Татьяна Харитонова - Задание на дом, или Реферат о Фёдоре Коне

— Вот так и живем, Саша. Выгоду ищем, за ней ничего и не разглядим.

Прошли по тропинке в дом.

— Тепло у тебя, бабушка?

— Тепло. С газом тепло. Включу себе отопление — благодать. Разве бы дров напаслась бы одна?

— А как каникулы? Ходишь в школу?

— Педсовет был, ходила, а так — дома. Что там на каникулах. Журнал сдала.

— Что у тебя в этом году, часов много?

— Хватает. Веду и историю, и географию, и труды. Да вы садитесь, отдохните с дорожки. Саша, ты, когда назад?

— Да завтра, с утра пораньше. Статью надо сдать. А ты, с каких пор труд ведешь?

— Да в этом году подбросили еще и труд. Некому. Учителей нет, доживаем.

— А у нас труда нет.

— Конечно, на что вам труд. За вас все машинки делают.

— Разве это плохо?

— Плохо, внуча, плохо. Без труда не выловишь и рыбку из пруда.

— Какой пруд, ба? Магазин. Рыбка любая. Пословицы устарели уже.

— Да разве может народная мудрость устареть?

— А то! Посмотри, соседка наша, Алина, помнишь?

— На третьем этаже которая, рыженькая?

— На третьем, только она уже жгучая брюнетка. Так вот: с утра — в спа-салон.

— Что это?

— Да ладно, не отвлекайся, в обед — маникюрша. Ноготь в сауне потеряла.

— Чего? Дверью прищемила? Так печеной луковицей приложить. У меня давеча слез сам.

— Не отвлекайся, ба. Вечером на йогу.

— Йогнулась слегка? А была, вроде, хорошенькая девочка. Вежливая. Здоровалась всегда.

— Вежливая. Вот и всё, бабушка.

— Что, всё?

— Весь ее труд. А рыбку кушает, и не минтай, а семгу.

— Цыплят по осени считают.

— Ага, и цыплят кушает, табака, круглогодично. Причем, готовит их тоже не сама. И курит, кстати, как паровоз.

— Ой, Нюша, сколько у вас в голове опилок?

— Ага, клиповое мышление. Это от телевизора, ба. Пройдет.

— Как же мышление может пройти? Пусть уж лучше не проходит, хоть и клиповое. Тебе ведь еще реферат писать.

— Точно, ба. Так вот, о рыбке. Не трудится она.

— Как это, не трудится? Это же надо еще как потрудиться, чтобы такую пустую жизнь вести. Скорбный труд у нее, праздность называется. Все беды от нее, от праздности. Все беды, скорби и печали. Вот читала у Митрофана Воронежского…

— Кто это?

— Наш русский святой. Жил при Петре Первом. Петра все боялись, резок был, батюшка. Только Митрофан мог правду ему сказать, не робел. — Бабушка двигалась по комнате, неслышно ступая, накрывала на стол.

— Дай помогу тебе, ба. Продукты куда?

— На веранду, там холодно, она у меня теперь вместо холодильника.

— Так что Митрофан?

— Пётр организовал в Воронеже корабельную верфь для строительства флота. Планировал поход на Азов.

— Помню, учили про Петра. Окно прорубил в Европу.

— Саша, давай стол, подвинем, ты сразу к телевизору!

— Новости, мам, новости!

— Бабушка, да мы сами, новости для папы — святое! Что там Митрофан? Имя, какое смешное!

— Настоящее русское. Митрофан оказывал Петру всяческую поддержку, влияние монастырей в ту пору было очень большим. Более того, помогал царю деньгами.

— И что?

— Однажды государь пожелал видеть у себя Митрофана, и велел ему явиться во дворец. Святитель тотчас же отправился к царю пешком. Но, войдя во двор, увидел статуи греческих богов и богинь.

— Ну и что? Красота, наверное.

— Языческие боги. Не видел Митрофан в них красоты никакой, повернулся и пошел домой. — Бабушка поставила на стол тарелку с пирожками. — Чай заварила с травками.

— И что?

— Об этом доложили императору.

— Грянула буря?

— Как ни странно, Пётр вторично отправил к нему посланника.

— И что?

— А то. Митрофан ответил: «Пока государь не прикажет снять идолов, соблазняющих весь народ, я не могу войти в его дворец».

— Пётр разбушевался?

— Да, приказал передать святому: «Если он не придёт, то ослушанием предержащей власти подвергнет себя смертной казни».

— Ой! Убил Митрофана?

— На эту угрозу епископ Митрофан отвечал: «В жизни моей государь властен; но неприлично христианскому государю ставить языческих идолов и тем соблазнять простые сердца».

— Убедительно. Точно не убил. — Нюша взяла пирожок, откусила половинку. — С капустой? Ты от темы ушла, что ты про труд, про пословицы?

— Не торопись, руки быстро помыть! Сейчас. Царь простил епископа и приказал убрать статуи, после чего Владыка явился во дворец благодарить государя.

— И что?

— Митрофан писал, что только в труде человек может научиться планировать свои действия, только в труде можно стать аккуратным, организованным. Теоретически этому научиться нельзя.

— Не верю. Ну что тратить время на стирку, если машинка стирает. Зачем?

— А затем, что можно стать рабом машинки. Современные дети даже пол вымыть не умеют. Опять скажешь, зачем?

— Зачем?

— В том то и дело, что человек должен быть независимым, должен все уметь сам. А детей не учат, вот в чем беда. А отсюда нет трудолюбия, остается что?

— Что?

— Праздность. А эта опасная штука. Для чего время освободилось?

— Как для чего? Для учебы, например. Бабуля, а эти с какой начинкой?

— Эти с картошкой. И мы учились, только при этом еще и трудились. Саша! Давай к нам! Пирожки остывают.

— Да ну, бабушка, не убедишь ты меня. Качество жизни улучшилось.

— Качество? А в чем оно?

— Ну, как в чем? Удобно.

— Вот-вот. От чего ушли, к тому пришли. Чем отличается суп из рыбной консервы от живой ухи?

— Ой, где-то я это уже слышала!

— Вкусом. Тимошка опять таки. Ваши «Китти Кэты» не жалует. Проголодается — и давай тереться об удочки. Мол, пойдем, бабушка.

— До их пор ходит с тобой?

— А что ему сделается. Сидит, на поплавок смотрит. Как начнет клевать — хвост трубой. Ждет.

— Эй, кормилицы, наговоритесь еще, целая неделя у вас будет. Мама, с чем пирожки?

— А с чем хочешь?

— С капустой хочу!

— Есть.

— И с картошкой!

— Есть.

— И с зеленым луком с яйцом!

— Есть.

— Ой, бабушка, да ты волшебница.

— Да уж. С вами это легко. Вы же все любите.

— Точно, все, что ты готовишь.

— Надоели полуфабрикаты?

— Ой, надоели. Хотим картох!

— И огурцов!

— И квасу твоего домашнего.

— Да не кричите наперегонки, руки мойте. Тимоша, полотенце есть там свежее, посмотри! — Тимоша помчался, распушив хвост, за гостями.

Осень щедро осыпала золотом Березовые рощицы. Яркие багряные пятна кленов испестрили зеленую зендянь [72] Зендянь — льняная ткань. леса. С пологих холмов открывались цветастые дали с темно-зелеными крапинами хвойных боров. Так прекрасна, так хороша была родная смоленская земля, что у Фёдора временами сладко замирало сердце, и далекая пышная краса Фрязии не вспоминалась райским садом. Отступали, уходили в прошлое его воспоминания, не будили сердце, не рвали душу на лоскуты. Стала забываться черноглазая Фабиа, любившая его беззаветно. И все же рвался он назад, ныло его сердце, терзаемое воспоминаниями о доме. Все здесь было чужое: костёлы, колющие небо острыми стрелами куполов, холодные камни зданий, пронизывающая до костей ночная сырость. Спасала работа. Он работал, как проклятый, пытаясь заглушить боль от разлуки. Барбарини, старый наставник его, уговаривал: