Николай Лугинов - По велению Чингисхана

– Маленького человека и на вершине горы не увидишь, – ввернул кто-то скороговоркой, – а большого и на дне ямы видать!

– Мэркиты опасны даже когда спят, – продолжал Хайыранг. – Их, которые рассыпались по горам, придется вылавливать долго и тщательно. Они умеют хитрить! Хоть на суше, хоть на воде. Расскажи, Аргас…

– Вы что, стращаете меня? – вознегодовал Чимбай, и лицо его загорелось скрытым гневом.

– О нет, Чимбай, нет! – вскричал Аргас. – Но у меня в мэгэн емного молодых парней, и я бы повел их, поучил бы выдержке в засадах, выслеживанию в горах – это бесценный опыт! Прикажи мне идти – я пойду, прикажи стоять – стану…

– Умники, – Чимбай угрюмо обвел всех взглядом. – Но и я понимаю, что чин, присвоенный ханом, ограничивает всякое своеволие. Я понимаю, что мой чин не позволяет мне во главе мэгэна гонять по горам этих недобитков! Но ведь приказ-то был принудить к сдаче всех мэркитов до единого… И отдан он был лично мне, а значит, я не выполнил приказа!

– Это так! – подтвердил невозмутимо Аргас. – Но ты голова, а мы – руки: вот этими руками и действуй!

Не выдержал, засмеялся Джэбэ – блеснули в свете пламени острые, выступающие вперед зубы:

– Ох, и умный же ты у нас, старик Аргас! Нам на мучения!

– Все отмучаемся, придет время, – отвечал довольный Аргас. – Но лучше еще немного помучиться на земле, чем блаженствовать на небесах! А лесистые горы – это не степь! Тут за каждым деревом может стоять человек с луком, а в каждом овражке может укрыться добрая сотня всадников… Тут только и следи: где сорока затрещала, где куличок засвистал, где сторожевая веревка натянута… Это вам не степь…

Чимбай прервал его:

– Что же, – сказал он, – будем осторожны. Со мной отправятся Аргас и ты, Най. Остальные встанут у подножия гор в оврагах. Может, понадобится прочесать лес… Хорчу останется вместо меня. Я сказал!

Судьба боится храбрых. Решение было принято, и тойоны с ним смирились. Теперь все их мысли направлялись только на исполнение следующих приказов. Это и отличает военных людей от мирных скотоводов, разболтавшихся за бурдюком кумыса.

Грозные очертания гор на горизонте казались близкими, но до подножия их шли несколько дней. Сизая дымка, которой подернуты были зубцы горных пиков, превратилась в плотный полог серых туч, разрешившихся маленьким дождем. Промокшие до зубовного лязга люди терпеливо стыли в ожидании тепла, когда их рассредоточили по два сюна вдоль горной подошвы. Уже только потом разбили сурты, согрелись перед тем, как уйти на охоту.

Мэгэн, назначенный в погоню, разделился на три составляющих звена и отправился в путь. Чимбай присоединился к звену Ная. Аргас и три его сюна шли слева, а Едей с равноценными силами – справа.

Аргас был доволен, что и его нукерам выпало идти в такой необычный поход, что обустройство похода было умным и понятным, как рисунок на влажном песке. Два сюна он разделил на арбаны, впереди которых шли еще по два разведчика. Беспрерывную связь между частями осуществляли юноши-порученцы, доносившие о взаимодействии крыльев и центра, – такого в старину не водилось. Кроме сигнального барабана, пожалуй, ничего не осталось от времен давних походов Аргаса. И он должен чувствовать себя неуверенным, однако уверенность и бодрость его не покидали – он знал лес.

После затяжного дождя лес дурманил степняков своими запахами. Непривычно было и исчезновение линии горизонта, люди ощущали себя среди деревьев словно бы посаженными в мешок. Глаза многих лихорадочно блестели.

«Это хорошо… – думал Аргас, покручивая ус и усмехаясь своим мыслям. – Такой поход научит их многому… Надо знать не только степь и лес, но и воду».

Аргас вспоминал рассказы бывалых людей о стычках с лесными народцами, да и сам многое мог бы рассказать. Молодым полезно будет узнать, как, спасаясь от преследования, лесовики делают чучела, усаживают их вокруг костра, а сами прячутся в кустах и за деревьями. Когда ослепленные не столько яростью, сколько светом костра преследователи нападают на якобы ничего не ожидающего врага, то засадные воины расстреливают их из луков. Луки их клеются из трех пород дерева: ели, березы и черемухи, пропитываются смолами и усиливаются костяными накладками, их бой очень силен, гибелен и для лошадей. Да и сама лошадь в гористой тайге становится не боевой, а тягловой силой: огромные, в несколько обхватов деревья стоят плотно, как стены каменистого ущелья. Чащобы густы до того, что и руку, кажется, некуда просунуть, а в глубине их – гниющие буреломы, объезжать которые приходится зачастую по еще глубокому снегу, где грузнут лошади. В тех же рассказах бывалых людей гибель отрядов всегда увязывалась с потерей лошадей.

«Надо слушать птиц! – вспомнил Аргас, думая о привале и расстановке караулов. – Часто птицы оповещают об опасности… В степи караульный видит все далеко вокруг, а здесь нужен не только глаз, но и ухо…»

Три дня шли без передышек и прошли всего-то около семи кес. Следов мэркитов не обнаружили, и люди измучились без привала и перегорали без отчаянных степных погонь. Шел четвертый день пути, когда прискакал порученец третьего сюна и сообщил о замеченных на перевале неизвестных всадниках. Аргас приказал – продолжать наблюдение, а сам отправил вестового в ставку. И события закрутились, как вода в омуте: человек, прибывший снова из третьего сюна, донес, что два сюна мэркитов затаились в одной из лощин. Возможно, они надеялись укрыться от погони в глубине этой лощины, а возможно, что остановились для пополнения припасов съестного, затеяли облавную охоту. «В охоте мы их опередили! – со злорадством подумал Аргас. – Это добрая примета!»

Он велел тойонам двух сюнов пройти в тыл мэркитов и перекрыть им отход по лощине. Лесные дебри не укрыли мэркитов от разгрома в краткой схватке, но, кроме тридцати погибших и двенадцати раненых с их стороны, еще трое вырвались, уходя выше в горы. Погоня могла завести в засаду.

– Никуда они не улетят, – удерживал разгоряченных боем нукеров Аргас. – Улетят – так в пропасть… Отдыхайте!

Плененных мэркитов с охраной отправили вниз и встали на дневку, чтобы с восходом солнца двинуться выше в горы.

К Аргасу привели одинокого старика охотника, схваченного в горах. Одет он был добротно: чистая одежда расшита узорами, берестяной колчан на кожаной перевязи. Лук его был сработан с прогибом посередине, внутренняя составляющая лука березовая, а внешняя – еловая. Аргас знал, что выбирается та часть дерева, которая обращена к югу. Он с хищным пристрастием разглядывал работу таежного мастера: между двумя слоями проложены лосиные сухожилия. Нижняя часть длиннее верхней. Рогатка для крепежа тетивы из сухого черемухового отростка. Когда ножом Аргас снимал с излуки оружия бересту, чтобы увидеть сочленения, охотник в отчаянии зажмурился.