Татьяна Харитонова - Задание на дом, или Реферат о Фёдоре Коне

— Нет, надо доработать. Я пишу как раз про старую Смоленскую дорогу. Будем проезжать, расскажу тебе.

— Я слышала. Наполеон по ней шёл.

— Что ты, чадо, она проложена давным-давно. Причем, участок от Дорогобужа до Смоленска сложился позже других. Шёл этот путь по Днепровской пойме и был проложен еще в древние времена.

— Интересно, тогда дороги лучше строили?

— Мостили камнем. Тут леса были дремучие, непроходимые, речки, ручейки, поэтому дорога до 16 века поворачивала на северо-запад и шла в обход, выходя в пойму Днепра. А далее выходила к Соловьёвой переправе.

— Знаю про Соловьёву переправу. Мы с классом ездили. Говорили на истории, что столько погибло наших солдат, что вода в Днепре красная была от крови.

— Да, местам этим досталось во всё времена, вернее, людям. Прямой путь от Усвятья к Соловьевой переправе был проложен после присоединения Смоленска к Московскому государству еще в 1514 году. Русь укрепляла западные рубежи на завоёванных смоленских землях.

— А зачем эту дорогу прокладывали?

— Очень много людей в те времена ехали в Болдинский монастырь.

— А зачем? Как паломники?

— Конечно, не как туристы, это точно. Путешествия были в основном паломнические. Да бедный народ в основном пешком к святыням. Котомку за плечи с сухарем да лаптями про запас.

— Чьи это стихи?

— Пашкова. Юрия Васильевича.

— Здорово! Наизусть знаешь?

— Да.

— Здорово, в тереме из соломы. В стогу?

— В стогу.

— А дуранда? Что это?

— Выжимки. Из конопли давили масло, а этот жмых ели.

— Из конопли? Очень вкусно, наверное, — Нюша хмыкнула.

— Конопляное масло очень вкусное и полезное. В нашей средней полосе подсолнечник не рос. Давили масло изо льна, из конопли. Сейчас оно на вес золота, как лекарство, а раньше в каждой избе у хорошей хозяйки.

— А зачем они бродили то по Руси? Путешествовали? Или новые места для жительства искали?

— Нет. Род жил в одном месте. Помнишь? Где родился — там и пригодился. От отцовских могил не бегали по свету без нужды. По святым местам ходили. Паломники. Если нужда, болел кто, брали на себя обет, обещание, поклониться святыне, попросить. Очень чтились иконы Богородицы на Руси, много было чудотворных, к ней и ходили…

— А купцы?

— Ну конечно, купцы. Да и государственность окрепла, нужны были дороги, связующие важные центры страны. Поэтому, в 1570 Иван Грозный установил государеву ямскую службу. По дороге были организованы ямы — дворы, где стояли лошади.

— Ямщик, не гони лошадей — запела Нюша.

— Мне некуда больше спешить, — подхватил Александр Петрович. — Правда, Мария Мнишек написала, что дорога прегадкая.

— Как же она была права, эта Мария Мнишек! Права на века! А кто она?

— Полька, ехала венчаться с русским царем Лжедмитрием.

— Ужас! Дорога прегадкая, муж — Лжедмитрий. С ума сойти можно.

— Это точно. Самым слабым местом всей Старой Смоленской дороги стал участок под Дорогобужем, где в Днепр впадает Осьма. В этом месте находится большая низменная пойма, которая заливается в половодье.

— Весной не пройти, не проехать?

— Да. Только мостов было больше сорока пяти. Они разрушались, заливались. Это создавало большие проблемы. Так что дорожная проблема давняя-я-я!

— Папка, сколько же ты знаешь всего! Не голова — компьютер.

— По долгу службы обязан. Я же историк и журналист. А компьютеру до человеческого мозга еще долго топать, что по объему информации, что по скорости передачи.

— Ну, по поводу объёма информации могу и поспорить.

— Ну, поспорь.

— В компьютере всё обо всём. А в голове иногда пусто.

— Зато как красиво там пусто! Да и пусто там не бывает.

— Вот послушай, наберу я слово «сирень» в поисковике. Мне за секунду выдадут все о сирени.

— Что всё?

— Ну, всё.

— А запах ее чудный, а капли росы? А пчелку жужжащую? А вот вянет ее сорванная ветка, источая уже совсем другой запах, горьковатый? А память? Букет, который я твоей маме в девятом классе подарил? Она лицом зарылась в этот букет, а глаза — на пол-лица сиреневые? А сиреневый пояс нашего Успенского собора? Вот тебе и все! Груда металла и пластика. Не надо идеализировать компьютер. Помощник он хороший, слуга. Не надо только превращать его в господина!

— Папка, с тобой спорить невозможно!

— А ты и не спорь. Чего со старшими спорить? Придумала тоже!

В красном углу — иконы, тихо светит лампада. Иконы бережно обвиты рушником. Еще Нюшина прабабушка Прасковья вышивала. Рушник этот Нюша никому не доверяет, стирает сама перед каждым престольным праздником, полощет в речке Болдинке. Вода журчит, струится, тянет рушник. Он вырывается из рук, как большая белая птица, плещет крылом. Если бы не бабушкина вышивка — отпустила бы его Нюша. Плыви к морю далекому, расскажи там про Болдино, про дубы огромные, про березы с зелеными шелковыми косами в белых сарафанах, про медовые стволы сосен в зеленых игольчатых шапках, подброшенных в небо, про белые снега от неба до неба, а в них белые столбы из печных труб.

Батюшка рассказывал, что Болдинка их бежит к теплому морю и снега там такого нет. Целый год лето. Бог им дал все четыре времени года, и каждое так красиво! Их Болдинка зимой в белом пуховом одеяле нежится, как княжна, а весной просыпается, журчит, смеется по камушкам, первоцветами любуется, птиц слушает. Соловьиные трели нанизывает, как бусы, на ветки ивняка, что по берегам полощется, за стрекозами гоняется прозрачными брызгами.

Летом — вся в делах. Столько жизни в ней. И работы у Болдинки летом невпроворот, не смотри, что речка. На глубине рыбы хороводятся, словно красны девки с парнями, на поверхности всяких мошек не счесть. Стрекозы голубые, словно лазурные, бабочки расписные, пчелки да жуки, всех сберечь, накормить, укрыть. А птицы по берегу? Утицы с утятами, лебеди белые жили давеча.

А осенью Болдинка темнеет, успокаивается, к зиме готовится. Деревья одаривают речку золотыми бусами — листочками, благодарят за труды ее нескончаемые. Дубы строго взирают: не суетись, мол, не спеши, речушка — резвушка! Да разве речка послушает? Не спеши. Это только дубу спешить некуда. Сам не знает, сколько ему лет, может сто, а может и все триста. Старик, одним словом. А речка спешит, журчит, переливается, с камушка на камушек прыгает, радуется, знает, что скоро отдохнет подо льдом да одеялом пуховым.