Илья Дроканов - Броня Балтики [litres]

В начале войны Николай служил командиром базового тральщика, и осенью 1914 года погиб, подорвавшись вместе с кораблем во время траления германских мин на рейде Либавы. Иван поклялся мстить врагу всю войну. Он специально попросил командование отправить его служить на артиллерийскую батарею на мысе Церель, потому что знал: в 1915 году вокруг этого места постоянно шли бои. Наши артиллеристы наносили противнику значительный урон огнем своих орудий, но и германцы в ответ снарядами и бомбами крошили камень в пыль и стремились истребить все живое на батарее, которая препятствовала их прорыву в Ирбенский пролив.

В блокноте у Ильи Ивановича появилась новая запись: 3) отважен в бою; 4) собирается всю войну мстить германцам за погибшего брата.

Состоялось еще несколько бесед, в ходе которых выяснилось, что Таубе до войны участвовал в дальних морских походах на крейсерах, бывал в портах Латинской Америки, в африканском Кейптауне и на острове Мадагаскар, в Юго-Восточной Азии и даже на островах в Полинезии. В плавании освоил в совершенстве английский язык. Немецкий язык знал как родной, а с гувернанткой-шведкой в детском возрасте выучил шведский язык. На шведском и на немецком языках они даже обсудили несколько тем со Стрельцовым. В блокноте полковник записал: 5) свободно говорит на немецком и шведском языках, владеет английским.

Вскоре таких записей в блокноте появилось столько, что можно было сделать вполне определенный вывод о целесообразности использования лейтенанта Таубе для службы в агентурной разведке с целью заброски его в глубокий тыл противника на длительное оседание для сбора сведений о германском военно-морском флоте.

Дело было в декабре 1915 года. Вместе с другими выздоравливающими после ранений офицерами Таубе готовился пройти военно-врачебную комиссию, доказать врачам, что он годен и дальше воевать с врагом на кораблях флота. Иван Алексеевич чувствовал себя вполне здоровым и надеялся без задержек вернуться на флот. Однако начальник отделения подошел к лейтенанту и сказал, что перед комиссией ему нужно зайти в ординаторскую.

Вместе с начальником отделения Таубе прошел до конца коридора и остановился перед нужным кабинетом. Начальник отделения постучал и вошел первым, Таубе последовал за ним. В кабинете за столом сидел хорошо знакомый ему по многим беседам полковник Генерального Штаба Стрельцов. Только в этот раз он был не в синем флотском кителе с георгиевским крестом над левым карманом, а в элегантном сером шерстяном костюме с галстуком. Изменение во внешности удивило лейтенанта: светло-серый пиджак, серебристо-серый галстук в сочетании с благородной сединой висков и усов имели вид совершенной изысканности. Но еще больше его удивило то почтение, с которым к полковнику обратился начальник отделения. По всему выходило, что Стрельцов занимал очень высокое положение, чем он, однако, никогда не злоупотреблял этим в отношениях с людьми. Некоторое волнение начальника отделения госпиталя передалось и лейтенанту. Он внутренне подобрался и держался довольно напряженно. Но после того, как они остались одни в кабинете, Стрельцов вышел из-за стола и поздоровался за руку с Таубе, как с давним знакомым, и предложил сесть. Этот поступок полковника сразу разрядил обстановку.

Илья Иванович не стал, как говорит поговорка, заводить рака за камень, а конкретно сообщил, что имеет распоряжение командования Балтийским флотом предложить лейтенанту Таубе выполнить тяжелое и ответственное задание по линии военной разведки.

Собеседник молча выслушал предложение, задумался, а потом спросил:

– Почему же вы предлагаете это дело именно мне? Наверняка на флоте найдутся более подготовленные офицеры, которых можно использовать для работы в разведке.

Илья Иванович был готов к возражениям Таубе – за время службы в агентурной разведке ему много раз приходилось вести вербовочные беседы и убеждать тех, кто заинтересовал разведку, в необходимости принять поставленное предложение. Была одна особенность в работе разведчиков: на кандидата ни в коем случае нельзя было давить. Полностью исключался и шантаж. Человеку предлагалось стать разведчиком обдуманно и добровольно. Поэтому Стрельцов, вспоминая записи в рабочем блокноте, по порядку изложил те причины, которые позволяют считать Таубе более подготовленным к службе в разведке, чем прочих офицеров.

– К тому же, Иван Алексеевич, вы – немец по рождению, кому как не вам возможно лучше всего понять психологию нашего противника и действовать в среде германских офицеров, ничем не отличаясь от них. Вместе с тем, вы – кадровый офицер русского флота, верный Андреевскому флагу и присяге, георгиевский кавалер, поэтому вам можно доверить самые важные задачи нашего командования без сомнения в том, что вы выполните их честно и достойно.

Таубе заверил Стрельцова, что готов выполнить возложенные на него задачи, но он не располагает навыками, необходимыми разведчику, работающему в тылу противника. Илья Иванович в свою очередь сообщил, что в случае согласия лейтенант будет обучен всему тому, что ему понадобится для выполнения задания.

– Иван Алексеевич, – после некоторой паузы спросил Стрельцов, – вы готовы встать в ряды русских военных разведчиков?

Ответ прозвучал просто и ясно:

– Да, я готов.

С этого момента следы лейтенанта, точнее старшего лейтенанта Таубе (звание ему присвоили перед выпиской из госпиталя), на флоте потерялись. В личном деле офицера было записано, что он уволен с военной службы по состоянию здоровья после тяжелого ранения. Перевозочные документы для покупки билета на пассажирский поезд ему выписаны до станции Владивосток Уссурийской железной дороги.

«Дальше начиналась история разведчика “Ферзя”, – грустно подумал Стрельцов, – которая, возможно, была перечеркнута на моих глазах».

В начале октября 1916 года разведывательное отделение переехало из «скворечника» на новое место. Это было сделано по соображениям безопасности: германская разведка могла вычислить расположение Стрельцова и его помощников. Новый командующий флотом распорядился, чтобы разведчикам выделили помещение на втором этаже здания Офицерского собрания ревельского военно-морского гарнизона. Полдюжины кабинетов, к которым вела лестница с черного хода, были отгорожены от коридора второго этажа кирпичной стеной. Выходило так, что Илья Иванович со своими офицерами жил в отдельном «царстве», но в общем доме. Кроме них, там обитали военные тыловики, которые ходили через другой вход и другую лестницу Подчиненные Стрельцова затерялись среди снабженцев, финансистов и ревизоров.

На этапе формирования отделения по новым штатам Илья Иванович, озабоченный профессиональной подготовкой своих «новобранцев», сам вел теоретические и практические занятия, но привлекал и Тихонова. Времени обоим катастрофически не хватало, потому что наряду с обучением офицеров надо было решать боевые задачи с агентурой, действовавшей за линией фронта. Справившись за день с обилием дел и проблем, поздним вечером полковник садился за разбор поступивших документов. Среди вороха служебных бумаг ему вдруг попалось частное почтовое отправление. Илья Иванович распечатал конверт и оказался немало удивлен, когда распознал автора письма.