Илья Дроканов - Броня Балтики [litres]

Писал давний товарищ, офицер военной контрразведки жандармский ротмистр Мишель Анташев. Точнее, уже не ротмистр, а подполковник! Он подробно сообщал обо всех переменах, произошедших в его жизни с тех пор, как они расстались в начале этого года. Ему наконец удалось уломать начальство и получить перевод на Кавказский фронт. Миша с юмором описал, в какой восторг пришла от неожиданной вести вся его армянская родня в Москве. «Впервые за пятнадцать лет моей военной службы они признали, что из их непутевого родственника может получиться приличный человек!» – гласила гордая строка письма, уместившегося на листке гимназической тетради. Анташев сообщил, что 30 сентября уезжает в распоряжение командующего фронтом генерала Юденича для дальнейшего использования в военной администрации на территории Турецкой Армении, освобожденной в ходе наступления русской армии (Стрельцов посмотрел на почтовый штамп и подивился – письмо из Петрограда до Ревеля шло небывало долго – почти десять дней). Перед отъездом Мише присвоили звание подполковника. Он прощался и благодарил Илью Ивановича за помощь и содействие, которые были очень важны для движения по ступеням офицерской карьеры.

Стрельцов задумался. Шесть лет он был знаком с Анташевым, что по нынешним военным меркам – очень много. Да, действительно, помог когда-то молодому офицеру в оперативной работе, но потом тот сторицей отблагодарил за помощь. В течение двух лет войны ему самому то и дело приходилось обращаться к ротмистру за содействием в служебных и личных делах. Наиболее ярким примером их взаимодействия стало сопровождение разведчика на пути из Стокгольма в Гельсингфорс после окончания встречи с агентом «Фридрихом». Тогда подчиненные ротмистра в буквальном смысле отцепляли от него вездесущих германских «ищеек».

В памяти Ильи Ивановича неожиданно всплыло лицо проводника-альбиноса из поезда. Он даже сплюнул, вспомнив нечистую силу.

Теперь Анташев уехал из Петрограда далеко на юг, и неизвестно, повстречаются ли они когда-нибудь. От этого стало грустно. Хотя за товарища можно порадоваться – он получил то, о чем мечтал. Стрельцов в прошлом году тоже приложил руку к его переводу, когда через офицеров Главного управления представил контрразведчика Николаю Николаевичу Юденичу. Что ж, жизнь идет…

Следующим вечером после работы Стрельцов вышел из кабинета и пошел прогуляться, размять затекшие ноги. Он вспомнил о важном деле – нужно пойти и снять со стен кабинета в «скворечнике» забытые в суете переезда фотографии. Привычным маршрутом полковник быстро дошел до пустующего здания, открыл ключом входную дверь и по скрипучим ступеням поднялся на второй этаж. Электричество в доме отключили, но в вечернем свете из окон вполне можно было увидеть все предметы в помещениях. Он вынул кнопки и снял десяток нужных фотографий с изображением германских кораблей и морских портов. Чтобы лучше разглядеть, подошел к прикрытому прозрачной занавеской окну, выходившему на улицу. Быстрого взгляда на фотографии хватило, чтобы убедиться: это то, что ему нужно.

Неожиданно что-то на улице привлекло внимание Ильи Ивановича. Точнее, не что-то, а кто-то. В следующий миг он резко отстранился от стекла и укрылся за оконным косяком. Сами собой выскочили слова:

– Вот она, как есть нечистая… Учила ведь бабушка: не поминай к ночи!

Стало жутковато, словно в детстве. На висках даже капельки пота проступили. Отвратительная физиономия преследовала его во сне и наяву. Стрельцов встряхнул головой, прогоняя наваждение, взял себя в руки и иронично процедил сквозь зубы:

– Что, страшно? Будьте же мужчиной, ваше превосходительство! Подумаешь, полковник Вальтер Николаи за вами шпика прислал. Эка невидаль!

Он впился глазами в фигуру, остановившуюся на противоположной стороне узкой ревельской улицы. Сомнений у него не осталось: там стоял и смотрел на дом, где еще недавно работали разведчики, знакомый субъект. Это был именно тот проводник из поезда, который вез полковника после агентурной встречи от шведской границы в Гельсингфорс. Герр Альбинос! Собственной персоной.

Теперь нужно быстро оценить обстановку и принять единственно верное решение, как поступить с нежданным гостем из Германии, размышлял Стрельцов.

Противник направил в Ревель агента следить за разведотделением Балтийского флота. Не просто агента, а человека, который знал его в лицо. Значит, альбинос пришел конкретно за ним. Вполне возможно, действует здесь не один, а группой. Даже, скорее всего, их в городе несколько человек. Альбинос должен выследить Стрельцова и навести на него кого-то из подельников. Что они будут делать потом? Неважно, набор средств-то у них невелик. Либо захотят укокошить русского разведчика, либо похитить его и увезти в Германию. Потом продолжат следить за остальными офицерами отделения. Илья Иванович и сам бы так действовал, поставь начальник ему задачу.

Однако выходит, германская разведка все же сделала вывод, что в прошлое Рождество в Швецию выезжал именно Стрельцов. Плохо. Тогда противник вычислил и «Фридриха». И арестовал, если он, бедолага, не успел скрыться, как ему рекомендовал Илья Иванович. Впрочем, что уж теперь об этом, чему быть – того не миновать. Надо скорее решать, что делать в данный момент.

Искомый вариант уже сидел в мозгу. Стрельцов понимал, что поступить иначе нельзя. Но к этому варианту необходимо прийти, перебрав остальные. Из них первый и самый благоразумный: бежать в нашу контрразведку и сообщить о случившемся. Потом разведчики и жандармы долго и упорно будут искать альбиноса по городу, и не факт, что отыщут. Второй, тоже благоразумный: самому проследить за врагом и выяснить, куда он пойдет, с кем будет встречаться. Хороший вариант, но в одиночку Стрельцову не удастся его осуществить: альбинос может уйти от слежки, он человек опытный. Может встретиться и с кем-то из своих. За кем тогда идти, если они разойдутся в разные стороны? Нет, тоже не выход…

Значит, остается лишь то, о чем он подумал сразу. Но действовать нужно решительно, как тогда в вагоне, чтобы сбить агента с толку, разозлить его, вынудить забыть об осторожности.

Все, надо идти, пока он не скрылся из виду!

Илья Иванович на минуту бросил взгляд в окно и увидел, что альбинос неторопливо пошел по улице в сторону центра города. Полковник подобрался, как бегун перед стартом, и поспешил наперерез врагу. Через ближайший переулок он подобрался к улице, где двигался размышлявший о чем-то альбинос. Надвинув кепи до бровей, подняв воротник, чтобы не быть распознанным, Стрельцов расхлябанной походкой хмельного человека пошел навстречу.

Агент, не ожидавший провокации, опешил, когда шедший мимо гуляка вдруг оступился и попросту навалился на него справа, а потом отстранился и прошипел по-немецки: