Кирилл Богданович - Люди Красного Яра [Сказы про сибирского казака Афоньку]

Тут Мишка не вынес. Он ухватил Прошку за бороду.

— Где Любашка, сказывай. Не скажешь — дух из тебя выбью! — Мишка бешено глядел на Прошку. Тот вроде опять очухался.

— Пусти, черт скаженный. Больно…

— Где? — проревел Мишка и стукнул Прошку о заплот.

— Не дерись, окаянный. К сыну боярскому Самсонову Севостьяну на подворье свел я ее. Девку эту. Атаман сказывал, мол, ему в услуженье девка нужна, и воевода-де отдал ему ту девку. Девка здесь, а Михаил-то Де-менть-ич к себе уехавши, на заимку, Потом девку туды же сс-вез-зет. А она п-поке-да у Самсонова будет.

Мишка отшвырнул Прошку и вскочил на ноги.

— Сказывай, там ли она сейчас? — Он склонился над Прошкой. — Ну?!

— Там она, там. В подклети запертая сидит, — Прошка подобрался к заплоту, поджал ноги и прикрыл голову руками: вдруг Мишка полоснет саблей.

Вот оно чо атаман надумал. Ну нет! Этому не бывать. Не отдам Любашки. Хоть голову снесут — не отдам!

Мишка бросил Прошку и кинулся к дому сына боярского Самсонова.

Ворота в Самсоновском подворье были заперты изнутри на засов. Мишка забил в ворота.

— Кто там? — спросили из-за ворот. — Ты, Прошка? Вот я выйду!.. Сказано было — уходи и проспись…

Ворота раскрылись. В них стоял один из работников Самсонова. Увидев Мишку — глаза дикие, шапки нет — утерял дорогой, однорядка помята, волосы всклочены, — отпрянул в сторону.

— Ты кто таков? Стой!

Но Мишка, ничего не отвечая, ударил его пищальным ложем в грудь и тот упал. Мишка, перепрыгнув через него, кинулся к Самсоновой избе. «Стой! — неслось позади. — Воровство! Разбой!» Встречь Мишке кинулись еще двое, но он и их разметал по сторонам. И вот уже он у подклети. На двери, что вела туда, висел замок. Он взмахнул пищалью и единым ударом снес его, отбросил пищаль и, рванув дверь, крикнул:

— Любашка! Это я, Мишка! Любашка! Здесь ты?

— Здесь, отыми меня от них, — глухо раздалось из подклетной теми.

— Любаш… — но тут на Мишку налетело сзади несколько человек. Его ударили по голове, и он без памяти свалился. А когда открыл глаза, то руки, у него были крепко скручены, а сам он лежал посередь двора и на голову ему лили из ушата воду.

— Очухался? — спросил кто-то над ним. Мишка поднял глаза и увидел над собой сына боярского Севостьяна Самсонова, мужика лет уж за пятьдесят. — Не мешкаючи волоките его в приказ к воеводе. Ишь чо удумал — воровать.

— Отдайте девку, — прохрипел Мишка. — То невеста моя. Слышь, Севостьян.

Но Самсонов ничего не ответил и отошел, а Мишку подхватили, поставили на ноги и поволокли за ворота.

Мишка вначале упирался, бранился, рвался из рук. Но его толкали в спину, и он смолк. «Ладно, — думал он, — дойдем до воеводы, — я ему все, все обскажу».

По острогу когда шли, все, кто встречались, спрашивали — за чо, мол, казака повязали и ведут. Им отвечали, что Мишка учинил воровское дело: оружный свершил разбой на подворье сына боярского.

Они уже были у ворот малого города, как увидел их казак Фролка, из Мишкиного десятка.

— Мишка! — кликнул он его. — Ты что под караулом?

— Эй, слышь, Фролка! — крикнул Мишка. — Скажи десятнику, чо невесту мою обманом отдали. Найди Афанасия нашего.

— Эва, чо! Да он тебя только сейчас искал.

— Христом богом молю, сыщи его, скажи — хотел я Любашку отбить. У Самсонова она, у Савостьяна, да вишь — повязали меня. Пусть в приказ идет, к воеводе. Он все знает.

Но тут Мишку ввели в ворота малого города, а Фролка, не мешкая, повернул назад — искать Афоньку.

Афоньку Фролка нашел дома.

Когда Фролка выпалил ему единым духом про то, что видел и слышал, Афонька вскочил с лавки.

— Вона значит как! А мне воевода сказывал так. Мол, Злобин Михаил поведал ему, что середь девок есть одна, которая его казаку глянулась, и что тот казак в дозоре седни. И воевода ему ответил, что знает про ту девку и коли казак в дозоре, то ни за кого иного ее не отдадут и как вернется казак с дозору, то пущай идет в приказную избу. Но атаман Злобин так сказывал воеводе: он, мол, сам девку возьмет и как вернется казак, то он ему передаст ее. Сам же атаман отъехал к себе на заимку и вернется через несколько ден. Чо же теперь получается?

— Затеял наш атаман с девкой той чо-то! — воскликнул Фролка.

— Ну скажи, какая каша крутая заварилась. Не зря Мишка не хотел в дозор идти, ровно чуял недоброе.

Афонька то ходил по горнице, то садился на лавку, то снова вскакивал.

— Ну, Мишку за буйство его, стало быть, посадят в тюрьму и плетей ему не миновать. А пока он там сидеть будет, девку-то окрутят с кем иным али Злобин ссильничает, это с него станется, а потом отдаст за кого из своих работников. Надо выручать девку. Ладно. Слышь, Фролка, — Афонька остановился посреди горницы. — Велю я тебе такое. Возьми из нашего десятка еще одного казака. Илейку возьми. Духом единым оседлайте двух коней и ждите меня за посадом. А Евсейке накажите, чтоб моего коня подседлал и ждал меня с ним у Самсонова подворья.

— Да ты чо затеял, Афанасей?

— Делай, чо велю. На мне ответ весь будет, коли чо. Али боишься?

— Да ни в жисть. А только смотри, чтоб тебе беды не было.

— Не будет. Не мешкай, и делай, как велено.

Фролка побежал из избы. Афонька же, опоясавшись саблей и сунув за пазуху нож и малую пистоль, которую ему прежний воевода за исправную службу пожаловал, пошел к самсоновскому двору. Он постучал в ворота. Оттуда спросили: кто и зачем. Афонька ответил, что это он, Афонька с конной сотни Злобина и что нужен ему сын боярский Самсонов, а для какой нужды, — он сам о том Самсонову доведет.

Афоньке отперли ворота, и он вошел к Самсонову.

Самсонов сидел за столом. Афонька, снявши шапку и перекрестившись, поклонился хозяину и поздоровался с ним.

— Ты чо, десятник, пришел за своего дурня просить? И не думай.

— Слышь, Савостьян, — ответил на это Афонька. — Ты меня знаешь — давно вместе на остроге.

— Ну и чо?

— Вот чо. Отдай девку миром. Прошу тебя, как мы вдаве друг друга знаем. Зря просить не стал бы.

— А ежели не отдам?

— Отдашь. Помысли, какое дурно молодой атаман учинил, — и Афонька рассказал все Самсонову.

— Мишка Злобин сказывал, что ему в услужение девка нужна и велел эту до его возвращения у меня подержать. Я обещался, не могу слово нарушить.

— А то, что казака обманули, — то гоже? Разве на том должен атаман стоять, чтобы своих же казаков обманывать, да и в таком деле? Ему чо девка эта? Блудом жить с ней станет, а ты — в услужение. Известно, какое услужение ему.

— Вишь ты, казака обманули, — промолвил на то Самсонов. — Злобин-то знаешь, чо сказал? Дескать, никак не можно, чтоб такая девка ладная да Мишке досталась, мужику этому. Лучше пусть моей бабе, стало быть его, атамановой, в помощь по домашности будет.

— Слушай ты байки эти, — сердился Афонька. — Тьфу! У тебя уж волос седой, как у меня, пробивается, а ты… Давай выпущай девку. А казак ли Мишка, мужик ли… Ежели слово дадено и девка ему обещана, то и неча кривить. Давай девку.