покачал головой от удивления. – О, хоть бы раз увидеть ваши края. Рассказывают, там чистейшие реки и озера, великое множество рыбы и зверя…

– Если хочешь, поезжай со мной на обратном пути. Действительно, богатые места. Конечно, там не растут, как у вас, сладкие плоды на деревьях, холодней намного, но зато и нет пустых мест, пустынь ваших – везде или луга, или лес, или степь травяная… Столько всего, что глаза разбегаются. – Дабан улыбнулся, вспомнив дядю жены, Чилайина. – Вот там как раз и живет редкий человек, который всей душой ненавидит войну, клянет ее… Вы бы наверняка с ним поладили.

– Может, и правда поеду с вами. Я ведь так люблю новые места поглядеть, покочевать… Но, как теперь понимаю, не было еще такого, чтобы я по собственной воле отправлялся куда-то, – сказал Ха-йырхан, сумрачно посмотрев на стены своей крепости. – Всю жизнь по приказу живу. И не знаю дела хуже, чем править крепостью, сидеть в ней… Вот же ненавистная должность! Никогда не можешь поступить, как тебе хочется, ни перед кем не можешь открыто высказаться. Всего остерегаешься, но все равно за спиной тайком интриги плетут, шепчутся, доносы на тебя шлют. И сколько добра ни делай, все равно в конце концов побеждают подлость, зло, грязь… Да, такое уж место. Хочется порой жесткие меры принять, расправиться со всякими проходимцами и мошенниками, каких здесь полно, но нельзя… Семьдесят семь запретов на всё наложено, все мошенники друг друга покрывают, защищают, везде круговая порука корысти и зла… Эх, с какой бы охотой уехал я с тобой отсюда!

– Мы когда отправимся дальше?

– Через два дня прибудут тюсюмэлы султана, они должны проводить вас в Хорезм. А завтра уже развернем торговлю на центральной площади Отрара и еще в нескольких местах, там все давно уже подготовлено. И народу отовсюду прибыло множество.

– Что ни говори, но в Отраре столько народу, оказывается, – сказал Дабан, глядя со стены вниз на многочисленные толпы людей в почти одинаковых пестрых халатах, высоких белых тюрбанах. – Как у вас густо заселено всё, однако… как в Китае. Вы уже, наверное, и со счету сбились?

– Чересчур густо – ни земли, ни воды не хватает на всех…

Солнце между тем уже склонилось к самому горизонту, окрасив где в розовый, а больше в кроваво-алый цвет редкие над собою вытянутые облака. Только сейчас заметив это, Хайырхан вдруг отчего-то весь насторожился.

– Завтра будет дурная погода… – сказал он дрогнувшим голосом, еще раз встревоженно глянул на зловещий закат.

Дабан тоже с тревогой смотрел на окровавленные будто облака, суеверная опаска собрата-вояки передалась и ему… Что хочет сказать этим Небо? О чем-то предупредить? Но эти знаки все равно ничего определенного не скажут человеку о завтрашнем дне, а только поселят в душе его невнятное чувство некой опасности, некой угрозы судьбы, которой не избежать…

Расстались, условившись подняться рано утром и отправиться по прохладе посмотреть поля, начинающиеся чуть ли не под стенами крепости, фруктовые сады, окрестные селения с мечетями, очень искусно выстроенными. Да, у такого трудолюбивого народа было, конечно, что посмотреть.

На рассвете следующего дня в крепости Джэс, находящейся в трех кес от Отрара, какие-то наемники подло убили знаменитого полководца Джамала.

Срочно известили об этом главу Отрара. Услышав о гибели друга, Хайырхан бросился в Джэс. Выполняя его приказ, по тревоге был поднят и к полудню двинулся в путь целый тумэн конного войска с заданием окружить кольцом эту крепость.

А в это время с северной стороны въехали в крепость Отрар почти три сюна богато одетых людей, высоко неся знамя султана.

Главный из них тут же велел собраться всем тойонам крепости, но не вместе, а по отдельным группам.

Странно, но даже старым и опытным, неплохо знавшим султанский двор тюсюмэлам Отрара не показалось подозрительным, что среди вновь прибывших нет ни одного знакомого лица, ни одного человека, имя которого они хотя бы слышали раньше. «Наверное, очередная смена чиновников произошла, султан стал совсем капризен. Ни с того ни с сего увольняет, а то и казнит одних, назначает других, порой совсем неизвестных, выскочек всяких… Хорошо, что мы далеко от этого двора». Так, наверное, равнодушно подумало большинство из местных чинов. Если подумало вообще.