Уильям Эйнсворт - Джон Лоу. Игрок в тени короны

— Вы желаете переменить разговор? Но прежде, чем я начну читать, позвольте задать вопрос: хотели бы вы жить в Лондоне?

— Жить в Лондоне? — воскликнула Коломба, снова покраснев. — Не могу вам сказать. Полагаю, это очень красивый город, но я никогда не думала о том, чтобы жить там.

— Не думали? — громко засмеялась Кэти. — Так пора подумать: Ивлин Харкорт живёт в Лондоне.

— Полно говорить глупости! Прочитайте мне вслух о добром совете, который дал Ментор Телемаку.

Кэти открыла книгу и, с притворно серьёзным лицом, принялась читать:

— «Сын мой, — сказал Ментор, — когда захотите взять жену, ищите её не в Итаке, а во Фракии (то есть не в Лондоне, а в Париже). Отдайтесь под моё руководство: я поведу вас в то место (без сомнения, в отель папы на Вандомской площади), где живёт нимфа, которая лучше всех женщин сумеет сделать вас счастливым».

— Я думаю, что ещё кто-нибудь, кроме рассудительного сына Улисса, поступил бы хорошо, если последовал совету Ментора. Не так ли, Коломба? — лукаво прибавила она.

— Закройте, пожалуйста, книгу сейчас же, мадемуазель! — сказала Коломба с гордым видом.

Всё обстояло как нельзя лучше между молодой парой до бала в Опере, на котором Коломба стала свидетельницей того очарования, которое произвела на её возлюбленного неотразимая герцогиня Берри. Мы должны объяснить теперь, как случилось, что маркиза При привела её на бал. Маркиза вела большую игру на государственные бумаги и, постоянно советуясь с Лоу о своих сделках, часто посещала его дом на Вандомской площади. В одно из таких посещений она увидала Коломбу и, привлечённая её красотой, настояла на том, чтобы взять её на короткое время во дворец герцога Бурбона в Шантильи [74] Шантильи — небольшой городок в 40 км. к северу от Парижа. Он знаменит своим замком, выстроенным коннетаблем Анн де Монморанси, и лесом Шантильи. Когда последний из Монморанси сложил голову на эшафоте, владение его перешло к Шарлотте Монморанси, которая принесла его в приданое своему мужу Генриху Бурбону Конде. Шантильи по своему устройству превосходит далеко другие дворянские поместья. Щедрой рукой устраивались здесь пруды, фонтаны, лужайки. Генрих Луи Конде, который является действующим лицом нашего романа, сделал много для украшения Шантильи. . Может быть, Коломба и отклонила бы это приглашение, но, видя желание леди Катерины, дала согласие. Во время её пребывания в Шантильи состоялся тот бал, на который привела её мадам При, где она, к несчастью, сделалась свидетельницей того, как герцогиня Берри покорила Ивлина. Мы можем прибавить, что после счастливого появления герцогини Берри в каморке регента, Ивлин увёл к мадам При испуганную девушку. Оба находились в слишком большом замешательстве, чтобы объясняться друг с другом, а между тем только чрезвычайные обстоятельства, в которых она оказалась, побудили Коломбу принять руку Ивлина. Когда они проходили через блестящую толпу, он попытался сказать несколько слов в объяснение своего поведения, но, не получая ответа, умолк. Когда они нашли мадам При, Коломба церемонным поклоном отпустила Ивлина.

После бала Коломба не вернулась в Шантильи, но, сославшись на внезапное нездоровье, осталась на Вандомской площади. На другой день она действительно почувствовала себя нездоровой: её нервы были расстроены; она никак не могла вернуть своё спокойствие. Но она скрывала от других свою печаль. Поражённая переменой её отношений к Ивлину и не в состоянии объяснить её, Кэти не замедлила спросить о причине, но не получила удовлетворительного ответа.

— Вам прежде обыкновенно нравился Ивлин, Коломба, — заметила девочка. — Чем он разгневал вас? Вот вы стали называть его господином Харкортом.

— Пожалуй, правда, я не очень довольна им. Но я не имею права выражать своё неудовольствие по поводу того, что он сделал.

— Так вы признаетесь, что вы обижены, Коломба? Можно передать это Ивлину?

— Ни в коем случае!

Кэти сделала несколько дальнейших попыток устроить примирение, но все они были одинаково безуспешны. Может быть, Коломба и была бы тронута явным раскаянием своего возлюбленного, если бы её чувство ревности не было вновь растревожено. Герцогиня Берри устраивала в Люксембурге большой приём, на котором присутствовали леди Катерина и Лоу. На другое утро Кэти ворвалась в комнату своей приятельницы в большом возбуждении и сообщила, что Ивлин был в Люксембурге и что герцогиня Берри два раза танцевала с ним.

— Я хочу рассказать вам ещё кое-что про них, что очень позабавит вас. Мама говорила мне...

— Пожалуйста, избавьте меня от дальнейших подробностей! Я уже объясняла вам, что нисколько не интересуюсь господином Харкортом и хотела бы лучше не слышать о нём.

— Я никогда не слышала прежде, чтобы вы делали такие злобные замечания, Коломба. Я начинаю думать, что вы ревнивы. Но я больше не буду раздражать вас, — прибавила девочка, видя как слёзы показались на глазах Коломбы. — По мне, вы совершенно правы, что не обращаете внимания на Ивлина. Я больше не буду на его стороне. Я скажу ему, что мы не хотим его общества и что лучше пусть пойдёт он к знатным дамам и к герцогине.

— Вы не должны говорить ничего подобного, глупенькое дитя! — воскликнула Коломба, улыбаясь сквозь слёзы.

— А я скажу! — настаивала Кэти.

В тот же день явился Ивлин и был принят леди Катериной с обычной любезностью. Не зная о происшедшем недоразумении, хозяйка сейчас же начала расхваливать герцогиню Берри, рассказывая о великолепии её наряда. Вдруг Коломба поднялась и вышла из комнаты, за ней и Кэти встала со своего места и, подражая походке Коломбы, как можно незаметнее направилась к дверям. Но мама вернула её. Принуждённая остаться, она раскрыла «Телемака», притворившись очень заинтересованной его чтением. Когда Ивлин уходил, она не хотела даже поднять глаз, чтобы распрощаться с ним. За такое дурное поведение девочка получила от леди Катерины вполне заслуженный выговор. На другой день Ивлин пришёл снова. Застав Кэти одну, он написал записочку и просил девочку передать её немедленно Коломбе и, если возможно, принести ответ Радуясь, что ей дали такое поручение, Кэти тотчас же убежала, но вернулась с совсем другим выражением лица.

— Ну, какой ответ приносите вы мне? — спросил он.

— Вот! — ответила она, возвращая ему листок, который он передал ей.

— Мою собственную нераспечатанную записку!

— Да! — ответила Кэти. — И она просит вас не трудиться писать снова: все ваши письма будут отосланы обратно таким образом.

— Но пойдите снова к ней, дорогая Кэт, и упросите её позволить мне сказать одно слово, только одно слово! — воскликнул он.

— Это бесполезно, повторяю вам. Она не придёт.