Владимир Стрельцов - Трупный синод

(июль-август 897 года от Рождества Христова)

После небольшой отлучки охотно возвращаемся в Рим, в Город Льва, в резиденцию папы римского, и находим в зале для приема гостей очаровательную красавицу Теодору, активно обхаживающую папу Стефана, пребывавшего по обычаю последнего времени в мрачнейшем расположении духа. Папская аудиенция длилась уже полчаса и затронула огромную массу тем — от новых интриг вокруг византийского трона, которые были рассказаны Теофилактам их последними гостями-соотечественниками, прибывшими на днях в Порто, до состояния нравственности на окраинах Рима и в пригородах. Папа внимательно слушал беспрерывно журчащую речь Теодоры, ожидая, когда она, наконец, прояснит цель своего визита. Напрягая слух, он одновременно зорко следил за этой опасной женщиной, ибо лучше других знал о судьбе своего несчастного предшественника. Обстоятельства смерти папы Бонифация оставались для него тайной, но в том, что это было делом рук Теодоры он нисколько не сомневался, так же как и не было сомнений, что при этом не обошлось без каких-то таинственных ядов, принесенных этой горгоной. Поэтому, едва Теодора, шурша платьями и распространяя вокруг себя тонкий аромат благовоний, появилась в дверях, Стефан немедленно и даже с истеричными нотками в голосе кликнул кого-то из слуг якобы в услужение. Появившийся в дверях кубикуларий Евстафий был далеко не самым желанным для Стефана свидетелем аудиенции. Стефан не любил его и ждал, когда поправится его верный постельничий Адриан, чтобы убрать с глаз долой этого показного святошу, каковых он после Трупного синода просто на дух не переносил, считая их всех слащавыми лицемерами. Тем не менее, это было все же лучше, чем остаться с Теодорой наедине. Теодора легко поняла мотивы папы и от этого ее прекрасные, чуть пухлые губы змеились в издевательской улыбке.

Когда папа начал демонстрировать признаки нетерпения, Теодора ринулась в атаку. Цель ее тут же прояснилась — прошло уже больше года с того момента, когда семья Теофилактов помогла папе Стефану взойти на трон. Все это время они оставались верными помощниками папскому престолу, избавив Рим от германцев и организовав порядок во время Трупного синода. Меж тем благодарность Стефана была, на их взгляд, более чем скромной — Теофилакту было пожаловано звание главы римской милиции, тогда как византийская семья откровенно рассчитывала на титул и землю. Разочарование все больше охватывало Теодору и ее мужа, тем более, что неприятная для нее заноза Агельтруда вдруг оказалась куда более щедрой, пожаловав титул графа Камерино их другу Альбериху. Теофилакты чертыхались, полагая, что поставили не на ту карту — время шло, а папа Стефан не только не платил по долгам, но и тихонечко отодвигал от своего престола эту опасную семейку. Суд над Формозом окончательно сформировал отношение Стефана к Теодоре — он запомнил всех, кто не принял участие в этом жутком процессе или поспешил минимально засветиться в нем, поэтому в некоторую опалу попал даже блистательный граф Адальберт.

Выслушав Теодору, чей вишневый ротик, наконец, на некоторое время захлопнулся, папа Стефан уверил гречанку, что обладает хорошей памятью и чтит заслуги своих единомышленников, что не задерживает с должным воздаянием сынам своим за оказанные ему услуги и что воздаяние его всегда являлось соответствующим произведенным хлопотам. Аминь.

Теодора, все так же мило улыбаясь, но с сердцем полным желчи, поспешно удалилась. Стефан с облегчением вздохнул и велел кубикуларию убираться прочь.

Вечером того же дня Теодора рассказала об аудиенции своему мужу. Теофилакт был не очень доволен самостоятельными хлопотами своей жены — по его мнению, он должен был обратиться к папе сам. Во всем прочем разногласий не было, сегодняшний разговор отчетливо подтвердил, что Святой престол, со Стефаном во главе, практически исчерпал свой потенциал для карьерного роста Теофилактов, а, следовательно, нужно искать новые возможности и союзы.

И все же у Теодоры еще теплилась надежда получить новые дивиденды от папы. В одном из своих очередных нежных свиданий с Адальбертом Тосканским (а она дальновидно решила покамест не гнать его от себя), улучив момент, когда граф на некоторое время отвлекся от ее тела, она предложила:

— Милый друг, буду с тобой откровенна. Мне кажется, что у нас есть возможность вновь вернуть к себе расположение епископа Рима, обелить вас в глазах горожан, удрученных зрелищем Трупного синода, и… усилить свои позиции не только в Риме, но и в Италии.

— Говори, любовь моя.

— Латеранский дворец, со времени обрушения в нем кровли в дни страшного синода, отныне пребывает в полном запустении. Место служения пап на протяжении пяти веков, место их жительства теперь пусто. Стефан после суда над Формозом ни разу не посетил главную христианскую церковь мира.

— Да-да, и ничего, решительно ничего не делается для его восстановления.

— Стефан скуп, а еще более суеверен, отсюда его страх перед Латераном и боязнь его посетить. Что если вы, мой милый друг, возьметесь восстановить Латеран?

Адальберт задумался. Конечно, предложенное дело было весьма затратным. Теодоре легко говорить, все бремя расходов ляжет на него, она же будет только весело стричь купоны. С другой стороны, выгоды от реставрации Латерана, озвученные Теодорой, сулили отличные перспективы. Римляне народ благодарный и набожный, и, если состоится возвращение понтифика в его историческую обитель, то все это свяжут именно с ним, Адальбертом. И вновь восстановятся добрые отношения с папой. Черт побери, до чего же умна эта ласковая кошечка!

Уже спустя сутки Адальберт заспешил к Ватиканскому холму. Папа Стефан был рад его видеть. Не проходило и дня после Трупного синода, чтобы Стефан, с горечью в сердце, не получал прямых или косвенных свидетельств осуждения своих деяний кем-либо из знати, служителей церкви, горожан. По-прежнему сравнительно немного римлян посещали его мессы, предпочитая причащаться к Телу и Крови Христа в других церквях Рима или его пригородах. И надо ли говорить, что этим активно пользовались проклятые формозианцы, к чьим словам Рим прислушивался уже более, чем к словам наместника Святого Петра!

И тут, наконец, такой подарок! Вернулся великолепнейший граф Адальберт, пожалуй, самый ценный из прежде покинувших папу сторонников. И наплевать на злые языки, которые будут стараться видеть в приязни папы один лишь меркантильный расчет на тосканские финансы.

Адальберт изложил суть дела. Стефан внутренне не проявил сильного восторга. С момента обрушения Латерана он не мог побороть в душе некий страх и нелюбовь к бездушному зданию, которое, так же, как и большинство римлян, осудило процесс над Формозом и однозначно дало ему это понять. За время прошедшее с февраля, он не единожды оказывался во время церковных процессий поблизости от Латеранского дворца, но всякий раз упорно отказывался от его посещения. И это, надо сказать, добавляло неудовольствия в отношении римлян к своему понтифику.