Николай Лугинов - По велению Чингисхана

Даже правитель, ищущий предлога для развязывания войны, прежде чем совершить подобную подлость, должен был крепко задуматься: это ведь значило бы навеки запятнать собственную честь и честь своей страны. Очевиден здесь был явный расчет: убить близкого друга Хайырхана, не скрывавшего своей симпатии к монголам, чтобы тем самым удалить правителя провинции из крепости и запугать его недалеких подчиненных подложным фирманом султана. Несомненно, что и султан при ясном уме не мог издать подобный указ. Из этой беды мог извлечь выгоду лишь один человек – багдадский халиф Насир. И с какой простотой увенчались успехом его многолетние подлые старания поссорить, поставить друг против друга двух властелинов, натравить на своего врага третью, совсем не желающую этого силу…

Но какие бы ни находились объяснения происшедшему, они теперь уже не могли исправить положение. Свершилось наихудшее. Как ни противься этому, теперь война почти неизбежна.

Услышав ошеломляющую весть о трагедии, произошедшей в крепости Отрар, почти все высшие военачальники предложили сгоряча тут же походным маршем двинуться на султанские земли.

– Понятно, что сложно так быстро поднять большое и разбросанное войско на такой дальний поход, – негромко сказал Сюбетей, и не все его услышали. – В таком деле нельзя слишком спешить. Есть наш с Джэбэ тумэн, недавно вернувшийся из похода… И если хан поставит перед нами задачу, мы-то готовы двинуться в путь дней через десять. Так, Джэбэ?

– Так! Я считаю, что такое вероломство должно быть наказано сразу же. Если отправимся нынче весной, то еще до наступления летней жары успеем обойти весь Хорезм до последнего закоулка.

– Это вы с одним готовым тумэном – а как с подготовкой остальных, вы подумали? Как бы ни велика была ярость, нельзя такое великое дело решать сгоряча. Сперва нужно все подсчитать, обдумать, – сказал Джэлмэ.

– А сколько примерно войск у султана Мухаммета?

– Есть сведения, что под его началом находится сорок тумэнов со всех провинций. И потом, в каждой крепости есть еще свои гарнизоны…

– Да-а… И с такой тучей хотим несколькими тумэнами справиться? Не будет ли это ребяческой выходкой выглядеть, бесполезной?..

– Они знают, о чем говорят. Сюбетей не станет попусту бахвалиться.

– Кстати, в отличие от Китая, у султана много конных войск. И опасность таится в многочисленности этих наших тюркских родичей – кипчаков и туркменов. А они в пустынях воевать умеют, тактика похожа на нашу…

– Ну, а если хорошо начнем, не перейдут ли они на нашу сторону, как кидани в Китае? – послышался глухой голос старика Джаргытая. – Давайте предположим это, постараемся переманить их к себе… Это, возможно, то, что будет за нас, в нашу пользу. А что против? Пусть даже наши мигом облетят всю страну султана, меняя коней, разгромят два-три, ну пять тумэнов врага. А у него их, вы говорите, сорок… Что мы выиграем от этого? Основные силы противника укроются в крепостях, в городах. А наша конница будет шариться по пустым полям, всполошит лишь каких-то простых дехкан, слуг и рабов… И не получится ли в результате, что сами же подвигнем этих людей, сейчас разрозненных и весьма недовольных своим правителем, к их сплочению вокруг своего султана, против захватчиков? Со своим братом-кочевником нам было куда проще, а они – земледельцы, у них совсем другая жизнь…

– Если говорить так, то нам, выходит, не надо ни шевелиться, ни дышать, – пробасил недовольным голосом Хубулай. – Сиди на месте и безропотно сноси оскорбления, какие ни кинут нам… Но с того ли конца мы беремся за дело, горячимся тут? Стоит ли воевать с султаном, если истинный виновник и организатор расправы будет сидеть в Багдаде и руки потирать от удовольствия, глядя на нашу драку?..

Но его не услышали, и заново разгорелся затихший было спор. И у тех, кто настаивал на немедленном отмщении, предлагая напасть на врага, пока еще не угасла ярость, и сломать его дух, и у тех, кто был за тщательную подготовку к войне, – силы стали примерно равны. Каждая сторона ждала, чью сторону примет хан, но тот, по своей старой привычке, был молчалив и бесстрастен.

Время между тем шло быстро, зима проходила, и хан все-таки дал два предваряющих дело приказа.

Первым велел четырем своим сыновьям взять на себя всю организацию подготовки к войне, советуясь во всем с великими тойонами.

Вторым распорядился срочно отправить к султану Мухаммету давно готового к дороге илчи – Хабырай-Беге с двумя всего сопровождающими.

– Идешь на нелегкое дело, – сказал хан, со скорбью глядя на опустившегося перед ним на колено Хабырая-Беге. – Обойди Отрар стороной и направляйся прямо к Самаркандской крепости, где находится сейчас, по нашим сведениям, Ставка султана. И передай ему мои слова: «Султан Мухаммет! Мы с тобой дали друг другу твердое слово, что будем договариваться о вечном мире и защищать купцов. Твоя сторона вероломно нарушила слово, ты поступил неподобающе для султана страны с такой великой религией, как Ислам. Если не имеешь отношения к этому грязному деянию, скажи свое слово и отправь виновного Хайырхана ко мне. Если же ты не сделаешь этого, я вынужден буду прибыть лично в поисках виноватого. Тогда все, что дорого тебе, покажется никчемным. Зеленая твоя страна покроется пеплом, постелью твоей станут кости твоих подданных. И весь страшный грех за это, вся кара падет на твою голову! Я сказал! Ты услышал!..»

– И как теперь поступит султан Мухаммет? – спросил хан, собрав своих тойонов на совещание и повторив для них содержание своего послания.

В сурте нависла напряженная тишина, никто не хотел говорить первым, а многие и не знали, что сказать.

– Джэбэ, скажи свое мнение…

– Я думаю, султан будет начисто отрицать свое отношение ко всему этому… И встретит Хабырая со всеми почестями. Потом в ответ отправит своих илчи с щедрыми дарами, – сказал Джэбэ. – Попытается загладить невольную вину.

– В таком случае, как мы должны поступить, как ты считаешь? – хан был настойчив в своих вопросах. – Давайте уж додумывать до конца…

– Ну… Что же делать… – Джэбэ замолчал было, находясь в явном затруднении, и с неохотой добавил: – Тогда и нам придется до поры до времени пойти на мировую.

– К-хым… – Хан прокашлялся. – И тебе лично это не нравится?..

– Да! – облегченно выдохнул прямолинейный Джэбэ, не привыкший скрывать свои мысли. – Мир с таким своенравным и капризным правителем не может быть долгим. Все равно что-нибудь да произойдет потом, когда мы будем совсем не готовы… Так что надо бы воспользоваться обстановкой и окончательно решить все мечом, на поле сражения.

– Сядь… – сказал хан и раздумчиво оглядел тойонов. Видно было, что многим слова Джэбэ по душе. Но чувство мести – не лучший советник в таких делах.