Селим Ялкут - Львовский пейзаж с близкого расстояния

А Алексей шел, подавленный событием, даже не самим событием, а его следом, почти случайным совпадением во времени с чужой судьбой, переживанием (тут интерес к себе) степени собственного равнодушия или участия, как пробой монеты, которая не падает двумя сторонами сразу. Он шел к дому, думал о странностях случайных встреч и расставаний, мельком, между прочим, где-то на самой периферии загруженной памяти. Он предполагал обнаружить возле подъезда какие-нибудь признаки, поспешное движение, беготню, следы этой беготни. Но ничего не обнаружил. Скамейка была плотно занята женщинами средних лет, и его собака вступила в перебранку с их собаками, вертевшимися тут же, издала привычный рык, показала себя при деле, и, выполнив долг, запрыгала по ступеням. Значит, они еще не знают. — Думал Алексей, глядя на уютно расположившихся женщин и испытал мучительное состояние обладателя свежей новости. Но удержал ее при себе, поздоровался и прошел мимо.

Потом пришла подруга, они ели дыню и персики, совмещая с игрой, потом он принес с кухни еще персики, смотрели телевизор, новости, которые теперь шли ворохом, персики не подвели , оказались такие, что нужно есть вдвоем — один откусывает, другой снизу подставляет рот, чтобы сок не пропал. Они так и пытались, отчего закапали скатерть, руки были липкими, неудобно, еще и собака лезла, а по телевизору объясняли тяжелое экономическое положение, все это смешалось одновременно, тем более с коньяком, персики доели (женщина похвалила — хорошие, нужно было больше взять), потом Алексей пошел провожать, проводил, осмотрелся возле подъезда, были сумерки, вечер уже наступал почти по осеннему, поторапливал, но теплый, старшие сидели густо, можно сказать, на своих местах , молодежь прощалась поодаль, но никаких следов возможного проишествия ни тут, ни в лифте не нашлось. Глупо было спрашивать. Так день и закончился. Дальше совсем забылось. Хоть через несколько дней Алексей встречал старушкиных девочек, по одной, пробовал читать по лицу, но на молодом разве что-нибудь разглядишь, кроме безмятежного состояния самой природы. Среди одной семьи, если всех разом пронаблюдать, по лицам хорошо видно, наглядно, время, как песок в часах, из старого усыхающего, сыпется, перетекает в молодое, наполняет его жизнью, женственностью, само себе мера, предел, и вот уже новый переворот и еще. Алексей спрашивать не стал.

Ксения Николаевна вернулась с фестиваля счастливой. Неделю они провели в делах, в суете с утра до вечера, некогда было присесть, Арнольд был свободен, его дело — жюри, интервью, он даже из бассейна давал, держался за бортик, а корреспондентка наглая сверху лезла . А ей самой досталось, приехала — так отрабатывай. То встреть, то укороти, то проследи, чтобы оркестр накормили, потом истерика за истерикой, того раньше поставили, того позже, прима — в буфете не так на нее посмотрели , скандал, один, как раз симпатичный, из окна на галлерее свесился, смотрел сверху на ресторан, сзади подошли, коллеги , за ноги и через перила, а, между прочим, высота четвертого этажа. Хорошо, что зацепился, полчаса висел, орал, думали сначала, разыгрывает. Прожектором подсветили, визг, браво. Ничего себе. За что? Думаете, нашли? Нет. А, может, и не свои. Здесь в это время мафия отдыхает, депутатский корпус вплоть до спикера, мало ли кто мог. И спикер мог, люди сейчас с характером, не дай бог. Зато все хором на закрытии пели под бурные аплодисменты. Про главную лауреатку Ксения Николаевна вообще молчит. Нет, нет, она себе поклялась не рассказывать. Корреспондент, грузин один, пронюхал и прямо, как шило. — Вы не могли не видеть. А она — именно, не видела, уходите. А он — ми — инуточку, общественность хочет знать . Настырный такой, заика, вроде бы. Ми — ми — нуточку . — Не видела ничего, не знаю. Я же ясно сказала. А Арнольд говорит. — Обычный фестиваль. Не выдумывай. Какой импичмент , что ты несешь. И, действительно, в газетах — почти восторг, тот же грузин пишет — праздник удался.

Потом остались на неделю, уже вдвоем, еще одна пара набивалась в компанию с машиной. Но Ксения Николаевна решила мудро, именно правильно, она потом поняла, другой вариант был бы хуже. Арнольд Петрович — душа общества, любит внимание, и сам достоин. Такой мужчина на дороге не валяется . И она рядом с ним не будет клушей. Но пока лучше побыть вдвоем. И они прожили эту неделю именно вдвоем, никого не подпускали. Ходили много, зарядка, конечно, ну, и море, море. Этот фестиваль оказался как подарок судьбы, Ксения Николаевна к концу даже могла вспоминать без раздражения, конечно, далеко не все. Ей еще предстоит после возвращения. Одна из лауреаток просила Арнольда заняться. Ксения Николаевна только вздохнула. А что, Петухова лучше? Это его работа. Ей, кстати, тоже кое-что предлагали, Ксения Николаевна деликатно отстранилась, дала понять, она здесь не одна. Но если, действительно, роль, если, действительно, работа, как ее уверяли. Визитку она засунула глубоко в чемодан, еще не хватало, что Арнольд на нее наткнулся. Через месяц позвонит, когда у них прояснится. Этот, правда. просил раньше. Будет видно, что загадывать. Счастье оно, как облако, движется, колышется, пока живешь так, собственной руки впереди не увидишь, растопыренных пальцев, и не нужно, блуждаешь, как во сне (некоторые, которым наяву не дано, говорят, что оно и есть — сон), а потом рассеется внезапно, впереди свет, холодная ясность, день в декабре. Счастье кончилось . Так что наперед загадывать.

По приезде Арнольд Петрович почти переселился к ней, иногда только сбегал, говорил, что нужно побыть одному, хорошо, что у них есть еще квартирка. Ксения Николаевна откровенно говоря, рассчитывала ее сдавать, хоть однокомнатную, но спорить пока не стала. Это из тех же аргументов — пусть само отстоится, прояснится, и все станет видно.

Как приехала, столкнулась в лифте с соседкой. Еще одна новость, не самая главная, но лишила равновесия, напомнила, что одним — счастье, а для других жизнь идет просто, и хорошо еще, если так. Старушка, которую она выводила, лежит в больнице. Кажется, как давно это было, но Ксения Николаевна — отзывчивая, побежала справляться. Обошлось без переломов, только травма головы. Хорошо, что упала затылком в траву, на мягкое . Подозревали гематому, просветили компьютером, бесплатно, хоть предупредили, если найдут , все равно делать ничего не будут. Не было даже гематомы. Ксения Николаевна себе сливу готовила и старушке закрутила баночку. Могли и внучки ее сделать, но грех говорить — они разъезжались с утра. И вообще, хочешь сделать доброе дело — делай, а не попрекай других. Потом Ксения Николаевна взяла визитную карточку и задумалась. Это был ее первый секрет от Арнольда Петровича, мелкий пока, но грешок, не должна была она тайком от него брать. Теперь она ему показала, раньше забыла. И хорошо сделала. Арнольд Петрович просто вышел из себя. Когда? Где? А я где тогда был? — Это его вопросы. — Хорошо, хорошо. — успокаивала Ксения Николаевна. — Откуда я могла знать. Положила и забыла. Не буду я ему звонить.