Уильям Эйнсворт - Джон Лоу. Игрок в тени короны

— Королевского Банка, да? Вот в чём заключается план! — воскликнул Сен-Симон.

— Сьер Лоу предлагает сделать весь народ большой компанией банкиров, — сказал Вильруа. — Великолепная идея, не правда ли, герцог?

— Весьма великолепная! — отозвался Сен-Симон.

— Не стану утомлять вас, герцог, подробностями моего плана, — заметил Лоу Сен-Симону. — Я намерен представить все доходы государства и всю недвижимую собственность в банковых билетах, — словом, заменить металлическую монету бумажными деньгами. Преимущества такой замены я уже достаточно доказал Его Королевскому Высочеству.

— Этот план совершенно утопичен и едва ли заслуживает рассмотрения, — презрительно заметил Ноайль.

— Гм… Я ещё не так уверен в этом, — заявил Сен-Симон. — Я уже говорил о своём невежестве в финансовых делах, и моё мнение может не иметь никакого значения, но мне кажется, раз мы должны испробовать все способы освободиться от тяжёлого долга, завещанного государству покойным королём, этот план, каким бы фантастическим он ни казался, всё-таки заслуживает рассмотрения.

— Я признаю пользу Королевского Банка, — заметил Ноайль, — хотя меня в ней убедил не план, предлагаемый сьером Лоу. Но время общего упадка и недоверия, подобное теперешнему, неблагоприятно для опыта. В таком банке не ощущается нужды, и если бы его учредили, он не помог бы нам расплатиться с государственными долгами. Мы должны подвигаться вперёд медленно, но уверенно: следует сократить все бесполезные расходы, экономить в каждом ведомстве и предпринять более решительные меры против всех подрядчиков, дельцов, откупщиков доходных статей и других господ, которые обогащаются насчёт государства. Должно силой вырвать из их пасти недозволенные прибыли.

— Такие меры мало помогут, — заметил Сен-Симон. — Вспомните, что Сюлли [60] Максимилиан де Бетюн, герцог Сюлли (Sully), знаменитый французский министр (1560-1651 г.). Детство своё провёл при наваррском дворе, где воспитывался вместе с Генрихом IV. Он был ярым кальвинистом и даже стоял во главе гугенотов, но вместе с Генрихом IV принял католичество и стал главным министром и герцогом. По смерти Генриха он должен был удалиться от дел, но продолжал давать советы министрам Людовика XIII. Это был неподкупно-честный, энергичный и прямодушный человек, заботливо охранявший и финансы государства, и экономическое благосостояние страны. сказал, когда произвёл небольшой опыт, окончившийся неудачей: «Только маленькие мошенники попадают в сети правосудия — большие плуты ускользают».

— Большие плуты не ускользнут от меня! — воскликнул Ноайль. — Я попрошу Его Королевское Высочество назначить Следственную Комиссию, чтобы просмотреть все притязания кредиторов государства, проверить их счета и уничтожить все документы, обманным образом выданные от имени правительства.

— Я не вижу вреда в таком позволении, — сказал регент. — Оно будет дано.

— Но это только первый шаг, — произнёс Ноайль. — Я прошу учредить Судебную Палату, куда будут вызываться все лица, подозреваемые в обогащении путём названных мной позорных способов. Этому суду должна быть предоставлена власть наказывать таких преступников очень суровыми карами и, в чрезвычайных случаях, отбирать у них имущества в казну.

— Прежде чем исполнить это ходатайство, Ваше Высочество должно взвесить следствия таких разорительных тяжб, — заметил Сен-Симон. — Герцог Ноайль, вероятно, сообщит вам, сколько человек будут привлечены к предлагаемому им суду и что произойдёт от таких действий.

— По моим расчётам, речь примерно о шести тысячах преступников, с которых мы получим миллиард двести миллионов, — ответил Ноайль.

— И это всё! — воскликнул Лоу. — Когда вы получите эту сумму, вы будете именно так же, как и теперь, бессильны расплатиться с государственными долгами, если совсем не считать народной ненависти, которую бесспорно вызовете такими насильственными и разорительными мерами. Единственный плод, который принесёт учреждение Судебной Палаты, — это тысячи более или менее верных или ложных доносов.

— Я не закрываю глаз на трудности этого дела, — возразил Ноайль. — Но не отступаю перед ними. Нет другого выбора: или это, или банкротство государства.

— Я ведь предлагаю выход, — сказал Лоу. — С помощью моего Королевского Банка народу будет внушено доверие, восстановлено обращение и в очень непродолжительном времени будет возвращён кредит, и всё это без суровых и несправедливых мер.

— Я склоняюсь к мысли, что следует учредить Королевский Банк, — сказал Сен-Симон.

— Я целиком придерживаюсь этого мнения, — прибавил Вильруа.

— Вы получите Следственную Комиссию и Судебную Палату, о которых ходатайствуете, герцог, при условии, что вы согласитесь принять план сьера Лоу, — сказал регент.

— Я не допущу вмешательства, — ответил непреклонно Ноайль. — Ваше Высочество поручили управление финансами мне, и я должен управлять ими так, как сочту лучшим. Не должно существовать никакой неопределённости относительно Королевского Банка, и я принуждён просить у Вашего Высочества точного заявления, что эта мера будет отстранена.

— Вы просите очень многого от Его Высочества, герцог, — заметил Сен-Симон.

— Только служебное усердие заставляет меня настаивать, — ответил Ноайль.

— Пусть он идёт своей дорогой! — шепнул Дюбуа регенту. — Его планы приведут к собственному падению.

— Я убеждён, что банк мог бы осуществиться, герцог, — заметил Филипп. — Но так как вы столь сильно противитесь этому, я откажусь от него. На время, по крайней мере. Что же касается тех мероприятий, которые вы предлагаете для устранения финансовых затруднений, то я не высказываю своего мнения, но вы получите и комиссию, и палату, о которых так просите.

— Вас задержали, но не победили, — шепнул Дюбуа на ухо Джону. — Победа в конце концов останется за вами.

— Я забочусь не о себе, а о регенте, которого мог бы сразу освободить от всех затруднений, если бы мне позволили. План герцога Ноайля только растравит ту язву, которую он хочет исцелить.

— Именно так, и тогда позовут лучшего врача, — сказал Дюбуа.

— Ну, достаточно времени мы уделили делам, — сказал регент, зевая. — Пусть принесут шоколад! А затем я возьму вас в Люксембург, — прибавил он, обращаясь к Лоу.

Аббат Дюбуа позвонил в колокольчик, стоявший на столе, и тотчас же вошёл жантильом-привратник в сопровождении трёх рослых слуг в парадных ливреях, принёсших шоколад на серебряных подносах. Пока регент и его собеседники прохлаждались, двери в кабинет отворились, и все придворные, собравшиеся в приёмной, гурьбой вошли к регенту.